Кантовский след в концепции К.Г. Юнга: зачем искать? где искать?
В.В. БАЛАНОВСКИЙ
Исследователи творчества И. Канта часто говорят о вечности и мощном эвристическом потенциале его наследия, однако не всегда указывают конкретные примеры, демонстрирующие верность данного утверждения вне рамок кантианства и неокантианства. В данной статье содержится попытка показать, что на примере продуктивного использования кантовских идей К.Г. Юнгом при создании теоретического базиса аналитической психологии в целом и концепции архетипов коллективного бессознательного в частности видна явная востребованность кантовского творчества не только среди прямых духовных наследников родоначальника немецкой классической философии. Эту попытку предваряет ответ на вопрос, насколько обоснованно представление Юнга о себе как человеке, который эпистемологически стоит на точке зрения Канта.
Researchers often talk about a powerful heuristic potential of the Kantian heritage, but sometimes they do not show concrete examples in defense of this opinion outside the Kantianism, and the Neo-Kantianism. This paper contains an attempt to demonstrate that on the example of how efficiently C.G. Jung used Kantian ideas to construct the theoretical basis of the analytical psychology in general and his conception of archetypes in particular, we can see the urgency of Kant's heritage not only for the Kantian spiritual successors. In addition the question is discussed, why Jung said that epistemologically he takes his stand on Kant.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: априоризм, трансцендентальный идеализм, аналитическая психология, идеи разума, категории рассудка, архетипы бессознательного, психический опыт.
KEY WORDS: apriorism, transcendental idealism, analytical psychology, ideas of reason, categories of understanding, archetypes, psychic experience.
Сила просвещённого разума состоит в том, что он может рассмотреть даже душу человека, причём не только светлые её части, но и ослепительно яркие - близкие к сверхчеловеческой реальности, и затемнённые - близкие к истокам жизни. Поэтому не случайно философская психология расцвела именно в эпоху Просвещения, что продемонстрировал В.В. Васильев [Васильев 2010]. Однако было бы ошибкой полагать, что мыслители того времени - Х. Вольф, Д. Юм, И. Тетенс, И. Кант и поражающий глубиной мысли русский исследователь, работавший под псевдонимом А. Колыванов, - при изучении психики ограничивались исключительно сознанием.
© Балановский В.В., 2015 г.
В частности, оценивая вклад Канта в изучение природы бессознательного, А. Ни-коллс и М. Либшер подчёркивают, что "за возможным исключением Лейбница, Иммануил Кант, пожалуй, в большей степени, чем какой-либо другой философ XVIII века определил парадигму, в которой бессознательные явления понимались в немецкой мысли XIX века" [Николлс, Либшер 2010, 9]. Но были ли идеи кёнигсбергского философа востребованы пионерами исследования бессознательного в XX в.?
С большой долей вероятности можно утверждать, что ответ на данный вопрос будет положительным. Чтобы доказать это, приведём пример рецепций идей Канта в творчестве выдающегося швейцарского антрополога, культуролога, психолога К.Г. Юнга, который одним из первых начал активное изучение коллективного бессознательного1.
Кстати, сам Юнг усматривал в эпохе Просвещения один из поворотных моментов в развитии человеческой психики, поскольку именно тогда человек осознал, что "боги всё же не существуют в действительности, а являются проекциями. Тем самым с ними было покончено" [Юнг 1994, 140]. Но "радость" этого открытия длилась недолго, так как торжество просвещённого разума досталось дорогой ценой, а именно - потерей сознанием защиты перед бессознательными содержаниями коллективной психики, что, в частности, привело к ужасам Великой французской революции. Как пишет Юнг, произошло это в силу того, что хоть с богами и было покончено, но "не было покончено с соответствующей им психической функцией, напротив, она ушла в сферу бессознательного, из-за чего люди сами оказались отравленными избытком либидо, который прежде находил себе применение в культе идолов" [Там же].
Какие у нас есть основания полагать, что теория Юнга восприняла какие-либо положения кантовской философии? Например, Юнг говорил о том, что Кант - его философ [Шамдасани 2003, 168], что эпистемологически он стоит на точке зрения Канта [Юнг 1973, 294], сокрушался, что в студенческие годы не всегда мог достаточно времени посвящать изучению трудов Канта [Юнг 2003, 107], обращался к кантовской философии в своих трудах [Юнг 1996, 75-78, 369, 375, 519; Юнг 1994, 255-256] и даже пытался определить психологический тип кёнигсбергского мыслителя, прибегая к анализу его системы [Юнг 1996, 375, 380, 388]. Однако мало самому назваться кантианцем. Нужно привести свою систему или некоторые её элементы в соответствие с основополагающими принципами кантовской философии. Насколько Юнгу это удаётся?
Если для ответа на данный вопрос мы обратимся к работам современных исследователей, а трудов прямо или косвенно посвящённых проблеме установления взаимосвязи идей Канта и Юнга не так уж много2, то вскоре обнаружим, что их мнения разделились. Одни считают, что Юнг многим обязан Канту и действительно основывается на его идеях, другие резко критикуют возможность сопоставления терминов трансцендентального идеализма и аналитической психологии.
К первой группе исследователей можно отнести Д. Брента, издавшего в 1977 г. текст диссертации "Юнговский долг перед Кантом: трансцендентальный метод и структура юн-говской психологии" [Брент 1977], О. Бэра, доказывающего, что понятие "идея" у Канта логически изоморфно понятию "архетип" у Юнга [Бэр 1976], Д. Вуксановика [Вуксановик 1996] и, безусловно, С. Палмквиста, который ещё в 1980-х гг. задумал исследовательский проект "KJB" - "Kant-Jung Book" (Книга Канта и Юнга) и посвятил сравнению Канта и Юнга несколько статей [Палмквист 2000; Палмквист 2005].
Здесь следует вкратце охарактеризовать, что представляет собой "KJB". Как пишет Палмквист, KJB - это попытка продемонстрировать, что идеи Канта и Юнга вполне могут дополнять друг друга, подобно тому, как Ян и Инь являются проявлением единого Дао, т.е. представляют собой две по сути различные силы, которые, несмотря на оппозиционность, работают вместе на достижение единой универсальной цели. В качестве такой цели Палмквист называет гному, зафиксированную на стене дельфийского оракула, - "Познай себя" [Палмквист web].
К представителям второй группы можно отнести П. Бишопа [Бишоп 1996; Бишоп 2000; Бишоп 2009], написавшего, что Юнг извращает идеи кантовского априоризма [Бишоп 2000, 49], С. Де Вугд [Де Вугд 1977; Де Вугд 1984] и Л. Хаскинсон [Хаскинсон 2004],
утверждающую, что не существует ничего общего между архетипами Юнга и идеями Канта, так как первые являются продуктами исторического опыта, коренятся в инстинктах и относятся к эмоциональной сфере, а вторые - принципиально априорны и относятся исключительно к сфере интеллекта.
Как мне представляется, такая разница во мнениях обусловлена, вероятнее всего, тем, что Кант и Юнг воспринимаются противниками их идейного родства как две разные вселенные. Действительно, если утрировать, то трансцендентальный идеализм на первый взгляд кажется книжной мудростью, выросшей из рационалистических доктрин Нового времени или из средневековой схоластики. Однако при детальном рассмотрении становится очевидным, что учение Канта - это шаг вперёд по сравнению с рационализмом и эмпиризмом (и, тем более, со схоластикой), что и ознаменовало новый период в истории идей, названный немецкой классической философией. Похожая ситуация и с Юнгом, который воспринимается исключительно как представитель психологической науки, которая обособилась от философии, обретя собственную методологию и нарастив мощный экспериментальный базис. Поэтому иногда в справочной и учебной литературе Юнг следует за Фрейдом на правах ученика и продолжателя, что, конечно, имеет основания, но, мягко говоря, не исчерпывает сути всех новаторских по сравнению с психоанализом идей аналитической психологии3. Тем не менее не всеми привнесёнными в психологию новшествами юнгианство обязано экспериментальному методу. Например, прорыв, произошедший после введения в научный оборот понятия "коллективное бессознательное", готовился А. Шопенгауэром, Э. Гартманом, а в большей степени - К.Г. Карусом4, который, будучи сыном недолгой эпохи торжества вольфианской рациональной и эмпирической психологии, сделал многое, чтобы из философского контекста представление о бессознательном (близкое к юнговскому пониманию коллективного бессознательного) было перенесено на поле психологической науки [Карус 1831; Карус 1846]5. Таким образом, при детальном рассмотрении Юнг совсем не похож на психолога-экспериментатора или же учёного-естествоиспытателя, который опирается почти исключительно на индуктивные умозаключения6.
Другой важный фактор, не позволяющий увидеть сходство или генетическое родство идей Канта и Юнга, состоит в том, что первый воспринимается как "певец" сознания, что не вызывает нареканий (ведь жить Канту довелось в эпоху Просвещения и преувеличения силы разума), а второй - как мыслитель, отдававший первенство коллективному бессознательному среди прочих регуляторов человеческой жизни. Но и здесь не всё так однозначно. Кант внёс значительный вклад в изучение бессознательного [Николлс, Либ-шер (ред.) 2010], а Юнг никогда не был сторонником приуменьшения роли сознания и личности [Юнг 1997].
Прежде чем ответить на вопрос, где же искать сходства и параллели в теориях Канта и Юнга, рассмотрим несколько примеров, где их точно искать не стоит, хотя для этого и есть некоторые основания.
Так, С. Палмквист предлагает искать сходства на уровне архитектоники элементов систем двух мыслителей. Но сам реализует эту интенцию странным способом. Он предлагает сравнивать психотипы Юнга и категории рассудка Канта. Сделать это позволяет Палмквисту развитая им же мысль [Палмквист 1997, 168] о том, что психотипология Юнга есть его лучшая попытка систематизировать учение о
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.