ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ
2014 ■ № 3
А.Н. МЕДУШЕВСКИЙ
Конституция "развитого социализма": откуда взялся принцип руководящей роли партии?
Статья 6 Советской конституции 1977 г. о руководящей роли партии оказалась едва ли не единственной, полностью соответствующей социальной реальности так называемого "развитого социализма". Почему эта статья была разработана и каковы были политические цели и двойственные исторические результаты ее принятия в системе номинального конституционализма? Для ответа на этот вопрос автор реконструирует логику и этапы политических дебатов, конституционные инициативы на последней стадии существования советского режима, используя новые архивные документы Конституционной комиссии Верховного Совета СССР.
Ключевые слова: номинальный конституционализм, советский режим, национализм, федерализм, глобализация, права человека, конституционные проекты, Брежнев.
The Article 6 of the Soviet Constitution (1977) on the guiding role of the Communist party appeared to be the sole one which totally corresponded to the social reality of the so-called "developed socialism". Why this article was elaborated and which were political targets and ambiguous historical results of its adoption in the system of nominal constitutionalism? To answer this question the author, using new archival documents of the Constitutional Commission of the Supreme Soviet, reconstructs the logic and phases of political debates and constitutional initiatives at the last stage of the Soviet regime.
Keywords: Nominal constitutionalism, Soviet regime, nationalism, federalism, globalization, human rights, constitutional projects, Brejnev.
Конституция СССР 1977 г. справедливо интерпретируется как выражение кризиса советской политической системы на завершающей стадии ее существования. В ней четко представлены основные особенности всего номинального советского конституционализма: декларативный и условный характер прав; увязывание федерализма с национальным самоопределением; камуфлирование реальности однопартийной диктатуры советскими институтами и фикцией выборов, отсутствие полноценных правовых гарантий контроля конституционности законов. По всем этим параметрам Основной закон "развитого социализма" содержал мало нового по сравнению с предшествующими советскими Конституциями, а в известной мере представлял собой реакцию на конституционные эксперименты периода "Оттепели".
Принципиальная новизна Конституции 1977 г. состояла, однако, во включении ст. 6 о руководящей и направляющей роли партии. Первые советские конституции (1918 и 1924 гг.) вообще не упоминали о партии, сталинская Конституция 1936 г. говорила о ней косвенно (в ст. 126). Конституционализация КПСС в 1977 г. стала, несомненно, радикальным шагом для всей традиции номинального советского конституционализма, выражая ситуацию "общества и государства, порабощенных партией" [Геллер, Не-крич, 2010, с. 738].
Ме душе в с кий Андрей Николаевич - доктор философских наук, ординарный профессор Национального исследовательского университета - Высшей школы экономики.
Идеологическая природа формулы о КПСС и не менее идеологизированный характер борьбы с нею в период перестройки не способствовали ее научному анализу. В связи с этим сохраняет значение ряд вопросов, на которые нет ответа в современной литературе: почему эта норма вообще возникла в позднем советском обществе; какие изменения в структуре власти она выражала; наконец, каковы были юридические и фактические последствия ее введения? Эти вопросы составляют предмет данной статьи.
Логика юридического конструирования: эволюция конституционных приоритетов (1969-1977 гг.)
С позиций когнитивного метода реконструируются три основных фазы позднесо-ветского номинального конституционализма, выражающегося понятиями когнитивного диссонанса, смещения и редукционизма.
Первая фаза - когнитивного диссонанса (1969-начало 1970-х гг.) - выражается в общей дезориентации разработчиков в отношении основополагающих принципов конституционного конструирования. С провалом попытки ограниченной демократизации в начале 1960-х гг. и, особенно, консервативным поворотом режима после кризиса 1968 г. в Чехословакии происходят изменения конституционных приоритетов: корректировка идеологии (коммунизм заменен "развитым социализмом"), новое определение основ общественного строя (идея "общенародного государства"), трактовка "прав человека" как инструмента политического доминирования. Можно предположить, что эта лихорадочная деятельность была связана с попыткой найти приемлемую альтернативу идеям "социализма с человеческим лицом", выдвинутым в ходе Пражской весны 1968 г. Молчаливая дискуссия по этим вопросам получила отражение в десятке "схем" структуры новой Конституции, создаваемых в недрах аппарата Конституционной комиссии и иллюстрирующих общую динамику приоритетов разработчиков того периода. "Текст действующей Конституции СССР с предлагаемыми изменениями и дополнениями" (июнь 1969 г.) выдвигает, правда, идею "перерастания государства диктатуры пролетариата в общенародное государство", использует стереотипные тезисы о Советах и партии, но ничего не говорит о коммунизме и народном самоуправлении, суверенитете союзных республик, очень ограниченно трактует масштабы "социалистической законности и правосудия".
Последовательно шло сокращение масштабов предполагаемых изменений: "Сейчас, - говорил А. Лукьянов, - можем писать программу-максимум, но иметь все-таки в виду минимальные меры, самое необходимое" (Д.30.Л.149)1. "Я, - размышлял другой разработчик, П. Пигалев, - еще раз убедился в том, что, видимо, целесообразно нам сохранить структуру ныне действующей Конституции. Вначале я сомневался, а теперь пришел к твердому убеждению, что структуру надо сохранить" (Д.30.Л.195). Данный подход облегчался легкостью внесения поправок в номинальную Конституцию, что было в сущности не юридической, а технической проблемой: "За период, прошедший со времени принятия Конституции СССР по декабрь 1972 г., было проведено 57 сессий ВС СССР, на 44 из них принимались законы о внесении изменений и дополнений в Конституцию СССР. Всего подверглись изменениям 67 статей из 147, имеющихся в Конституции и, кроме того, Конституция дополнена 7 новыми статьями" (Д.35.Л.140). Существенные изменения вносились и непосредственно в период обсуждения проекта новой Конституции в 1971 г. (Д.35.Лл.114-137).
Вторая фаза (1972-1975 гг.) может быть определена как когнитивное смещение - подмена одних задач (создания новой Конституции) другими (создания новой редакции старой Конституции 1936 г.). В 1972 г. предшествующие предложения отвергаются на том основании, что имеют "декларативный или программный характер"
1 Здесь и далее приводятся материалы Государственного архива Российской Федерации (Ф.7523. Оп.131). В скобках к цитатам даны номера дел и листов.
и "выходят за рамки изменений действующей Конституции, ведут по существу к ее коренному пересмотру, либо не соответствуют ее содержанию и структуре". Новые предложения, полагает автор записки в ЦК КПСС, принимать нецелесообразно или их "нужно сформировать таким образом, чтобы они органически входили в Конституцию 1936 г., не контрастировали с ее положениями, соответствовали оправдавшей себя практике работы наших государственных органов и общественных организаций", причем часть поправок вообще "не нуждается в конституционном закреплении и вполне может быть урегулирована текущим законодательством" (Д.33.Л.58). Фактически возобладала концепция кодификации действующего права, вместо создания нового. Предполагалось, что работа "могла бы производиться на базе существенного обогащения текста действующей Конституции рядом принципиальных положений (путем кодификации новых статей и даже некоторых глав), отражающих современный этап в развитии общества и государства, а также внесения в этот текст всех необходимых изменений и уточнений" (Д.39.Л.37), совершенствования статей проекта "как с точки зрения их правового выражения, так и с точки зрения их редакции" (Д.39.Л.8). Поскольку признавалось, что принципы действующей конституции "выдержали проверку временем" (Д.32.Л.59), возникал вопрос: "Нужна ли вообще коренная ломка действующей Конституции?" (Д.39.Л.6).
Идея полного реванша достигла пика формы к середине 1970-х гг. "Конституции 1936 г., - считал автор записки 1975 г., - присуще органическое единство политического содержания и конституционно-правовой формы, стройная логика, отлично продуманные внутренние связи. Она оригинальна как с точки зрения структуры, так и подхода к решению конкретных государственно-правовых вопросов". "Являясь самой демократической конституцией, она в то же время удачно избегает различного рода деклараций и широковещательных заявлений о народном суверенитете, о формальных правах граждан и т.п. Надо заметить, что это далеко не всегда удается составителям Конституций" (Д.39.Лл.42-49).
Третья фаза разработки (1976-1977 гг.) может быть определена как когнитивный редукционизм - сведение проблемы новой Конституции к регистрации фактических изменений в законодательстве. Завершающая группа "схем" второй половины 1970-х гг. стремится согласовать идеологические догмы партийной программы с минимальными конституционными изменениями в рамках концепции "реального социализма". В Конституционной комиссии "не обошлось, конечно, без споров, без сопоставления различных точек зрения", но в результате возобладала установка о том, что "функции государства диктатуры пролетариата далеко не исчерпаны", а механизм, закрепленный в Конституции 1936 г., "с успехом выполняет задачи, стоящие перед общенародным государством, и будет совершенствоваться вместе с этим государством, перед которым лежит еще большой и длительный путь развития к общественному коммунистическому самоуправлению" (Д.32.Л.120). Поскольку принципы и положения сталинской Конституции "выдержали историческую проверку временем, оправдали себя, доказали свою жизненность и действенность", задача разработчиков сводится к учету положений, вытекающих из "фактических изменений в жизни общества" - в эк
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.