А. В. ЗЕЛЕНИН
Финляндия, Тампере
Как свистят русские
В статье рассматриваются стержневые линии семантического развития слова свист (и его производных) на широком филологическом фоне с привлечением данных этнографии, фольклора, диалектных и литературных текстов; анализируются семантические и культурные механизмы сохранения архаических смыслов слова и приобретения им новых.
Ключевые слова: историческая семантика; метафора; метонимия; заимствование; калька; жаргон; профессиональный морской язык; полонизм; прагматика; англо-американизация.
иду по коридору финского университета и вдруг слышу заливистый свист... Из-за угла выходит знакомый профессор-финн и продолжает свой путь, весело насвистывая какую-то мелодию. Другой пример: у меня закончилась лекция, и один из студентов стал радостно свистеть. На мой вопрос, почему он свистит, студент ответил: хорошее настроение, вот и свищу, а что - разве это кому-нибудь мешает, раз ты спрашиваешь (в Финляндии обычно принято обращение на «ты»)? Действительно, в разных культурах жесты, мимика, звуковые проявления человеческого поведения, особенно в публичных местах, могут сильно разниться. В России свистеть в помещении считается невежливым и даже предосудительным, в Финляндии же свист можно услышать во многих общественных зданиях, а запреты на свист часто расцениваются как предрассудки и недостойные XXI века суеверия. Феномен свиста испокон веков пронизывал, очевидно, все без исключения культуры, но в разные эпохи и времена ему то позволялось быть социально приемлемым, то его загоняли в культурное «подполье». В семантике и символическом значении свиста в русском языке и культуре отчетливо выявляются несколько линий развития.
У славян-язычников свист персонифицировался в образе бога бури и непогоды Посвиста (варианты: Подвиза, Похвист, Вихорь). В славянской мифологии он считался сыном бога Сварога (бога огня и
Зеленин Александр Васильевич, доктор филол. наук, преподаватель Тамперского унта (Финляндия). E-mail: aleksandr.zelenin@uta.ii
солнца), внуком Стрибога (от древнерус. стри «воздух, поветрие»), бога ветра и грома (бога-громовника), седовласого старика, жившего или где-то на неведомом краю света, или в темном непроходимом лесу, или на труднодоступном острове посреди моря-океана. Бог Посвист у славян «отвечал» за самый сильный, порой разрушительный ветер, сопровождавший зимнюю бурю, вьюгу или плавание по морю или большому озеру. Однако свою силу он мог проявлять двояко: как в виде губительных или трагических последствий для человека, так и более мягко, через свое молодецкое озорство или желание пошалить, поиграть с путниками. В таком случае Посвист, несмотря на выпавшие путешественникам испытания, все-таки покровительствовал им. Как правило, славянские боги имели вид, схожий с человеческим обликом. Посвист в своем антропоморфном образе представлялся также двояко: либо как огромный седовласый старик, из бороды которого льют дожди, а изо рта вытекают туманы, либо как статный молодой мужчина высокого роста и крепкого телосложения. Интересно, что в польском языке также сохранились следы этого архаического божества в названиях пары богов-близнецов Б-мгя!, Poswist. Однако у самого свиста были и другие функции в славянской мифологии, органически перетекающие из первичной смысловой связки «ветер - свист» в иную плоскость, земледельческую, соединенную с идеей урожая и плодородия.
В марте славяне праздновали встречу весны - Весновку (14 марта), раньше у славян-земледельцев это было начало нового года. Весна - период особой актив-
ности бога весны и плодородия Ярилы. На этот праздник детям делали свистульки, при помощи которых они подражали голосу певчих птиц, прилетающих из теплых краев, призывая, приманивая весну. Таким образом, свистульки у древних славян выполняли магическую, культовую функцию - призывание тепла и света на землю после долгой зимы. Заливистым, радостным, но не громким, тяжелым, раскатистым свистом отпугивали злых, темных духов, оберегали от них землю; существовало даже специальное название этого праздника - свистунья или свистопляска (слово осталось в русских говорах, но в литературном языке оно сохранилось, например, в выражении пошла, началась свистопляска «разнузданное проявление чего-либо отрицательного» или «беспорядок, неразбериха»); свистуньей крестьяне называли также весенние (мартовские) ветры. Ясно, что слово свистопляска приобрело негативные ассоциации в первую очередь под влиянием христианской религии, осуждающей языческие праздники и традиции. Свистульки выполняли прежде всего ритуальную, охранную роль именно для встречи весны и изгнания нечистой, лесной силы; неслучайно их форма в виде фигурки медведя на задних лапах, птицы, свинки, барашка, коровки, всадника напоминала о языческом культе земли и почитания животного мира. Постепенно из языка выветрилось языческое, магическое значение свистулек, и они перешли из мира оберега в детский мир игрушек и забав.
Эта связь свиста с миром природы, ветра, бури, стихий долго жила в мифологии восточных славян, отразившись в фольклоре. Старую, архаическую символику свиста прекрасно сохранили былины, которые донесли представления о Соловье-разбойнике, способном своим свистом убивать все живое. В былинах есть даже градация его свиста: полусвист и полный свист; от последнего травушка-муравушка уплетается, лазоревы, цветочки осыпаются, в теремах хрустальные стеко-лышки сыплются, а люди все мертвы лежат («Илья Муромец и Соловей-разбойник»). У Соловья-разбойника свист такой силы и интенсивности, что его уже труд-
но, согласно тексту былины, отграничить от крика, шипа (шипения), рыка. «В образе Соловья-разбойника народная фантазия олицетворила демона бурной, грозовой тучи. Имя Соловья дано на основании древнейшего уподобления свиста бури громозвучному пению этой птицы» [Афанасьев 1982: 89].
Завывающий свист послужил для инструментовки «Слова о полку Игореве», где повтор опорных согласных стал основой аллитерации, призванной усилить художественное впечатление от зловещих звуков ночи:
Солнце ему тьмою путь заграждало, ночь стонами грозы птиц пробудила, свист звериный поднялся, встрепенулся Див, кличет на вершине дерева.
В русских исторических песнях сохранился словесный комплекс, основанный на повторе корня с явным экспрессивно-усилительным значением: свистом свистеть «сильно свистеть, привлекая внимание, призывая к действию»: Часовые стоят - не проснутся, свистом свистел -не досвистелся [Словарь... 2003: 296]. В северных русских говорах до сих пор существует слово свистотень «сильный свист», образованное по модели «отглагольные существительные мужского рода с суффиксом -ень для обозначения природных, физических явлений» (ср.: оползень, пролив-ень).
В народе существовало и иное ассоциативное поле, связанное со свистящим (поющим) соловьем: так называли либо человека, искусного певца, либо безудержного хвастуна. Источники такой двойственности - в пении птицы. Трели соловья были столь замысловаты и затейливы, что в среде ценителей его пения характерные, повторяющиеся звуки мелодии заслужили самостоятельные обозначения (почин, клыканье, желна, пленьканье, кукушкин перелет, водопойная россыпь), однако было среди них и странное, на первый взгляд, название дудка лешего, что совсем не случайно: это отражение, по всей видимости, архаических страхов славян перед загадочными, непостижимыми переливами лесного певца, скрывающегося в ветвях дерева и способного нагонять на путника разнообразные чувства: от восхище
78
ния до испуга и беспокойства. «В народных преданиях соловьиный щекот - символ весенних глаголов бога-громовника, вещающего в грохоте грома и свисте бури» [Афанасьев 1995: 153].
Таким образом, свист в восточнославянской мифологии имел двойственный смысл, закрепленный, в первую очередь, в образе соловья: Соловья-разбойника и соловья-певца.
Свист - мужской гендерный знак, молодым женщинам, девочкам не только в русской, но и во многих других культурах обычно воспрещалось свистеть, чтобы не накликать на себя беду и даже не стать бесплодной. Одно исключение допускалось: свистеть могли уже пожилые или старые женщины.
Христианство вобрало в себя языческие представления о свисте, включив их в свод повседневных правил поведения: кто свистит, от того Богородица лик свой отвращает; при свисте старые люди крестятся и говорят «с нами Бог!».
Свист, являющийся в народной демонологии инструментом и оружием беса, дьявола, оказывается связанным с утратой, потерей, опустошением, бедностью, вообще смертью: дома свистеть нельзя - всё нажитое просвистишь, дом опустеет; не свисти в доме - денег не будет; свистеть в комнате нельзя - вымрут все обитатели.
Народная культура развивала и расширяла смысловой объем понятия «свист» в двух семантических плоскостях: при помощи метонимических и метафорических переносов. С помощью метонимии, например, образованы такие значения: в говорах слово свист используется для обозначения музыкального инструмента вместо литературного, иностранного по происхождению слова гармонь (сокращенное от гармоника; из греч. harmonía «гармония»); это перенос значения с действия или звука, сопровождающего действие, на предмет. В крестьянском быту свистом также называли разные виды палок, прутьев (от пастушьей до бит для игры в городки), при сильном бросании которых может слышаться характерный звук.
Метафора использовалась для образова-
ния следующих значений: свист может иметь абстрактное значение «вводящие в заблуждение, обман слова, речи» и конкретное значение лица «лжец, обманщик; болтун»; перенос от прямого значения «звук» осуществлялся по семантической траектории уподобления природы человеческому обществу (антропоморфизм): звук (природы) > речь (человека) либо человек (говорящий лживые слова). В говорах известно конкретное существительное с суффиксом отрицательной оценки свистяга «бездельник, тунеядец» (существительное общего рода), это же слово использовалось для выражения более позднего по происхождению значения «женщина-сплетница». Как видно, все эти производные (свист, свистяга, свистуша, свистень, св
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.