бальных памятников хунну Забайкалья подтверждает тезис о многоуровневой социальной иерархии в империи Хунну, прослеживаемой в различных половозрастных и этнокультурных группах общества" (С. 80). В то же время исследователи полагают преждевременным привязку выявленных групп захоронений к конкретным общественным слоям хуннского общества. Это не исключает формулирование гипотез об общественном статусе некоторых погребенных. Так, по мнению авторов, элитные курганы могильника Ильмовая падь и некоторых других могильников с "царскими" погребениями "были возведены в память высших региональных вождей и их ближайших родственников" (С. 82).
Подводя итоги подчеркну, что рецензируемая работа H.H. Крадина, С.В. Данилова и П.Б. Коновалова, несмотря на некоторую источниковую избирательность (выборка погребений сделана только из четырех могильников, не привлекались материалы палеосоциологического анализа поселений), несомненно, является крупным шагом в изучении социальной организации хунну Забайкалья и открывает новый этап в исследовании данной проблемы.
Кемеровский государственный университет
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Бернабей М., Бондиоли Л., Гуиди А. Социальная структура кочевников савроматского времени // Статистическая обработка погребальных памятников Азиатской Сарма-тии. Вып. I: Савроматская эпоха. М., 1994.
Бобров В.В., Васютин A.C., Васютин С.А. Восточный Алтай в эпоху Великого переселения народов (Ш-VII века). Новосибирск, 2003.
Васютин С.А. Типология потестарных и политарных систем кочевников // Кочевая альтернатива социальной эволюции. М., 2002.
Крадин H.H. Кочевые общества (проблемы формационной характеристики). Владивосток, 1992.
Крадин H.H. Кочевники, мир-империи и социальная эволюция // Альтернативные пути к цивилизации. М., 2000.
Крадин H.H. Империя хунну. М., 2002.
Материалы по истории сюнну (по китайским источникам) / Введение, перевод и комментарий В.С. Таскина. Вып. I. М., 1968.
С.А. Васютин
Ken Dark. Byzantine Pottery. Stroud, 2001. 160 p., 128 il.
Византийская керамика - один из важнейших объектов исследований средневековой археологии Европы и Ближнего Востока. Ее внутреннее развитие представляет самоценный интерес, однако еще большее значение эта категория памятников материальной культуры приобретает в связи с ее использованием в качестве хронологического индикатора при датировке комплексов в регионах, смежных с Византией или поддерживавших с ней торговые отношения. Поэтому выход каждой новой работы по этой проблематике неизбежно вызывает пристальный интерес. Тем более, когда делается попытка охарактеризовать всю эту керамику в целом, а не по частям, как это предпринималось в прошлом рядом исследователей, рассматривавших отдельно глазурованную столовую посуду, амфоры и архитектурную керамику. Именно в комплексном подходе к проблеме английский исследователь К.Р. Дарк видит главное преимущество своей книги (Р. 8), и с этой мыслью нельзя не согласиться. Его работа снабжена достаточным количеством иллюстраций, среди которых 58 цветных, правда, 17 из них - репродукции из известной книги Ч. Моргана (Morgan, 1942).
Книга издана в Англии, отличается высоким уровнем полиграфии и отвечает всем современным требованиям оформления подобных изданий. Начинается она с краткого обзора истории Византии и гораздо более объемного очерка современной ситуации в "византийской археологии". Положение в этой сфере знаний, по мнению автора, сложилось не блестящим образом. По сравнению с западноевропейской археологией или изучением древностей Римской эпохи, "византийская археология" отстает как по темпам накопления нового материала (т.е. масштабам проводимых исследований и суммам их финансирования), так и методически (отсутствие или эпизодичность раскопок широкими площадями, низкая информативность стратиграфических наблюдений). Автор книги считает, что сейчас "византийская археология" находится на том же уровне, на каком находилась археология Англии в 1950 г. При этом особенно большую досаду вызывает у него разрыв между глубоким изучением истории и культуры Византии по письменным источникам, художественным произведениям, культовым материалам и очень слабым представлением об обыденной жизни "простого человека" в Византийской империи. С одной стороны, нельзя не разделять эту досаду, но с другой - вызывает
удивление полное незнакомство автора с тем немалым корпусом данных, касающихся как раз этого самого быта широких масс населения византийских городов и сельских поселений, которые были накоплены российскими и украинскими археологами еще в советский период в результате многолетних и масштабных раскопок в Херсонесе и на ряде поселений в Крыму. Нельзя не упомянуть здесь работы Г.Д. Белова, А.Л. Якобсона, А.И. Романчук, Е.А. Паршиной и многих других исследователей, которые не могут быть неизвестны на Западе, но остались не востребованы автором. Среди обширной библиографии присутствуют лишь 4 публикации российских исследователей (А.В. Банк, Т.И. Макаровой, А.В. Сазанова, В.Н. Залесской) и 3 - болгарских (К. Миятева, И. Акрабовой, Г. Кузманова). Нет ни одной ссылки на работы ученых Румынии и Сербии. Разумеется, Крым и Северные Балканы являлись дальними окраинами Византийского мира, однако игнорирование добытых здесь сведений выглядит довольно странным. Тем более, что возможности для ознакомления с восточноевропейской и балканской литературой у западного исследователя есть и они несравнимы с ограниченными возможностями его российских коллег в отношении западноевропейской и американской литературы.
Вторая глава книги носит название "Византийская грубая керамика: 1000-летний континуитет керамического производства?" В понятие "грубой керамики" (соатзе^ате) традиционно включается вся неглазурованная керамика Византии - кухонная, столовая, тарная. Сформулированный в названии главы вопрос - чисто риторический. Никаких сомнений в сохранении традиций византийского гончарства у автора нет. Ранневизантийская керамика наследовала традиции гончарства эпохи Римской империи, а существенные инновации начинают фиксироваться в ней лишь с УШ-ГХ вв. Ранневизантийская "грубая керамика" включала кухонные горшки, крышки от горшков, чаши, в том числе "мортарии" -чаши для приготовления пищи, кувшины различных форм, чашки, подсвечники, масляные светильники, флаконы, амфоры и другие сосуды. Горшки имели как правило под-шарообразную форму, с округлым дном. "Грубая керамика" производилась во многих центрах и несколько различалась по своей профилировке, что позволяет исследователям выделять среди сосудов местного производства привозные
образцы (в некоторых местах доля импорта среди такой керамики достигает 20%). Наилучшим образом в настоящее время изучена керамика, производившаяся в Константинополе, Анатолии (в Сардах, Анемуриуме, Олуденизе и Сагалассосе), Египте (в Абу Мине и Келлии), Эгеиде (на Хиосе), на Кипре и в Палестине. Эта керамика зачастую перевозилась на большие расстояния от мест ее изготовления. В частности, эгейская и палестинская керамика обнаружена в Италии, Испании и Северной Африке, а африканская - в юго-западной Британии. В Константинополе как в ранний, так и в средневизантийский периоды господствовала "серая" керамика (Constantinopolitan Greyware).
Наряду с рядовой кухонной посудой бытовала более качественная столовая керамика, поверхность которой облицовывалась красным ангобом (Red-Slip Ware), наиболее известные центры производства которой располагались в Северной Африке, хотя изготавливалась она и в других местах (в Анатолии, на территории нынешней Иордании). Такая керамика отличалась коричневым или оранжево-коричневым цветом черепка, украшалась гравированным или пролощенным орнаментом. В столице империи также производилась краснолощеная посуда (Red Burnished Ware).
Одной из самых важных инноваций средневизантийской эпохи автор считает появление в Константинополе в конце VIII в. белоглиняной керамики (цвет ее черепка варьировал от белого до розового), быстро сменившей массовую кухонную и столовую посуду серого цвета и доминировавшей в столице Империи вплоть до XIII в. В качестве предшественницы этой принципиально новой разновидности керамики рассматривается белоглиняная посуда, облицованная цветными ангобами (Color Coated Whiteware), начавшая производиться в Константинополе около 500 г., вероятно, как имитация позднеримской краснолаковой и ранневизантийской красно-лощеной посуды. Использовался главным образом красный ангоб, но встречены и более темные оттенки облицовки - от оранжево-коричневого до черного. Постепенно белоглиняная (Unglazed Constantinopolitan Whiteware) посуда вошла в обиход жителей столицы и вытеснила все другие разновидности массовой керамики, включая и красноангоби-рованную (Р. 45). Данное наблюдение весьма важно, учитывая не до конца еще выясненный генезис византийской глазурованной посуды, наиболее ранние образцы которой формовались из белой глины.
Описанию поздневизантийской керамики отведено всего 2 страницы текста, причем охарактеризована в основном керамика Коринфа и еще нескольких центров на Пелопоннесе. Для константинопольской керамики констатируется снижение качества изделий при общем сходстве с более ранними образцами. Создать представление о керамическом наборе по таким общим замечаниям невозможно.
Особое внимание уделено динамике развития амфорного производства. Ранневизантийские амфоры, по мнению автора, демонстрируют континуитет с предшествовавшими им типами позднеримских амфор. Назывались они в это время kouphon (позже - megaricon), а амфоры малого размера - lagena. Автором выделяются 7 главных "классов" ранневизантийских амфор (fig. 13), причем ни для одного из них не известны места производства и лишь выдвигаются гипотезы о регионах, в которых они, вероятно, изготавливались.
В отношении классификации амфор средневизантийского периода автор следует схеме, разработанной турецкой исследовательницей Н. Гюнсенин. При этом выдвигается предположение, что существенные изменения в формах этих сосудов, фиксируемые в IX в., происходили, возможно, под влиянием эволюции итальянских амфор, тулово которых тран
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.