125-126
ВОЕННАЯ ИСТОРИЯ
РОМАН АЛЕКСЕЕВИЧ РАХИМКУЛОВ
соискатель ученой степени кандидата исторических наук Поволжской государственной социально-гуманитарной академии, преподаватель
Самарского юридического института Федеральной службы исполнения наказаний, старший лейтенант внутренней службы (Самара) Тел.: (846) 262-08-13; E-mail: S_gazizulin@mail.ru
В статье кратко раскрывается сущность казачьего фактора, который приходилось учитывать командованию Вооруженных сил Юга России в деятельности по укреплению морально-психологического состояния войск.
Ключевые слова: А.И. Деникин, П.Н. Краснов, морально-психологическое состояние, белогвардейцы, воинская дисциплина и правопорядок, казачий фактор, Гражданская война на Юге России.
КАЗАЧИЙ ФАКТОР В УКРЕПЛЕНИИ МОРАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО СОСТОЯНИЯ ЛИЧНОГО СОСТАВА ВООРУЖЕННЫХ СИЛ ЮГА РОССИИ (ЯНВАРЬ 1919 - МАРТ 1920 Г.)
Опыт военной истории учит: уровень воинской дисциплины и правопорядка оказывает непосредственное влияние и на морально-психологическое состояние личного состава войск!. Вооруженные силы Юга России2 в исследуемом периоде не являлись исключением из правил. Однако в деятельности по укреплению морально-психологического состава белых войск в исследуемом периоде имелись серьезные трудности. Одна из них -необходимость учета противоречивого влияния так называемого казачьего фактора в условиях, когда Донская армия подчинялась Главкому ВСЮР генералу А.И. Деникину только в оперативном отношении.
Необходимо заметить, что с момента формирования ВСЮР были заложены предпосылки к серьезным трудностям в построении отношений Главкома ВСЮР с вооруженными формированиями кубанских казаков. 8 января 1919 г. кубанской атаман А.П. Филимонов в приказе особенно подчеркнул следующее: кубанские части, находящиеся в составе Добровольческой армии временно, вплоть до сформирования частей из казаков, остаются в составе Добровольческой армии и продолжают «выполнять свою благородную задачу - очищение от большевиков Северного Кавказа, что должно обеспечить мирную жизнь в освобожденной от насильников и грабителей нашей родной Кубани»3. В этом приказе нашли адекватное отражение (правда, все-таки несколько камуфлированные) сепаратистские тенденции кубанских политических кругов, которые проявились еще в Первом Кубанском (Ледяном) походе Добровольческой армии и постоянно прогрессировали4, приняв в конечном итоге острую конфронтационную форму, когда генерал А.И. Деникин вынужден был
применить силу для подчинения себе зарвавшихся кубанских государственных и политических деятелей (так называемое кубанское действо5). Ясно, что подобные негативные тенденции никоим образом не могли способствовать укреплению морально-психологического состояния личного состава ВСЮР.
Но, пожалуй, самое сложное явление в казачьем факторе, которое приходилось всемерно учитывать генералу А.И. Деникину, - серьезное отличие в морально-психологическом отношении личного состава казацких вооруженных формирований в составе ВСЮР от личного состава Добровольческой армии. Подчеркнем, что во многом морально-психологические качества казаков как социальной страты определяются их патриархальностью и православным началом. Интересно в данной связи и наблюдение атамана Всевеликого войска Донского6 генерала П.Н. Краснова, который вспоминал, что перед формированием казачьих отрядов «после прочтения воззвания и речей служили молебен и после молебна выходили на фронт...»7 Полковник Кубанского казачьего войска Ф.И. Елисеев, хорошо знавший казаков со всех сторон, приводит в своих воспоминаниях интересный эпизод, во многом подтверждающий тезис о патриархальности казачества. Вернувшиеся с войны кубанцы были приглашены подъесаулом Елисеевым к нему в дом: «Десятка полтора урядников, привязав под сараями своих лошадей... с полным вооружением, с винтовками в руках, снимая папахи и крестясь на иконы, вошли в дом»8.
В этом эпизоде видно проявление в сознании казаков традиционного воспитания, где абсолютная доминанта принадлежала православию. И кубанцы, и донцы, и терцы имели четкие представления о добре и зле в традиционно-патриархальном ключе: те, кто за Бога, - на стороне добра, кто же является противником Господа - на стороне зла. Такое миропонимание во многом объясняет жестокое отношение казаков к пленным красноармейцам, особенно комиссарам, ибо те, кто разрушает церкви, уничтожает святые иконы и убивает священников, в представлении казаков и не люди вовсе, следовательно, к ним нет необходимости испытывать чувство жалости. Нельзя не учитывать и то, что в казачьей среде было много старообрядцев, ревностно хранивших все внешние формы традиции. Старообрядцы приняли самое активное участие в Белом движении, хотя сражались скорее за веру, т.е. в их понимании война носила религиозный характер. И если все вышесказанное помножить на жестокий конфликт между казаками и лицами, не имевшим казацкого статуса (так называемые иногородние), которые проживали на казацких землях, а затем перемножить на мизантропскую политику расказачивания, проводимую советской властью, то морально-психологическая готовность казачества к активной антибольшевистской борьбе резко усиливается.
С другой стороны, в морально-психологических установках казачества проявляется домината исключительной силы, которую можно назвать как сословный местнический корпоратизм. Судя по воспоминаниям
Ф.И. Елисеева, казачий белый генерал А.Г. Шкуро в освобожденной станице Суворовской, принимая парад казаков, обратился к ним со следующей речью: «Поздравляю вас. Вы опять казаки! Многие из вас не увидят больше родной станицы, но те, которые погибнут, падут за освобождение казачества!»9 Как видно, генерал А.Г. Шкуро призывает мстить большевикам за пролитую казачью кровь, пасть за дело освобождения казачества, но не России. Есть основания полагать в данной связи, что А.Г. Шкуро взывал не к национальной, а к сословной гордости казаков. В подтверждение тезиса, изложенного выше, можно привести результаты текстологического анализа фрагментов IV тома деникинских «Очерков Русской Смуты», в которых бывший Главком ВСЮР пытается разобраться в специфике личного состава Донской армии. По его мнению, мораль донцов строилась на их индивидуальной и коллективной психологии, на их восприятии Родины в масштабах одной «своей» станицы, а не всей России10. Специфика морально-психологического состояния казачества сказывалась и на организации их вооруженных формирований. Это хорошо заметил А.И. Деникин: «Донской армии по существу не было, был вооруженный
народ»11. Но что характерно: из «Очерков Русской Смуты» следует то, что практически аналогичную мысль высказал атаман ВВД генерал П.Н. Краснов. Он, выступая 1 февраля 1919 г. на Большом круге (тогда Донской фронт стремительно рушился): «Ведь у нас нет полков старого времени: у нас вооруженный народ, толпа...»12 .
Отсюда вытекали и некоторые особенности тактики казачьих вооруженных формирований. Так, атаман ВВД генерал П.Н. Краснов, описывая тактику донцов, отмечал, что они не любили окапываться. Объяснение здесь у атамана довольно оригинальное - природная леность казаков13. Не было в донских войсках надлежащего уровня авторитета у офицеров. Все тот же атаман ВВД писал о том, что казаки требовали, чтобы офицеры шли впереди. «Поэтому потери в командном составе были очень велики»14, - резюмирует атаман-мемуарист. В подобной ситуации приходилось, судя по мемуарам генерала П. Н. Краснова, прикладывать неимоверные усилия для того, чтобы внести полный порядок в организацию Донской армии и боевые действия, «построить организацию на началах военной науки, добиться правильного управления отрядами, не нарушая в то
же время ее народного характера» (курсив мой. - Р.Р.»)15
И, конечно же, нельзя не отметить такой щепетильный вопрос, как склонность казачества к грабежу на захваченных территориях. Собственно говоря, казаки считали свои деяния не позорным грабежом, а элементарной погоней за военной добычей. Эту особенность в психологии казаков очень тонко подметил генерал А.И. Деникин: «Если для регулярных частей погоня за добычей была явлением благоприобретенным, то для казачьих войск -исторической традицией, восходящей ко временам Дикого поля и Запорожья, прошедшей красной нитью через последующую историю войн и модернизированной временем в формах, но не в духе»16.
Но и Донское правительство занимало здесь деструктивную позицию. На фронте казакам, судя по политическим донесениям политотдела советского Кавказского фронта, отложившимся в РГВА17, казакам было разрешено грабить!8. Когда же среди них началось разложение, Войсковой Круг, признав подобные факты, обеспокоился. Тогда командующий Донской армией заявил: не он развратил казаков, они были развращены ранее19. Донское правительство осознало в конечном итоге пагубность подобной правовой практики. В целях предотвращения грабежей решили: осматривать обозы казаков и отбирать у них все, что отнято у мирного населения, и отдавать назад владельцам20. Но решение не выполнялось. Было отменено даже принятое 13 августа 1918 г. решение о применении смертной казни к грабителям. Аргументация этого акта не выдерживает критики: принять строгие меры нельзя, потому что эти явления носят массовый характер, «всех расстрелять невозможно, а расстрелять одного будет несправедливо»21.
Таким образом, становится ясным, что казачий фактор (во всей его противоречивости) серьезно осложнял деятельность главкома ВСЮР по укреплению морально-психологического состояния подчиненных ему войск.
1. Морально-психологическое состояние личного состава -качественная определенность личности, коллектива характеризует направленность и динамику психических процессов, межличностных отношений в воинском коллективе; выступает конкретной формой проявления и реализации духовного потенциала и морального духа армии, важной характеристикой боевых возможностей войск (см.: Воен. энцикл. словарь. Т. 2. М., 2001. С. 96).
2. Далее - ВСЮР. - Р.Р.
3. Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ.) Ф. р-5827. Оп. 1. Д. 83. Л. 126 об.
4. См: Федюк В.П. Белые. Антибольшевистское движен
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.