ВОПРОСЫ ЯЗЫКОЗНАНИЯ
Voprosy Jazykoznanija
КОЧУЮЩАЯ НОРМА, ИЛИ МИКРОДИАХРОНИЧЕСКИЕ ПОХОЖДЕНИЯ СЛОВА ихний В РУССКОМ, УКРАИНСКОМ И БЕЛОРУССКОМ ЯЗЫКАХ*
© 2015 г. Екатерина Роландовна Добрушинаа,
Дмитрий Владимирович Сичинаваб,в@
а Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет (ПСТГУ), Москва, 115184, Россия; б Институт русского языка им. В. В. Виноградова РАН, Москва, 119019, Россия; в Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики», Москва, 101000, Россия; @ mitrius@gmail.com
В статье на материале Национального корпуса русского языка (в том числе параллельных корпусов в его составе) анализируется история функционирования изменяемого притяжательного прилагательного 3-го лица мн. ч. в восточнославянских языках. В течение XIX—XXI вв. слово ихний конкурировало с неизменяемым местоимением их. В русском языке форма ихний долго колебалась на грани нормы, в некоторые периоды (особенно в конце XIX — первой половине XX в.) употреблялась довольно активно, но тем не менее так и не была принята как литературная и сейчас воспринимается как знак «неграмотной» речи. Напротив, в литературный украинский язык прилагательное постепенно вошло как единственное нормативное, вытеснив неизменяемое местоимение. В современном белорусском языке прилагательное используется очень широко, по-видимому, нормативно не только для разговорной речи, но и для художественной и публицистической, но более редко в научных текстах и не всегда принимается в качестве нормативного в грамматиках и словарях.
Ключевые слова: притяжательные местоимения, русский язык, белорусский язык, украинский язык, восточнославянские языки, языковая норма, корпусная лингвистика
A DRIFTING NORM, OR MICRODIACHRONIC
ADVENTURES OF THE WORD ixnij 'their' IN RUSSIAN, UKRANIAN AND BELORUSSIAN
Ekaterina R. Dobrushinaa, Dmitri V. Sitchinavabc@
a St. Tikhon's Orthodox Humanitarian University, Moscow, 115184, Russia; b Vinogradov Institute of the Russian Language, Russian Academy of Sciences, Moscow, 119019, Russia; c National Research University «Higher School of Economics», Moscow, 101000, Russia; @ mitrius@gmail.com
The inflected possessive form of the type of Russian ixnij, its rise and variation across the East Slavic dialects and languages are analyzed. Whereas this form has been long fluctuated on the verge of Standard Russian and nevertheless has not been accepted as normative, it has been successfully adopted into Standard Ukrainian (superseding the older jix form) and widely used in Belarusian, although reluctantly accepted in grammars and dictionaries.
Keywords: рossessive pronouns, Russian language, Belarusian language, Ukrainian language, East Slavic languages, standard language, corpus linguistics
* Исследование выполнено в рамках проекта описания русской корпусной грамматики «Русграм» (http://rusgram.ru), и авторы выражают благодарность поддерживающему его фонду РГНФ (Russian Foundation for Humanities), проект № 14-04-00264. Авторы благодарят анонимного рецензента «Вопросов языкознания» за ценные замечания и дополнения.
Притяжательное местоимение 3-го лица в восточнославянских языках имеет более позднее происхождение, чем местоимения 1-го и 2-го лица, и поэтому заимствовано из парадигмы личных местоимений. В результате в этих языках не существует специальных форм притяжательных местоимений 3-го лица, хотя остальные лица имеют изменяемые по родам, падежам и числу отдельные формы (ср. русск. мой, наш и др.). Для обозначения принадлежности 3-го лица используются неизменяемые формы, происходящие из род. п.: русск. его, ее, их. В работе [Волк 2014] показано, что по синтаксическим свойствам эти формы ведут себя не как генитивные зависимые, а как остальные притяжательные местоимения. Таким образом, синтаксические свойства класса притяжательных местоимений вступают в противоречие с морфологическим обликом этих неизменяемых слов [Там же: 521].
В диалектной речи и просторечии, восполняя этот пробел, активно функционируют адъективные дериваты от формы род. п.: ейный, евоный и др. «Адъективная деривация представляет собой своего рода "компенсаторный механизм", предназначенный для устранения противоречия между синтаксическими и морфологическими свойствами притяжательных местоимений третьего лица и, следовательно, выравнивающий нормальное, системное положение вещей» [Волк 2014: 525]. Однако в литературных стандартных восточнославянских языках местоимения 3-го лица ед. ч. не используются1 (кроме белорусского ягоны, хотя и его функциональность несколько ограничена; см. ниже), и из всех подобных новообразований только формы мн. ч. типа ихний составляют некоторого рода конкуренцию неизменяемой форме типа их. Сложной истории успешных и безуспешных попыток проникновения местоименного прилагательного ихний (и его соответствий, а также наречий-дериватов типа по-ихнему) в литературные русский, украинский и белорусский языки посвящено данное исследование.
1. Русский язык
В современном русском языке единственным нормативным способом выражения притяжательного значения 3-го лица мн. ч. считается форма их, а прилагательное ихний находится за рамками нормы, хотя в течение трех веков и встречается в литературных текстах. По словам В. С. Волка, «адъективный дериват 3PL несомненно и очень давно значительно сильнее других приблизился к литературному языку» [Волк 2014: 531].
1.1. Начало истории формы ихний
В «Словаре русского языка XI—XVII вв.» самый ранний пример для слова ихний («мест. То же, что ихъ») датируется 1690 г. (стати намъ за ихнею порукою), тогда как пример притяжательного ихъ («В знач. притяж. мест. Принадлежащий им») — шестью веками раньше — 1076 г. [Словарь XI—XVII, 6: 358, 357]. Правда, слово ихний, как показывают в том числе и материалы того же Словаря, несомненно, появилось значительно раньше конца XVII в. и существовало еще в XVI в.: в Словаре приводится форма ихниный, датированная 1574 г. [Там же: 358]. Их-н-ин-ый — прозрачный вторичный адъективный дериват от ихний, а значит, в языке уже было и производящее слово. В старорусском (среднерусском) подкорпусе НКРЯ представлен пример с ихний в тексте 1591—1599 г.: Что они нам били челом, а сказали, что в прошлом в 94-м году взято у них на нас для Сибирские дороги отцов ихних вотчина городок и остроги [Жалованная грамота ц. Федора Ивановича Строгановым, с подтверждением 1599 г.].
Местоименные прилагательные, родственные слову ихний, в великорусских говорах разнообразны. Сюда входит выстроенная по аналогии парадигма на основании осмысленного как форма муж. р. ед. ч. слова их: их, иха, ихо [Даль: 66—67; ООВС: 74; СРНГ, 12: 273],
1 В других славянских языках укажем на адъективный дериват 3-го лица ед. ч. в болгарском: негов.
а также формы ихна, ихны [ПОС: 358] (в статье ихний), ихий [СРНГ, 12: 273; ООВС: 74] и др. В «Словаре русских народных говоров», как это ни странно, статьи ихний или ихный вообще отсутствуют: есть только статьи ихий, ихинский, иховый, ихонный и лексикализован-ный фонетический вариант слова ихний (ихный) — ифний (ифный), толкуемый как «то же, что ихий» [СРНГ, 12: 273]. В НКРЯ представлена, помимо некоторых из уже упомянутых, также форма ихов (у Шолохова (1928) [Волк 2014: 530—531]).
География распространения этих адъективных дериватов довольно широка: это и северные, и южные великорусские говоры, и территории позднего заселения (Поволжье, Урал, Сибирь). В словаре Даля есть попытка обозначить территориальное распределение этих форм («сев. ихный, ихной, вост. ихий»).
Также весьма широко представлены в русских диалектах адъективные притяжательные местоимения 3-го лица ед. ч.: евой, евоинский, евойный, евон(н)ый, евонов(ый), евошный; ее(н)ный, ейный, ейнин [СРНГ, 8: 312—314, 325, 333]. Не исключено, что они появились в языке несколько позже, чем формы типа ихний; в частности, в исследованных псковских деловых документах XVI—XVII вв. такие формы (типа егоный /явоный) не отмечены, тогда как неизменяемые притяжательные местоимения 3-го лица встречаются в них часто [Сидо-ренская 1960]; нет их и в исторических словарях XI—XVII и XVIII вв.
1.2. Широкое распространение формы
Очень важный пример на слово ихний (ихный) отмечен в «Российской грамматике» А. А. Барсова (1783—1788): «Находящияся такия притяжательные <местоимения>... в новогражданском наречии ихный, или ихний или ихней не приняты в общее употребление» (цит. по: [Словарь XVIII: 176]; составители словаря дают стилистическую помету «прост.»). Здесь констатируется известная распространенность данных форм в живой речи и одновременно дается ограничивающее их употребление нормативная рекомендация.
Один из первых известных нам в художественных текстах примеров относится к 1817 г. и входит в реплику персонажа пьесы А. С. Грибоедова и П. А. Катенина «Студент», слуги из Казани Федьки, речь которого стилизована под подчеркнуто простонародную. В 1820-е гг. есть несколько употреблений в деловых документах, например в пересказе военным в официальном донесении речи московского купечества:
(1) .. .купечество секретно говорят, ежели, Боже сохрани, ето случится с Государем Императором какое-нибудь нещастие, то ето время ни на кого не посмотрим, сами с фабричными вооружимся и пришедшую для коронации сюда гвардию сами с нею управимся, поотымаем у них все ихнее оружие... [И. И. Евневич. Московские толки и слухи в донесениях секретного агента отставного майора И. И. Евневича (1825)] (здесь и далее примеры из [НКРЯ]).
С 1830-х гг. употреблений становится все больше, и первый пик использования ихний (ихный) на графиках частоты, создаваемых сервисом НКРЯ, обнаруживается в 1850-е гг. Конечно, восприятие хронологических данных Национального корпуса как совершенно точных было бы иллюзией, однако общую тенденцию к росту частотности в языке они отражают.
От неизменяемого их трудно образовать наречие, входящее в ряд местоименных наречий образа действия: по-моему, по-твоему, по-нашему, по-вашему (ср. редкие и контекстуально ограниченные сочетания типа чтобы все было по его / ее). Поэтому наречие по-ихнему, преимущественно обозначающее «на нерод
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.