ВОПРОСЫ ЯЗЫКОЗНАНИЯ
№ 5
2013
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
Конференция «"Народная лингвистика": взгляд носителей языка на язык»
19-21 ноября 2012 г. в Санкт-Петербурге состоялась первая международная конференция по народной лингвистике, организованная совместно Институтом лингвистических исследований РАН и Европейским университетом в Санкт-Петербурге в рамках программы Научно-образовательного центра «Языковые ареалы России». Приветствуя аудиторию перед докладами, многие участники назвали конференцию «актуальной». Многочисленность и представительность состава участников, обширная география приехавших издалека исследователей вместе с разнообразием тематики представленных докладов сделали конференцию событием научной жизни лингвистов.
Интернет как свободная площадка для выражения массового народного мнения по всем вопросам, включая лингвистические, этот новейший коммуникативный канал и арена социолингвистических событий, не мог быть обойден вниманием профессиональных лингвистов. Популярность языковых материй как предмета дебатов в Интернете дает возможность познакомиться не только с готовыми наивными взглядами на язык, но и наблюдать процесс их формирования в разных формах деятельности лингвистов-любителей. Приведя целый список сюжетов, которые вызвали бурное обсуждение в печати, на радио, но более всего в Интернете, приглашенный докладчик конференции, директор Института лингвистики РГГУ М.А. Кронгауз, в своей лекции о лингвистических конфликтах Нового времени нарисовал впечатляющую картину народной активности по самым разным лингвистическим поводам: орфографической реформе 2000-х гг., скандальной истории с четырьмя словарями (издательства АСТ), нормализовавшими кофе в среднем роде, йогурт с ударением на конце, брачащихся вместо врачующихся и т. д., проблемам с буквой Ё, лингво-идео-логической оппозицией грамотность/анти-
грамотность / неграмотность и «национал-лингвистов Москвы» (группа Граммар наци/ Grammar-nazi), перешедших от слов к действиям против неграмотных. Партийный документ под названием «Манифезд антиграмматнасти» выпустили, естественно, олбанцы, носители языка падонкафф, борцы против спелчекеров и засилья установки на грамотность. К «наци-кам» примыкают любители лингвистического троллинга, нацеленные на разрушение всякой коммуникации. Термины для лингво-группи-ровок заимствованные, но страсти явно наши, незаемные. Предметы любительской критики, по наблюдениям М.А. Кронгауза, чаще всего тривиальные: орфографические ошибки, официальные (ре)нормативные нововведения (как ср. р. кофе и йогурт), просторечная орфоэпия и т. п. Спор сводится к двум-трем языковым единицам, но характеризуется неожиданно агрессивной манерой спорить, которая приводит скорее к заострению конфликта, чем к его разрешению. Читая в Интернете о новостях, касающихся лингвистических вопросов, приходишь к мысли о том, что языковые сюжеты -это повод для вывода в публичное пространство каких-то витальных социально-идеологических отношений, а не разрешение проблем грамотности, которыми вроде бы занимаются народные языковые активисты. Для проблем существует просвещение, которое предоставляют профессиональные сайты (www.gramota. ru, www.gramma.ru) и некоторые любительские сайты (www.tak-zhe.ru, www.tsya.ru), а деятельность антиграмматистов, хотя сами олбанцы люди грамотные и их антиорфография всего лишь языковая игра, служит индульгенцией для элементарно неграмотных и в перспективе работает на понижение массовой грамотности.
Продолжая линию анализа народных мнений о языке, Е.Н. Геккина (Санкт-Петербург) в выступлении «Речевые ошибки как фокусы языковой рефлексии» составила тщательную типологию объектов любительской критики: лексических и грамматических языковых единиц, орфоэпических и орфографи-
ческих отклонений от нормы; модусы критики (рациональный или эмоциональный) и содержательные типы аргументации в критических репликах; установила источники авторитетного мнения для любителей - словари с грамматиками или собственный опыт. В финале автор представила обобщенные портреты народных лингвистов: защитников правильной речи и защитников права не соблюдать требования грамотной речи.
Тема, с которой началась современная фольклингвистика, - народная диалектология. Несколько исследований из этой области было представлено на конференции. Взгляд жителей адыгейского аула Уляп на свой язык и, по необходимости, на соседские языки в условиях чрезвычайной пестроты языковой ситуации стал предметом исследования в двух докладах: А.А. Сомина (Москва) «"Диалектная чересполосица" и наивная диалектология (на материале говора аула Уляп Республики Адыгея)» и Г. А. Мороза (Москва) «Адыгский, адыгейский, бесленеевский, уляпский: представления носителей уляпского говора о своем языке». Аул Уляп окружен аулами, в которых говорят на идиомах, отличных от уляпского. Кроме того, в самом Уляпе многие родственники и соседи говорят на разных диалектах. Жители аула Уляп, говорящие на бесленеевском диалекте кабардино-черкесского языка, по сведениям А.А. Сомина, считают свой идиом «единственным в своем роде» в Адыгее, причем называют его «языком». Его лингвистические особенности, считают уляпцы, известны не только им самим, но и носителям других адыгских идиомов. Между тем носители адыгейских диалектов уляпцев не понимают, поэтому для общения с ними уляпцы переходят на их диалект, хотя и не могут назвать исследователю, что именно они изменяют в своем языке при таком переключении кодов. Знание адыгейских диалектов уляпцы приписывают школьному обучению (литературному языку), а их привычку к переключению на язык собеседника можно рассматривать как факт жизни в районе «диалектной чересполосицы». В репертуар осознаваемых уляпцами языковых признаков, различающих идиомы, попадает, прежде всего, по данным А.А. Сомина, лексика: информанты приводят варианты самых частотных слов из нескольких диалектов. Следующий уровень - фонетический, где кабардинский язык характеризуется как более мягкий по сравнению с уляпским. В этой области часты расхождения в оценках, причем социального характера: «у нас так только дети говорят», а также практики передразнивания и насмешек. Грамматика - наименее ощутимый маркер
диалектных различий. Автор расценивает ситуации повторяющихся контактов говорящих с разной диалектной базой как механизм, повышающий их чувствительность к языковым деталям.
По данным Г.А. Мороза, носители уляпского говора (который также называется ими бесле-неевским) используют термин «адыгабзэ» для обозначения языка всех адыгов и литературного адыгейского языка (на основе темиргоевского диалекта). Помимо этого понятия они проводят различие между темиргоевским, абадзехским, шапсугским и бжедугским диалектами, а кабардинский язык делят на «нальчинский» и «наш» (несколько аулов в Адыгее). Бесленеевский говор часть уляпцев (в отличие от наблюдений А.А. Сомина обо «всех» уляпцах) склонны считать самостоятельным идиомом, промежуточным между адыгейским и кабардинским языками, причем ближе к кабардинскому. Другая часть уляпцев считает, что они говорят на адыгейском с чертами кабардинского. Как мы видим, данные по языковой / диалектной принадлежности уляпского частично расходятся у московских исследователей. Как выявленные ими народные диалектологии соотносятся с официальной диалектной картиной, вопрос отдельный. Явно просматриваемые в диалектологии уляпцев смешанные черты их идиома Г.А. Мороз объясняет особенностями речевого поведения женщин предыдущих поколений: выходя замуж в Уляп, они сохраняли свой диалект, частично передавая его детям и тем привнося заимствования из своих идиомов в уляпский.
Привлекает внимание объемное исследование О.А. Казакевич (Москва) «Обыденные представления селькупов, кетов и эвенков о языке и языках (опыт полевой работы)». Автор представила результаты социолингвистических обследований 43 поселков на территориях Ямало-Ненецкого АО, Таймырского, Эвенкийского, Туруханского и Енисейского районов Красноярского края, а также районов Томской области за последние полтора десятка лет. Обыденные представления селькупов, ке-тов и западных эвенков автор суммировала по многим параметрам: 1) диалектное членение своих этнических языков («все полноценные носители признают наличие локальных вариантов»), причем свой язык оценивают как правильный, чистый, а чужой как неправильный, нечистый; 2) оценка сложности языков совпала у лингвистов и непрофессионалов; 3) одобрение многоязычия, которое считается способствующим умственному развитию ребенка, хотя в отношении русского действует установка на один язык, что означает исключение своего этнического языка. Родители,
таким образом, становятся переломным поколением именно по этой логике поведения. Говорящие отдают себе отчет в переключении кодов, а большое количество переключений называют «смешанным языком». Эти народы считают язык обязательной составляющей самоидентификации: «раз я селькуп / кет / эвенк, то мой родной язык - селькупский/ кетский/ эвенкийский». В ситуации сдвига говорящие ценят этнический язык за тайную функцию, а школьное преподавание критикуют за то, что преподается не местный идиом, а «язык учебника».
Еще более специальной общностью народных лингвистов оказываются искушенные литераторы, прибегающие к использованию грамматического термина «плюсквамперфект» для создания вольных метафорических построений в самых разных временах: Д.В. С и чин ав а (Москва) «Это уже плюсквамперфект: лингвистический термин как образ публицистики и эссеистики».
Сказать, что рядовой носитель языка имеет свой взгляд на язык и чувства по отношению к нему, мало: рядовой носитель языка может задаться целью создать язык и преуспеть в этом! В.В. Баранова (Санкт-Петербург) рассказала о кацком языке, удачном проекте, у которого есть автор, С.М. Темняткин, создавший кацкий язык (словарь и грамматическое описание выложены в Интернете), кацкую идентичность и этнографию, территорию расселения «Кацкий стан», музей кацкарей и газету «Кацкая летопись». Это не все: он создал гимн с большой идеологической нагрузкой и научную дисциплину «кацковедение», преподаваему
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.