ИСТОРИЯ ФИЛОСОФИИ
Кант и теоретическая философия Германа Когена
Т. Б. ДЛУГАЧ
Основанная Г. Когеном (1842-1918) Марбургская школа стремилась очистить кантианство от того, что ее представители считали догматизмом и остатками "некритического" отношения к материалу. Все главные принципы и основоположения кантовской философии подверглись ревизии с позиций "чистого" трансцендентального метода. Одним из пунктов ревизии стал вопрос о предметной "данности", которую Кант понимал противоречиво: с одной стороны, предмет дан пассивной чувственностью, а с другой, сконструирован активным рассудком. Коген и П. Наторп уточняли: раз мы предмет строим и, по Канту, в основе эмпирического созерцания лежат не образы, а промежуточные между явлениями и категориями схемы, не должны ли мы признать, что предмет не дан, а задан? Марбуржцы видели заслугу Канта в том, что он признал конструируемость объекта, а его ограниченность - в том, что признал это только наполовину. В другой своей половине (благодаря ощущениям) объект признан данным, и это явилось остатком догматизма при рассмотрении предмета. Коген отрицал кантовское убеждение в том, что предмет дан. С его точки зрения, предмет, изучаемый мышлением и составляющий его содержание, может быть создан только самим мышлением: ничего преднайденного заранее для мышления нет. Причем созданный таким образом предмет существует не вне мышления, а для мышления и в мыслительной же сфере, которая, правда, отличается от сферы собственно мышления. Примером такого истинного бытия, по Когену, служит бытие математических объектов. Если по отношению к ним и можно говорить о чувственности, то это чувственность особого рода.
Как философ, ориентирующийся на науку, Коген исключил ощущения из познания: в научных книгах нет ощущений теплого, красного, твердого и т.д.; в них есть понятия волновых или корпускулярных колебаний, электромагнитного излучения и т.д. Если мы теперь спросим, входит ли в науку агрегат светящихся точек на небе, данных моим зрением, то должны будем ответить, что в науку входит не это, а представления о звездах; звезды даны не в ощущениях, а в книгах по астрономии. "Наука, несомненно, не усматривает свое творческое начало в ощущении. Геометрия не начинает, как известно, свое обоснование с ощущения пространства, так же, как Галилей не начинает свое обоснование динамики с того, что дают чувства и воображение. И, насколько известно, Ньютон, отказавшись от неясностей и опасной двойственности картезианства, склонялся к простому опыту, он открыл не видимость в ощущении в качестве начал своей науки;
© Длугач Т.Б., 2009 г.
напротив, он сделал ударение на том, чтобы вывести их из математических принципов физики. Следовательно, нельзя признать ощущения последними и совершенно простыми элементами того знания, которым является наука. Дети и дикари не имеют науки"1. "Солнце чувств - это фальшивое солнце; только чистое мышление дает истинную величину и верную идею Солнца"2.
Ученый исходит не из ощущений (ощущений магнетизма и электричества просто нет), а из моделей научных объектов, которые сам создал и сопоставил с предшествующими. У ощущений тоже есть познавательная роль: они "лепечут" (stammeln), "бормочут" о том, с чем столкнулись, но внятно сформулировать вопрос о том, что это собой представляет, и дать ответ может только мышление. "Данный" предмет, сконструированный мышлением, предстает нам в сфере чистого созерцания, которое вовсе не объединяет ощущения, а представляет "данный" предмет, которого больше нигде нет. Коген называл чистое созерцание плавильным тиглем (Schmelztigel), в котором возникает предмет познания. "Если мы попытаемся искусственно разделить сознание по его данным, которые приносит познание, и отличить чувственность от рассудка и, далее, ощущение от мышления, то останется (лишь) один вид чувственного познания, который чист без мышления и чувственен без ощущений"3. Это и есть чистое созерцание. В нем дается предмет, "но эту данность нельзя понимать неправильно. Предмет дан потому, что он созерцается"4.
"Эта данность особого рода: данное дано только в созерцании, однако это достаточно твердая и прочная почва для того, чтобы сделать законным полагание предмета. Средством для анализа и разработки этого понятия является чистое математическое созерца-ние"5. Считая математические объекты первым видом бытия в мышлении, Коген укоряет Канта за признание ощущений источником познания: "Сохраняющееся везде у Канта взаимодействие чистого созерцания с эмпирическим цепляется за эту иллюзию данности, предположенной для мышления, и тогда трансцендентальный метод как будто сгорает в ощущении"6. "Так же, как вопреки Копернику, - продолжает Коген, - нам вследствие [данных] наших чувств кажется, что движется солнце, так сохраняется трансцендентальная видимость абсолютного предмета, хотя мы совершенно точно знаем, что она исходит из форм нашего Я"7. В созерцании создается направленность познания на предмет, якобы превращающая его во внешний, а на самом деле только в предмет опыта. Поэтому правильнее было бы говорить, что мы познаем не предметы, а предметно. «Ни из какого эмпирического созерцания "данность" предмета не вытекает... не опыт (имеется в виду эмпирический опыт. - Т.Д.) и не существование какого-то отдельного треугольника доказывает мне, что в каждом треугольнике две стороны в сумме превосходят третью; это следует из моего созерцания с достоверностью, которую издавна, хотя и не всегда последовательно, относят к достоверности созерцания как к образцу достоверности и очевидности. Мое созерцание есть то, что подготавливает такую достоверность»8. Таким образом, когеновская "данность" исключает направленность на предмет вне мышления, но в то же время мышление нуждается в таком "внешнем" объекте как объекте познания. С точки зрения марбуржцев, как и с точки зрения Канта, подобная потребность коренится в самом мышлении, вот только "данность" предмета, по Когену, это "данность" одного лишь чистого созерцания.
Однако изъять "данность" из философии Канта нельзя: без вещи самой по себе, а значит, и ощущений эту философию просто нельзя понять. Марбуржцы понимали "данность" совсем по-другому: предмет скорее, задан, чем дан. Согласно Наторпу, например, "предмет - это проблема, но никогда не данное; это проблема, целостный смысл которой может быть определен только по отношению к известным величинам уравнения, т.е. нашим фундаментальным понятиям, имеющим своим содержанием основные функции самого познания... Это их, скорее, можно назвать данным в познании, так как они являются тем, чем вообще обеспечивается познание"9. "Данность" характеристик познания обусловливает "заданность" предмета познания, который всегда, следовательно, существует в мышлении и для него. Существование предмета вне мышления, согласно Когену, - псевдопроблема, признание этого - остаток догматизма. По Когену, нет ничего для мышления, что бы не создавалось самим мышлением и было бы вне его.
6 Вопросы философии, № 11
161
Итак, ощущения только заявляют ("лепечут") о чем-то, они провоцируют мышление на вопрос об этом "нечто". То, что мышлению ничего не дается в готовом виде, маскируется тем обстоятельством, что мы придаем "данным" в мышлении параметрам определенное значение - a, b, c и т.д. Кажется, что если они названы, то тем самым уже даны, но можно ведь пользоваться достаточно неопределенным значением - X-ом, которое употребляет вся математика.
Ощущениям, казалось бы, несущим на себе характеристики вещей, Коген посвятил целую главу в "Кантовской теории опыта", где переосмыслил роль ощущений и созерцания. "Ощущение (sensatio) есть материя. Хотя эта материя и предполагает аффицирующий (нас) объект, но все же через модификацию того, что представляется от природы субъекта... Она - сенсуалистически репрезентативная материя"10. Следовательно, что бы ощущения ни давали познанию, сам предмет они не дают. Трансцендентальный идеалист должен исходить из познающего и конструктивного мышления. Единственная предметность для мышления - то, что создано им самим и что существует для мышления, а не вне его, - настаивал Коген. Ощущения можно, далее, признать побуждением (толчком -Veranlassung) к мышлению, но свой предмет (мысленный объект), свое содержание мышление создает само. Собственно, полагал Коген, так думал и Кант, критикуя формальную логику за то, что она интересуется только формами мысли, беря содержание откуда-то извне. Кант, однако, фактически отказался от этой критики, предпослав мышлению чувственность, т.е. предположив, что в чувственности предметы даются, а рассудком мыслятся. Вопреки этому, истинный пример бытия в мышлении представляют математические объекты - здесь нет ощущений как таковых, а созерцание превращается в чистое созерцание (и в конце концов в категорию). Продолжив математические примеры, мы увидим, что ощущения здесь связаны с чистым созерцанием и имеют совсем другое значение. Вообще говоря, математика предлагает нам ключ к правильному пониманию бытия: "математические числа и формулы являются первым видом нового, мысленного бытия, бытия в мышлении"11.
Коген высоко ценит Платона как раз за то, что тот, по его убеждению, сумел отыскать это новое "мысленное" бытие, придав ему "вид", эйдос благодаря идее. Коген ищет и находит у Платона как различение чистого созерцания и мышления, так и их отождествление. Дело в том, что платоновская идея, по Когену, является, с одной стороны, истинным бытием (в созерцании), а с другой стороны, истинным мышлением (постижением сущности бытия). Тождество осуществляется посредством "чистоты" созерцания и мышления: мы созерцаем предмет очами, но "очами разума", различие же связано с различением бытия идеальных объектов и их сущности - идеи. Правда, "идея по корню родственна также и "видению", однако означает и обозначает она, и только она, истинное бытие (Sein), истинное содержание познания. Но верно и обратное - чистое мышление является чистым видением"12. Платоновское решение, правда, до конца Когена не устраивает, так как идея олицетворяет собой в конечном счете полное совпадение соз
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.