СЕМЕН ИВАНОВИЧ ШУРТАКОВ
(Москва),
член Союза писателей РФ,
действительный член Петровской академии наук и искусств
ИЗВЕЧНОЕ ПРОТИВОСТОЯНИЕ
1
Беру в руки газету, читаю: «Чтобы занять достойное место среди цивилизованных стран мира, России надо сделать» - далее идет объяснение того, что именно надо сделать России.
Включаю телевизор: «Нам предстоит пройти еще немалый путь, чтобы стать полноправными членами совместного европейского и мирового цивилизованного сообщества.» Наверное, излишне пояснять: кому это «нам»? Конечно же, не немцам или французам, а россиянам, России.
Вольно или невольно вспоминается известная поговорка о калашном ряде и суконном рыле, и возникает недоуменный вопрос: да что с нами случилось-то, почему Россию в тот самый ряд не пущают? И всегда ли, на всем, так сказать, историческом пути мы такими суконными были или, может быть, на последнем «перестроечном» перегоне отстали от остального цивилизованного мира?
В поисках на этот вопрос, видимо, придется, хотя бы бегло, оглянуться на помянутый исторический путь.
И самое лучшее, наверное, начать с начала - с Киевской Руси, с того времени, когда Париж, по свидетельствам тогдашних путешественников, в сравнении с Киевом выглядел большой деревней, и французский король, считая за честь породниться с киевским княжеским домом, настойчиво сватал и высватал-таки дочь Ярослава Мудрого Анну, которая была не только начитанной девицей, но и знала три языка, сам же король был неграмотным...
Даже могущественная, просвещенная Византия, на протяжении столетий считавшая нас варварами, и то меняла свое высокомерное к нам отношение. После того как князь Олег, в память своего похода на Царырад, прибил к его вратам свой щит, греки записали в своих хрониках: «Народ, до этого не заявивший себя, непочетный, неименитый, но приобретший себе славу со времени похода на нас и получивший теперь значение».
Красноречивое признание, ничего не скажешь!
Последующий за этим разгром агрессивной Хазарии Святославом, его победные походы на подвластную Византии Болгарию, а также взятие его сыном Владимиром Херсонеса и похожее на ультиматум обращение к византийским императорам выдать за него их сестру - все это, разумеется, не умаляло, а лишь возвышало «значение» молодого славянского государства в глазах и Византии, и других стран.
Но хотя сила оружия и по сей день, к сожалению, остается одним из самых весомых «аргументов» в межгосударственных отношениях (достаточно вспомнить разгром Югославии и Ирака), народы издавна «заявляют» о себе еще и силой национального духа, выражающегося в его творчестве, в различных видах искусства - архитектуре, художестве, литературе.
И если подробно не говорить о Киевской Софии, других величественных храмах и украшающих их фресках, а коснуться лишь одной литературы, и то картина будет достаточно впечатляющей.
Поскольку литература немыслима без письменности, а письменность во многие страны Европы (как и к нам тоже) пришла вместе с принятием христианской веры, мы оказались в исключительно благоприятном, выгодном, если так можно выразиться, положении. Европейцы принимали веру на чуждой, непонятной им латыни, и это создавало большие трудности при создании национальных алфавитов, при их «приспосабливании» к латыни (звук «ч», например, в немецком и по сей день обозначается четырьмя буквами). Мы же веру приняли на родном языке. Солунские братья Кирилл и Мефодий создали для славян универсальную, идеальную, гениальную азбуку, которая нам исправно служит уже более тысячи лет.
Уже при Владимире Святом обучение грамоте проводилось не только в Киеве, но и в других городах. В «Летописце» Переяславля-Суздальского прямо записано, что Владимир «послав по всем городам царства и повеле детей отымати (брать) у нарочитых людей и учите грамоте».
Еще больше школ было открыто его сыном Ярославом. В одном только Новгороде в 1030 г. обучалось 300 детей. И здесь, наверное, к месту будет сказать, что неопровержимым свидетельством широкого распространения грамотности на Руси являются сотни найденных при раскопках берестяных грамот, которыми пересылались жители города.
Ярославом же и была основана в построенной им Киевской Софии первая на Руси библиотека.
«И любил Ярослав книги, читал их часто и ночью, и днем. И собрал писцов многих, и переводили они с греческого на славянский язык. И написали они книг множество...» - это из Нестеровой «Повести временных лет», нашей первоначальной отечественной истории.
С конца X до середины XII в. на Руси было построено около десяти тысяч церквей и монастырей, в которых насчитывалось не менее восьмидесяти пяти тысяч книг различного содержания.
И не удивительно, что уже в середине XI в., при том же князе Ярославе, которого народ назвал Мудрым, кроме писцов и переводчиков, появится и наш первый писатель - митрополит Илларион. Еще за 160 лет до «Слова о полку Игореве» он сочинит страстное богословско-философское «Слово о Законе и Благодати».
Правда, не совсем понятной может показаться слишком большая пауза между этими двумя «Словами». Но кто сказал, что была такая пауза? Что мешает нам предположить, что за помянутые 160 лет было создано еще не одно «Слово» или подобное ему литературное произведение? Такое предположение будет выглядеть вполне логичным, если мы перечитаем (хотя бы фрагментарно) и «Слово» Илариона, и «Слово о полку» одно за другим. Мы не только увидим, но и почувствуем, что если первое по своим литературным достоинствам - это что-то вроде пробы пера, то второе - зрелое, высокохудожественное произведение. И гениальный автор «Слова о полку» определенно был знаком со «Словом»
Илариона и творениями других своих предшественников, а не начинал с чистого листа. Эльбрусы в ровной степи не возникают. Они непреложно увенчивают своими заоблачными вершинами горную гряду. И Пушкин у нас появился отнюдь не в чистом поле. Он увенчал литературную «гряду», созданную в XVIII - начале XIX вв. Ломоносовым, Державиным, Карамзиным и другими писателями.
Однако же, если мы условно посчитаем Илариона за Ломоносова или Тредиаковского, а неизвестного автора «Слова о полку» за Пушкина, то где, спрашивается, Державин и Карамзин XII в.? Да, их нет. Но это вовсе не значит, что их и не было! Вспомним, что списки обоих произведений были найдены не на библиотечных полках. Они чудом уцелели в том вселенском пожаре, который заполыхал над Русью в середине XIII в. И кто знает, кто скажет, сколько других, столь же уникальных памятников культуры кануло тогда в небытие! Даже найденный в Спасо-Ярославском монастыре А.И.Мусиным-Пушкиным и в 1800 г. напечатанный список «Слова о полку», и тот через двенадцать лет сгорел во время нового нашествия на Россию.
Ну, а если мы сами «открыли»-откопали эти первоначальные памятники нашей литературы лишь вон через сколько столетий после их создания, то просвещенная Европа узнала о них, естественно, и того позже. И наверное, стоит особо сказать, как они были восприняты нашими западными соседями.
Со «Словом» Илариона поступили просто: взяли да ничтоже сумняшеся отнесли его к разряду не художественной, а богословской, проповеднической литературы, каковой в Европе более чем достаточно, и этим ограничились.
Отношение к «Слову о полку...» было другим - изощренно-хитроумным. Гениальное произведение, к какому разряду его ни относи, от этого не становится заурядным. К тому же, если даже старательно поскрести по европейским литературным сусекам XII в., сочинений, которые можно было поставить рядом с нашим «Словом», если и найдется, то очень и очень немного. Как быть? Признать, что Русь-Россия еще в старопрежние времена оказалась в одном «калашном» ряду с другими европейскими странами? Нет, это невозможно. Невозможно хотя бы потому, что мы, европейцы, в течение последующих за двенадцатым веков создали вон какую литературу, у них же (то есть у нас) -ничего, пустое место. Разве что «Слово о погибели русской земли» да «Задонщина». Стоп-стоп! Кто-то из европейских славистов вроде бы отыскал в этих произведениях образные сравнения и стилистические обороты. Близкие к тем, которые есть в «Слове о полку». И хотя это говорит лишь о том, что авторы «Слова о погибели русской земли» и «Задонщины», жившие в более поздние века (один - в тринадцатом, другой - в пятнадцатом), хорошо знали гениальное «Слово о полку...» и брали его за образец, которому не стыдно и подражать, но ведь можно... как бы это поделикатнее сказать можно сделать некую хронологическую рокировочку - передвинуть «Слово о полку» в семнадцатый или восемнадцатый век, и тогда получится, что похожие образы и стилистические обороты сам автор «Ироической песни о походе Игоря» позаимствовал у своих предшественников.
Именно так и было сделано. С легкой руки французского слависта (!) А.Мазона гениальное «Слово» было объявлено более поздней подделкой под
двенадцатый век - время похода князя Игоря на половцев.
Кто-то удивится, кто-то возмутится: да как же это так?!
Возмущаться не стоит. Не нынче это началось, не завтра кончится. Что говорить о чужеземных историках, когда и среди наших, доморощенных нашлись приспешники этой русофобской «гипотезы»! Зашумели дискуссии, закипели интеллектуальные бои. И тут уж стало не до того, чтобы взять да сообща порадоваться звонкому голосу безымянного гения, пробившему толщу веков и донесшемуся до нас. Все высоколобое внимание ученых сошлось клином на разгадывании того, из какой именно глубины голос услышан.
Дело, начатое А.Мазоном, было успешно продолжено: великий памятник культуры Древней Руси поставлен под подозрение, унижен. Но не ради ли этого все и затевалось?!
2
После девятнадцатого, золотого века русской литературы в ученых кругах европейских стран заметно выросло число исследователей, которые более внимательно, чем прежде, стали вглядываться в историю русской культуры. Меняется и сама тональность исторических и литературоведческих изысканий. Хотя быть в литавры еще рано. Груз застарелых, сложившихся в течение не лет, а веков представлений, взглядов на Россию и ее культуру все еще дает о себе знать.
Это можно видеть и по вышедшей некоторое
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.