Российское китаеведение
Изучение китайской культуры и образования в России в начале XXI в.
© 2013 С. Торопцев
В центре статьи изучение тенденций развития российского китаеведения в сферах культуры и образования в первом десятилетии XXI в., когда оно стало возвращаться к фундаментальным аналитическим исследованиям на новом методологическом уровне. Автор выявляет основные направления исследований в филологии, языкознании, театроведении, киноведении, изобразительном искусстве, системе образования, анализирует научные и переводческие проблемы, демонстрирует появление новых теоретических концепций.
Ключевые слова: китаеведение, культура, литература, искусство, образование.
Культура — один из важнейших аспектов национального достояния каждого народа. Изучение ее учеными иноцивилизационного ареала — не только узкокабинетное занятие, а настоятельная необходимость интернационального диалога. «Различны исторические условия возникновения и развития национальных культур, их специфические черты, возможности контактов с культурами других стран и народов, — отмечают в коллективной статье ученые ИДВ РАН и подчеркивают. — Необходимость научного изучения всех этих и других смежных проблем очевидна»1.
Изучение китайской культуры в России, миновав растерянность и крайнюю финансовую неупорядоченность 1990-х гг., постепенно начало заново обретать аналитическую уверенность. Серьезные исследования появились не только в старых центрах, но и в молодых, возникших за Уралом и на окраинах страны. Ученые продолжили привычные направления культурологических исследований, но принялись также открывать новые. Активно включился в работу Интернет, создаются сайты и форумы, на которые выносят на обсуждение свои работы молодые китаеведы.
В XXI в. российское китаеведение обрело такую глубину и такой международный авторитет, что само стало предметом научных аналитических исследований2. В предисловии к изданному в КНР сборнику отмечается: «Одна из задач современного китаеведения (в России. — С.Т.) состоит в том, чтобы с опорой на знание истории Китая и его
Торопцев Сергей Аркадьевич, доктор исторических наук, главный научный сотрудник Центра сравнительного изучения цивилизаций Северо-Восточной Азии ИДВ РАН, заслуженный деятель науки РФ. E-mail: tor-borev@mtu-net.ru.
Статья написана при финансовой поддержке РГНФ. Грант № 12-33-09006 «Основные направления и проблемы российского китаеведения».
традиции проанализировать китайский опыт реформ, выделить в нем как уникальную национальную специфику, так и элементы, обладающие универсальным значением для новых экономических держав... За видимыми материальными успехами Китая кроются культурные и цивилизационные факторы.»3.
Уже становится определившейся тенденцией появление российских работ в зарубежной китаистике, и уже не только в Китае, давно проявлявшем пристальный интерес к российской науке, но и на Западе4.
В ХХ1 в. внимание ученых к китайской культуре переросло рамки академических исследований, выйдя на более широкий социально-политический фон. Китай активно взял на вооружение выдвинутый американским политологом Дж. Наем еще в начале 1990-х годов тезис о «мягкой силе» как эффективном инструменте формирования положительного имиджа страны за рубежом гуманитарными средствами, противопоставленными военным.
Международный индекс «мягкой силы»5:
США
Франция 49.5
Германия 4 3,1
Великобритания 43
Канада 39
Италия
Япония 31,в
Китай 30,7
Индия Россия Бразилия Турция Мексика ЮАР
Российские китаеведы серьезно отнеслись к появлению в Китае новой формы международной активности, определив этапы формирования этой концепции: «Активная работа развернулась вскоре после прихода на пост партийного лидера в 2002 г. Ху Цзиньтао. Первоначально речь шла о противодействии иностранным концепциям, предвещающим неминуемый крах китайских реформ либо указывающим на рост «китайской угрозы». В середине 2000-х гг. после длительных дискуссий власти заявили о необходимости наращивать собственную «мягкую силу» и культурное соперничество с другими странами. В 2007 г. XVII съезд КПК провозгласил задачу увеличения потенциала «мягкой силы» культуры. Следующим важным шагом стало соединение мероприятий по развитию культуры внутри КНР с повышением ее международного влияния. Комплексная стратегия «могущественного культурного государства» утверждена в октябре 2011 г. на шестом пленуме ЦК КПК 17-го созыва»6.
Наиболее амбициозным проектом первого десятилетия XXI в., несомненно, стала шеститомная энциклопедия «Духовная культура Китая»7, несколько лет готовившаяся в ИДВ РАН с привлечением специалистов из других китаеведческих центров России (энциклопедия была задумана сначала как двухтомник, затем выросла до пяти томов, что и было обозначено на титуле и в выходных данных, но в итоге обилие до сих пор не
поднятого материала вынудило выпустить дополнительный шестой том). «Это не только обобщение имеющихся достижений, но также исходная точка для дальнейших исследований, — отмечает рецензент. — Значение этого издания выходит за национальные рамки развития синологии, поскольку подготовленная в России энциклопедия ки-
тайской культуры стала первой в мировой науке»8. Энциклопедия была высоко оценена как в России (Государственная премия), так и за рубежом.
Проблемы культуры занимают достаточно весомое место и в фундаментальном новаторском десятитомном исследовании «История Китая», уже несколько лет готовящемся коллективом ученых нескольких китаеведческих центров под руководством академика С. Л. Тихвинского,
Новаторским направлением стала этнопсихология, до сих пор не встававшая в центр аналитических исследований отечественных китаеведов. Цикл работ, подготовленный по инициативе МГППУ состоял, в том числе, из самостоятельных работ крупных отечественных китаеведов—литературоведов, философов, историков: акад. В.С. Мясников («Этнопсихологические особенности дипломатии КНР, 1949-1979 гг.»), Н.А. Спешнев («Этнопсихология Китая»), Н.Е. Боревская («Особенности китайской системы образования в контексте этнопсихологии»), С.А. Торопцев («Культурно-историческая психология китайцев. Культурологический, философский и художественный аспекты»), О.Е. Непомнин («Этнопсихология современного Китая: сравнительно-исторический анализ»). Эти работы сложились в цельный курс этнопсихологии народов Востока, опиравшийся на этнопсихологические константы китайцев, выявляемые через исторические и художественные секторы цивилизации Китая.
Части этих рабочих материалов удалось выйти за пределы университетского цикла, закладывая почву для новой для российского китаеведения и крайне важной дисциплины. Готовя свой материал для цикла, Н. А. Спешнев перевел и издал книгу крупного китайского философа и историка Линь Юйтана, ставшую серьезным вкладом в понимание китайской цивилизации9, и поместил в журнале обзор этнопсихологических дискуссий в Китае10. С. А. Торопцев опубликовал часть поднятых им материалов по основным параметрам китайской этнопсихологии и проанализировал ряд фабульных моментов в произведениях литературы и искусства в ракурсе отражения в них общих этнопсихологических констант национального мышления11.
Еще полностью не оценена новаторская роль книги И.С. Лисевича «Мозаика древнекитайской культуры»12, вышедшей, к сожалению, посмертно. Нестандартное мышление ученого позволило ему сказать свое слово и в рамках уже изученных проблем литературы и истории. Но основным его вкладом, намеченным до выхода этого сборника только в отдельных статьях, был открытый эзотерический анализ легенд и преданий, который переводил материал, обычно воспринимаемый как внеисторическое мифологическое повествование, в общемировой космологический аспект — в рамках так называемой «тайной доктрины», впервые поднятой в России Е.П. Блаватской.
Ростки эзотерических доктрин стали появляться в книгах о Тибете, о котором раньше мало писали в российском китаеведении. А проникновение в мистические глубины этой одной из древнейших цивилизаций Земли проливает свет на китайскую культуру в целом. В последние годы резко возрос интерес к этой теме, и целый ряд исследований и популярных книг появились как в центральных, так и в молодых периферийных
13
китаеведческих центрах .
Малоисследованный аспект осветил А.В. Ломанов в монографии «Христианство и китайская культура»14. Настойчивые попытки миссионеров ввести христианство в китайскую цивилизацию, по выводу автора, постоянно наталкивались на культурные и ментальные барьеры, что привело миссионеров к мысли изучать китайскую культуру и вводить богословские понятия через приспособление их к близким китайцам цивилиза-ционным константам.
Новым оказался ракурс исследования в синтетической монографии Н.Е. Борев-ской и С.А. Торопцева «Китайская культура во времени и пространстве»15. Разноплановая структурально (литература, образование, кинематография), она в итоге оказалась монографически единой и показала китайскую культуру разных, весьма далеких друг от
друга, временных периодов как цельный континуум, пронизанный национальной самобытностью и, вместе с тем, всеобщей глобальной гуманистичностью.
Нельзя не отметить возросшее количество книг, статей, диссертаций, защищаемых в российских вузах китайскими аспирантами16, — это естественным образом вливается в российское китаеведение, становясь его органической частью и исходным материалом для последующих исследований.
Изучение системы образования
Появление в 1990-е гг. в российских исследованиях системы образования КНР комплексного и проблемного подхода, а также современной методологии (в т. ч. компаративистской) привело к нескольким прорывам в начале нового столетия. Во-первых, изучение модернизации китайской системы образования было введено в контекст глобализации и стало рассматриваться в теоретическом ключе как часть общих процессов интернационализации, децентрализация, приватизации и дифференциации учебных заведений.
Еще одним новым направлением явилось выявление специфики этих процессов в КНР путем сопоставления традиции и новаторства, что стало возможным благодаря углублению в историю школы и педа
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.