Кочевой мир Евразии:
номады Запада на заре эпохи металлов
Е.Н.Черных
Продолжая рассказ о культуре кочевых племен Евразии, начатый в предыдущей статье*, обратимся к протяженной и непростой истории наиболее ранних в этом ряду общностей — номадов Запада.
В 5-м тысячелетии до н.э. в Евразии зародилось горно-металлургическое производство. С его появлением закончилась длительная — примерно в четыре тысячелетия — но пространственно весьма ограниченная эпоха протометалла [1] и прозвучал старт новой эпохи — раннего металла. Она подразделялась на четыре основные технологические фазы или стадии развития, именуемые в археологии веками: медный и три бронзовых — ранний, средний и поздний. Фазы эти уложились в четыре тысячелетия до новой эры — от пятого до второго [1, 2]. В 1-м тысячелетии до н.э. на смену эпохе раннего металла пришла эпоха раннего железа [1].
Бросалась в глаза достаточно очевидная сопряженность каждой из технологических стадий эпохи раннего металла со «своим» тысячелетием, т.е. медный век — с пятым, ранний бронзовый век — с четвертым и так далее до железного века. Как пра-
* ЧерныхЕ.Н. Кочевой мир Евразии: структура и динамика развития // Природа. 2014. №9. С.48—59.
© Черных Е.Н., 2015
Евгений Николаевич Черных, доктор исторических наук, профессор, член-корреспондент Российской академии наук, заведующий лабораторией естественнонаучных методов Института археологии РАН. Область научных интересов — история технологий и структура древних культур и общностей Евразии.
вило, старт каждой из таких тысячелетних стадий знаменовался, во-первых, своеобразным «взрывом» или же стремительным появлением блока инноваций в технологии горного дела, металлургии и металлообработки. Взрыв — если он не относился к разряду точечных — практически всегда влек за собой территориальный скачок заметного расширения ареала металлоносных культур. В свою очередь пространственный рывок непременно инициировал резкие перемены на этнокультурном полотне евразийских пространств. Во-вторых, практически всегда за каждым из такого рода пространственно-технологических рывков наступал уже иной, «спокойный» период пространственно-технологической же стабилизации. В такие периоды технологические и этнокультурные полотна в Евразии словно застывали в относительной неподвижности, а изменения неких деталей в подобного рода картинах казались малозначимыми, либо даже в основных категориях производства наблюдалась технологическая и морфологическая стагнация. Вместе с тем каждый последовательный шаг технологического прогресса отличался от предшествующего весьма разнообразными особенностями: взлеты чередовались с провалами или же трудно понимаемыми трансформациями культур. Подобного рода плохо объяснимые «зигзаги и извивы» в развитии пастушеских сообществ Запада нередко формировали перед исследователем запутанные клубки крайне сложных и взаимосвязанных вопросов.
Металлургическая революция пятого тысячелетия
Наиболее ярким символом исходного шага в развитии культур западных номадов стала, безусловно, металлургическая революция. Именно поэтому с упоминания данного события археологи нередко начинают описания древнейших общностей медного века в Евразии*.
Колыбель металлургической революции находилась на севере Балканского п-ова и в Карпатах, что совпадает с бассейном Среднего и Нижнего Подунавья. Взрыв инноваций произошел в большом отдалении от «сакральной» земли месопо-тамского Двуречья, откуда, как еще недавно считали многие, изливался благостный «свет» на «диких варваров» севера. Довольно далекой от колыбели оказалась также и Восточная Анатолия, где вспыхивали древнейшие в Евразии очень яркие, хотя и точечные технологические взрывы эпохи протометалла в 9—7-м тысячелетиях до н.э. [2]. Знаковыми памятниками революции стали медный рудник Аи бунар в южной Болгарии и особо привлекательный для различных экспозиций знаменитый Варненский некрополь со множеством медных изделий и тремя тысячами золотых украшений. Тогда же — в 5-м тысячелетии до н.э. — сформировалась первая в евразийской истории Балкано-Карпатская металлургическая провинция (БКМП), где на площади до 1.5 млн км — от Балкан до Поволжья — распространялась медь, выплавленная из руд балкано-карпатских месторождений. С этими рудными источниками был связан основной блок культур провинции, где выплавлялась вся медь, из которой изготовлялась основная масса орудий и оружия. Технология искусственных сплавов на медной основе (бронз) здесь была неизвестна.
Пастушеских общностей, занимавших в основном области крайнего западного фланга Степного пояса — от устья Дуная вплоть до Среднего и Нижнего Поволжья, металлургическая революция коснулась, судя по всему, лишь косвенно. В ряде погребений из маловыразительных некрополей этих культур находят много мелких медных украшений, но метал-
Варненский некрополь: погребение вождя в одной из могил.
лические орудия или оружие встречаются крайне редко. Металл из основных горно-металлургических центров БКМП проделывал двух- и даже трехтысячекилометровый путь на восток и северо-восток, чтобы в конечном итоге занять свое место в могильном инвентаре погребений местных пастухов.
* Подробнее о месте и времени зарождении металлургической революции можно прочитать в предыдущих статьях в «Природе» (2008. №3. С.34—43; 2011. №7. С.3—13). Здесь же ограничусь краткими повторами некоторых ранее высказанных положений, без которых читателю трудно будет проследить путь развития интересующих нас народов.
Ареал Балкано-Карпатской металлургической провинции. Цифрами показаны центральная (1) и периферийная (2) группы оседло-земледельческих культур, а также степные скотоводческие общности (3); желтые точки обозначают пути миграций скотоводов за пределы их домена.
С ярким технологическим взрывом, повлекшим за собой формирование и активизацию БКМП, оказались сопряженными и, кажется, взаимосвязанными два труднообъяснимых события. Во-первых, горно-металлургическое производство в самой провинции, хотя и существует около тысячи лет, угасает довольно быстро и неожиданно. Стартуя словно с «нуля», вся технология, как и выработанные в основных центрах провинции морфологические стандарты продукции, также уходят в «нуль», быстро исчезая и не обнаруживая вслед за собой каких-либо очевидных продолжений. «Растворение» во времени и пространстве точечных технологических взрывов предшествующей эпохи протометалла [2] сходного удивления не вызывало. Взрывы, как правило, охватывали в ту древнейшую эпоху малое (точечное) пространство. И отражалось это чаще всего на материалах отдельных поселений или святилищ, а их влияние не касалось широких территорий. Территория же БКМП была несопоставимо обширнее.
Во-вторых, после распада провинции практически на всех занятых культурами скотоводов и втянутых в систему провинции областях вообще исчезают какие-либо археологические памятники. Данный поразительный по своей крайней редкости феномен отчасти можно проследить даже за пределами пастушеских общностей, например в прилегающих к Черному морю с запада регионах, в областях господства оседло-земледельческих культур. Массовые серии радиоуглеродных датировок говорят об отсутствии археологических материалов в течение нескольких сотен (и даже до тысячи) лет. Лишь с началом 3-го тысячелетия до н.э. здесь появляются крупные блоки так называемых курганных культур. Однако они будут относиться уже к следующему этапу развития общностей номадов евразийского Запада.
Удивляющий нас хронологический «провал» можно попытаться объяснить двояко. Возможно, имело место полное и длительное исчезновение населения из обширного региона в несколько сотен тысяч квадратных километров. Либо же в системе идеологических установок в среде западных номадов произошли в 4-м тысячелетии до н.э. кардинальные перемены, которые и стали причиной полного отказа от основных форм господствовавшего ранее погребального обряда. Первый вариант объяснений кажется чрезвычайно сомнительным: представить полностью опустевшей и по существу абсолютно «бесхозной» огромную и удобную для обитания территорию невозможно — такие случаи в истории вряд ли найдутся. Второй вариант более приемлем: нам достаточно хорошо известны случаи идеологических трансформаций с последующим их отражением в погребальных обрядах. В предыдущей статье говорилось о двух полярных системах в представлении культур о земном и внеземном мирах и об обусловленных этим ритуалах при переселении
покойных из мира земного в мир потусторонний [3]. Во всяком случае имеет смысл вспомнить об этом весьма загадочном вопросе еще раз, но уже в заключительной части предлагаемого читателю цикла статей, когда на первый план выйдут культуры номадов евразийского Востока, у которых понимание о полной асимметричности земного и внеземного миров в большинстве случаев определенно доминировало.
У истоков Циркумпонтийской провинции
Вторая фаза датируется 4-м тысячелетием до н.э. и в соответствии с общей периодизацией эпохи раннего металла Евразии соответствует раннему бронзовому веку. Наиболее ярким событием этого тысячелетия стало, без сомнения, формирование Циркумпонтийской металлургической провинции (ЦМП), занявшей вскоре центральное положение среди прочих социотехнологических систем континента. Наименование провинции было обусловлено тем, что в следующем — третьем — тысячелетии ее производственные очаги уже полностью, со всех сторон, окружали обширные пространства вокруг Черного моря (или же Понта Эвксинского. в согласии с древнегреческими географическими терминами). В развитии ЦМП четко различаются две последовательные фазы, и ранняя (4-е тысячелетие до н.э.) носит название Прото-Циркумпон-тийской. Префикс «Прото» связан с тем, что первоначальной областью технологических инноваций стали восточная и центральная Анатолия, бассейны Тигра и Евфрата, северный Левант, а также южный Кавказ. Тогда, на ранней стадии, к Понту производственные центры провинции подступали лишь с юго-востока и востока.
Структура Прото-ЦМП по ряду важных деталей напоминала ту, что отмечалась еще для Балкано-Карпатской провинции: в ней также различались
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.