ГАЛИНА ПАЛЬГУЕВА
Кодекс принят. Дискуссия продолжу
Открытое письмо Г. М. Пальгуевой — Т. Е.
ЗДРАВСТВУЙТЕ, УВАЖАЕМАЯ ТАТЬЯНА ЕВГЕНЬЕВНА! Пишет Вам Пальгуева Галина Михайловна, главный методист МУ ЦБС Канавинского района г. Нижнего Новгорода. «Взяться за перо» меня побудила Ваша статья о полемике вокруг Кодекса профессиональной этики.1 В ней Вы проанализировали статьи разных авторов, обратив внимание главным образом на «эмоции, которые захлёстывают не только авторов статей,но и тех, кто их читает». Вам как читателю этих статей захотелось столь же эмоционально «дать гневную отповедь, пронзить жалом иронии, уличить в невежестве», а это чревато перехлёстами. Местами Вы не просто иронизируете, а буквально хлещете наотмашь...
Есть известная поговорка: «Кто старое помянет - тому глаз вон». Её часто употребляют, игнорируя вторую её часть: «а кто забудет - два глаза вон». Выбрав из цитируемых Вами статей то, что можно гневно разоблачить, Вы как-то забыли, что в статьях были и такие моменты, которые заслуживают конструктивного обсуждения.
Наибольшее неприятие у Вас вызвали попытки предостеречь от безоглядного копирования западных Кодексов. С подобной позицией можно спорить, но вряд ли стоит приравнивать подобные предостережения к поискам «врага народа» , да ещё и политическому доносу (С. 40). У меня при чтении цитируемой Вами статьи такого ощущения не возникло; на мой взгляд, это попытка семь раз отмерить, поискать в своих закромах, прежде чем вносить в свой монастырь чужой устав. Если аналогичного опыта не найдётся, можно и чужой позаимствовать. Вы подчёркиваете, что голосуете «за» «чуждый менталитет», если он заключается в уважении к библиотекам. Я — тоже. Но если кто-то отметил и другие черты этого менталитета, разве обязательно немедленно навешивать на него ярлык ксенофоба и клеймить как непроходимого глупца?
Как мне показалось, Вы ратуете за то, чтобы никакой полемики по Кодексу не было вообще, дабы не было «мучительно больно». Но мы и так долгое время молчали, отчего же не сказать о наболевшем сейчас, когда появилась такая возможность? Нам хочется вылечить наше библиотечное дело, но добиться исцеления без «мучительной боли» иногда просто не получится.
С некоторыми положениями Вашей статьи, особенно в отношении Кодекса №2, я вполне согласна. Действительно, следует признать, что отечественные библиотечные идеи выросли из германского библиотечного опыта, как из гоголевской шинели; глобализм (или перетекание идей и опыта), таким образом, был не чужд XIX веку и не может быть чужд веку XXI.
Многоуважаемая Татьяна Евгеньевна! Выражаю Вам искреннюю благодарность за то, что немалое внимание Вы уделили и моей статье. В ней я предприняла попытку вывести несколько важных, с моей точки зрения, положений. Мне хотелось ответить на вопрос Владислава Скитневского (почему не выступают со своей позицией библиотекари из провинции?2) и рассмотреть положения двух вариантов Кодекса через призму равенства и взаимного уважения читателей и библиотекарей. С сожалением должна отметить, что прочитали Вы мою статью под влиянием эмоций. В своём отклике на неё Вы не просто «пронзили жалом иронии», а дали автору «гневную отповедь».
Возможно, в положениях моей статьи имеются определённые противоречия, и тогда будет не лишним ещё раз разъяснить мою позицию. Начнём с заголовка. Не стоит здесь выяснять, что вкладывал Грибоедов в свою фразу «Служить бы рад, прислуживаться тошно» и углубляться в проблему двучтения и многоякости восприятия. Имеете право прочитать так, как прочитали. Тем не менее жаль, что Вы не обратили внимания на подзаголовок: «О внутренней свободе, равенстве отношений и профессиональном долге» . В своей статье я как раз постаралась показать, что можно служить читателю, соблюдая равенство в отношениях. Служение это возможно осуществлять только в том случае, если библиотекарь имеет репутацию отличного профессионала (БД. — 2010. — №20. — С 8). В чём, собственно, и заключается долг библиотекаря. Я в этом убеждена и говорю об этом. Читатели не любят, когда им указывают свысока, но и не любят, когда перед ними низкопоклонствуют, когда им прислуживают. Нормальные люди ценят равенство в отношениях и возможность свободного выбора.
То же самое можно сказать о Вашей интерпретации Декларации сотрудников Канавинской ЦБС. Да, это внутренний документ, ставший основой корпоративной культуры. Я об этом так и написала (С. 4) Подчеркну: культуры, а не замкнутости. Думаю, что Вы согласитесь с тем, что этичнее сначала воспитать внутреннюю культуру, а уже потом говорить о культуре в общении с другими. Если Вы обратите внимание на приведённые мною пункты Декларации, то увидите, что в них идёт речь об объединении членов коллектива на основе морально-этических качеств, направленных на достижение взаимопонимания с читателем, на благо читателя, на уважение его прав. Жаль, что Вы этого не заметили.Ведь и обсуждаемый библиотечный кодекс тоже не что иное как корпоративный кодекс. В своей статье я призываю не бросаться из крайности в крайность — от безличного отношения к читателям к угодливости, — поэтому
щ
Библиотечное ДЪ ЛО #09 [147] *2011
уверена, что в Декларации Канавинской ЦБС нет противопоставления «мы, библиотекари — вы, читатели».
Согласна: моей статье свойственна повышенная эмоциональность, даже в чём-то запальчивость. В дискуссии это не возбраняется. Однако я ни на кого не навешивала ярлыков, никого не уличала в высокомерии, некомпетентности и глупости, высказывалась по существу проблемы. Можно поспорить о том, насколько удачно я использовала приём обобщения. Но не совсем корректно трактовать приведённые мною примеры, как это произошло, например, в Вашем пассаже относительно чиновников и олигархов.Я всего лишь процитировала строки из известного произведения С. Я. Маршака, а Вы сокрушаетесь о том, что олигархи в библиотеки не записаны, что ходят в библиотеки только бедные и ущемлённые... Кстати, в библиотеках нашей ЦБС на самом деле читают и местные предприниматели, богатые люди по сравнению с другими читателями. Имеют «Сертификат почётного читателя» глава администрации района, депутаты и спонсоры. Действительно, истинных олигархов я в библиотеке не видела, но, может быть, и не живут они в нашем районе.
В своей статье я говорила не о каком-то конкретном Прохорове или Абрамовиче и даже не о местном заводовладельце. (Если бы они были нашими читателями, то получили бы квалифицированную помощь и вежливое обслуживание наравне с остальными, в том числе по нынешним меркам бедными читателями.) Речь идёт о социальном заказе, исходящем в основном от олигархов и чиновников. Им нет никакого дела до библиотечного дела и конкретных библиотек, но они устанавливают правила игры, создают в государстве и обществе определённый настрой. Именно это я имела в виду, говоря о социальном заказе. Разве это не так? Разве государство, которым правят олигархи, или общество, развращённое потребительской идеологией, способны сформировать гуманный и человеколюбивый социальный заказ? Будь так, наши библиотеки не прозябали бы в нищете, наши библиотекари делали бы их привлекательными благодаря, а не вопреки, как теперь. Вы находите такое обобщение неудачным? Но ведь и Ваши высказывания о том, что в «нашем Отечестве страсть как любят переписывать документы и историю, — тоже обобщение, и тоже не вполне корректное. Мы обсуждаем конкретную проблему библиотек, а не исторические катаклизмы.
Ещё одна Ваша претензия ко мне как автору заключается в том, что я подчеркнула: рядовые библиотекари молчат. Они и будут молчать. Особенно после того, как Вы обвинили м еня и моих коллег из ЦБС в высокомерии и намекнули, что «таким» пора искать другое место работы. Если давать им понять, что «каждый сверчок должен зн ать свой шесток» , рядовые библиотекари и дальше будут следовать правилу: не высовывайся, не вст ревай в рассуждения высокоучёных теоретиков, обладающих истиной в последней инстанции, но зачастую имеющих о реальной ситуации, о реальных читателях смутное представление. Мои коллеги-практики иногда не им еют возможности получить хорошую теоретическую подготовку, которая позволила бы им вступать в полемику, и отсутствие таковой подготовки их смущает, удерживает от участия в обсуждениях.
Вы критикуете ряд положений моей статьи, упрекая в противоречивости и неясности мысли, в перехлесте эмоций; в свою очередь должна сказать, что и я не очень поняла Вашу позицию. Неужели в критикуемых Вами статьях нет ни одной мысли, которая достойна дальнейшего рассмотрения? Конечно, обаяние чужеземного опыта глупо отрицать, но из Вашей статьи непонятно, как превратить его
в «наш» позитивный опыт? И неужели нельзя отыскать ничего позитивного в российском библиотечном опыте (пусть даже выращенном на основе чужеземного, германского)? Что касается детских библиотек, то западные библиотекари всегда восхищались отношением российских библиотекарей к детям, перенимали многие формы и методы работы, и продолжают это делать и сегодня.
Да, можно отыскать в полемике вокруг Кодекса заклинания и проповеди, можно их осудить. В принципе, это тоже способ излечения, но передозировка такого лекарства чревата негативными эмоциями, которые уводят в сторону от решения проблемы. Возможно, поэтому, говоря о Кодексе, кто-то отклоняется от темы: «библиотекарь—читатель». Слова Белинского о пробуждении человеческого достоинства — это тоже не более чем заклинание. Как его пробудить? Можно ли в рассматриваемых Вами статьях отыскать ответы на эти вопросы, или там один только «библиотечный кретинизм» , как назвал подобное явление А. В. Соколов? А ведь у профессора Соколова есть ещё понятие «библиотечная интеллигенция». Наверное, стоит рассматривать эти понятия как две стороны одной медали? Неужели, на Ваш взгляд, авторы статей, участвовавшие в полемике о Кодексе этики библиотекаря, не предложили ничего конструктивного, что могло бы стать важными составляющими документа о «двух сторонах одной медали» и не на один год?
В заключение скажу так: библиотекарь — тоже человек и имеет право на человеческое достоинство, а заклинания о его
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.