рое разочарование в политике Николая II усилило оппозиционность Чичерина, сильнее всего проявившуюся в его известной книге «Россия накануне двадцатого столетия». Ее издание в 1900 г. в Берлине под псевдонимом «Русский патриот» свидетельствовало о том, что Чичерин уже не мог изложить свои оценки и взгляды в пределах дозволенного цензурой. Однако «протографом» этой хрестоматийной для истории русского либерализма работы служил вполне легальный «Курс государственной науки». В нем были намечены многие темы политического завещания выдающегося русского либерала, и здесь же началась их разработка. В органическом сплаве науки и публицистики, характерном для «Курса», хорошо просматриваются теоретические основания политической позиции Чичерина. Его содержание во многом определяло отношение к Б.Н. Чичерину в русском (и не только русском) обществе 1890-х гг.
Примечания
1 Чичерин Б.Н. Курс государственной науки. Ч. I: Общее государственное право. М., 1894; Ч. II: Социология. М., 1896; Ч. III: Политика. М., 1898. В дальнейшем ссылки на «Курс» даются в тексте: римской цифрой указывается часть, арабской - страницы книги.
2 Вестник Европы. 1898. < 9. С. 444.
3 О «Вестнике Европы» подробнее см.: Китаев В.А. Либеральная мысль в России (1860-1880 гг.). Саратов, 2004. С. 160-356.
4 ОР РГБ, ф. 334, к. 8, д. 6, л. 75 об.
5 О взглядах Б.Н. Чичерина 1860-1880-х гг. подробнее см.: Китаев В.А. Указ. соч. С. 82-159.
6 С проблемой цензуры Чичерин близко столкнулся только в 1896 г., когда после длительного перерыва он вернулся в журналистику и начал сотрудничать с «Санкт-Петербургскими ведомостями», выходившими тогда под редакцией кн. Э.Э. Ухтомского. Поначалу Чичерин с оптимизмом смотрел на свои отношения с этим изданием. «Единственная газета, которая все принимает без затруднения», - так характеризовал он «Санкт-Петербургские ведомости» в июле 1898 г. в одном из писем А.В. Станкевичу (ОР РГБ, ф. 334, к. 8, д. 6, л. 74). Однако идиллия продолжалась недолго. «Полная откровенность» Чичерина-публициста привела к тому, что Ухтомский отказался печатать его статью о польском и еврейском вопросах. Чичерин вынужден был издать ее отдельной брошюрой в Берлине. Статью о бюрократии и земстве Ухтомский согласился поместить только «с довольно значительными пропусками», на которые Чичерину «пришлось согласиться» (Там же, д. 7, л. 10). Все это заставило Чичерина иначе отнестись к положению подцензурной печати в России. «Очень бы теперь нужен был "Колокол". Поневоле вспоминаешь Г[ерцена]» - признавался он Станкевичу 30 марта 1899 г. (Там же, л. 8 об.).
7 Острая постановка национального вопроса в последней части «Курса государственной науки» обратила на себя внимание в обществе. Подробнее см.: Китаев В.А. Указ. соч. С. 110-141.
8 См.: Вестник Европы. 1898. < 9. С. 445; 1899. < 2. С. 797.
9 См.: Искра Л.М. Борис Николаевич Чичерин о политике, государстве, истории. Воронеж, 1995; Кри-ницкая Г.С. Проблема либерализма в исторической концепции Б.Н. Чичерина // Отечественная история. 2006. < 3. С. 162-165.
© 2008 г. А. Я. КОДИНЦЕВ*
КАМПАНИЯ ПО БОРЬБЕ С «ДЕЗЕРТИРСТВОМ» С ПРЕДПРИЯТИЙ ВОЕННОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ СССР В 1941-1948 годах
Одной из самых неудачных и одновременно жестоких уголовно-правовых кампаний в Советском Союзе стала реализация Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 декабря 1941 г., (далее указ 26-12), предшественником которого был указ от 26 июня 1940 г., вводивший уголовную ответственность за трудовые преступления. Инициатором указа от 26 декабря выступил нарком юстиции СССР Н.М. Рычков. В соответствии с указом все рабочие и служащие мужского и женского пола предприятий
* Кодинцев Александр Яковлевич, кандидат исторических наук, заведующий кафедрой Сургутского государственного университета.
военной и обслуживающих ее отраслей промышленности считались на период войны мобилизованными и закреплялись для постоянной работы за предприятиями, на которых работали. Самовольный уход работающих с указанных предприятий рассматривался как дезертирство и по приговору военного трибунала (ВТ) наказывался тюремным заключением на срок от 5 до 8 лет1.
3 января 1942 г. вышло Постановление СНК СССР № 6 «О порядке направления в военные трибуналы дел о преступлениях, предусмотренных Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 декабря 1941 г.». Постановление предусматривало процедуру передачи дел в суд. 4 января было опубликовано директивное письмо НКЮ СССР и Прокурора СССР, уточняющее смысл этого документа. Согласно его ст. 3 прокурор немедленно, не производя предварительного расследования, выносил постановление о привлечении обвиняемого к ответственности и передавал материалы дела в ближайший военный трибунал. Последний рассматривал их во внеочередном порядке без внесения в подготовительное заседание. Письмо допускало рассмотрение дела любым военным трибуналом. Приговоры трибуналов, действующих на военном положении, обжаловать было нельзя2.
Указы Президиума ВС СССР последовательно распространяли действие указа от 26 декабря 1940 г. на рабочих невоенной промышленности: 11 июня 1942 - угольной, 1 июля - нефтяной, 24 августа - железных дорог и предприятий НКПС, 28 августа - Североуральских бокситовых рудников, 12 сентября - строительного треста Магнит-строй, 8 октября - наркоматов речного и морского флота, 11 октября - текстильной промышленности, 3 января 1943 г. - Главмеди наркомата цветной металлургии, 21 февраля - наркомата бумажной промышленности и т.д. В ряде случаев расширение компетенции ВТ по рассмотрению данной категории дел инициировало Политбюро ЦК ВКП(б), решения от 24 августа, 7 октября, 10 октября 1942 г. распространяли действие указа на работников НКПС, Народного комиссариата морского и речного флота, НКтекстиля3.
11 февраля 1942 г. вышел секретный приказ НКВД, НКЮ, Прокурора СССР № 00296/0038/14сс «О розыске лиц дезертировавших с предприятий военной промышленности». Согласно ему основанием к розыску являлся заочный приговор ВТ, вынесенный по представлению прокуратуры. Милиция проводила розыск. Если обвиняемый не был обнаружен в рамках местного розыска объявлялся всесоюзный.
Этот приказ, нарушающий процессуальные нормы УПК РСФСР 1923 г., в существенной мере корректировал судебный процесс, вводя процессуальным кодексом такие новшества, как розыск на основании приговора, местный розыск. Прокуратура ставилась в некоторую зависимость от милиции. Не был назван срок, по истечении которого объявлялся всесоюзный розыск. НКВД и отчасти прокуратура совершенно освобождались от ответственности за неправомерное привлечение или непривлечение лица к суду. Вся ответственность приходилась исключительно на военные трибуналы. Чтобы облегчить себе работу, 14 апреля 1942 г. Прокурор СССР издал приказ № 40-с, предписывавший направлять материалы в трибуналы без розыска. В свою очередь последние пытались игнорировать февральский приказ.
Поскольку в годы войны на предприятиях работали и подростки, Постановление Пленума Верховного суда СССР № 14/м/10/у от 1 августа 1942 г. квалифицировало самовольный уход подростков до 16 лет с предприятий военной промышленности по указу от 28.12.1940 г. Однако в другом постановлении Пленум Верховного Суда СССР предписывал применять указ 26-124.
С самого начала на военные трибуналы обрушился вал дел о «дезертирах». По преимуществу это были молодые рабочие до 18 лет. В январе 1942 г. в СССР было выявлено 1 004 «дезертира», в феврале - 3 740, в марте, по неточным данным, около 7 000. Уже в марте 1942 г. НКЮ СССР стал просить правительство отсрочить исполнение приговоров в отношении рабочих и служащих. Против этого выступил прокурор СССР В.М. Бочков и просьба не была выполнена. В январе в СССР было осуждено 317 человек, а в августе уже 16 746! Причем число заочно осужденных возросло с 11% до 65%. За январь-июнь военные трибуналы вернули на доследование 60% дел. Лидером в те-
чение всей войны был Урал, где только за 8 месяцев трибуналы осудили 18 746 человек5.
Сразу же в организации труда и быта рабочих стали выявляться крупные недостатки. На Сталинградском тракторном заводе в молодежных общежитиях не было форточек, постельного белья. На многих заводах молодежь не имела обуви и одежды, плохо питалась. На предприятиях не был организован табельный учет, что не позволяло выявить действительных нарушителей трудовой дисциплины.
И.о. председателя военного трибунала Свердловской обл. И.А. Неручев проанализировал причины роста нарушений трудовой дисциплины в Нижнем Тагиле. За 10 дней облпрокуратура возбудила до 75 дел. В тюрьме города сидело 400 «дезертиров». В октябре было рассмотрено 85 очных дел (из 315), а также 75 заочных. Подавляющее большинство нарушителей составляли рабочие стройбатов в возрасте 17 лет, жившие в крайне плохих условиях: грязь, вшивость, воровство, пьянство, отсутствие воды в бараках, медицинской помощи, нормальной одежды и обуви. Отпуск им не предоставляли. На заводе Автозапчасть в г. Чкалов из 100 человек, поступивших на работу из ФЗО в 1941 г., к маю 1942 г. осталось 2 человека. Остальные сбежали из-за голода. Массовое дезертирство с предприятий в годы войны было печальной, но неизбежной реальностью. Большинство бежавших составляла молодежь от 16 до 20 лет. Рабочих со стажем не более 6 месяцев насчитывалось более 80%. В Молотовской обл. из числа лиц, привлеченных к ответственности в 1942 г., 42% падало на молодежь, мобилизованную из села, 18% - на окончивших ФЗО. На Уралмаше - крупнейшем заводе на Урале за 8 месяцев 1943 г. оставили работу 3 077 человек. Фактически их не наказывали, так как сажать их было некуда. Они получали карточки, каким-то образом вновь восстанавливались на заводе. Многие из них постоянно меняли место работы и жительства6.
Рост числа дел в военных трибуналах породил бесчисленные нарушения в их ведении. Председатель трибунала внутренних войск НКВД Татарстана Урусов рассматривал дела без судебного заседания. Небрежно оформлялись документы. Прокуроры направляли материалы в суд без вынесения постановления о привлечении к уголовной ответственности и об избрании меры пресечения, без сведен
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.