Проблемы Дальнего Востока № 1, 2014 г.
Рецензии
Концепции современного востоковедения. СПб.: КАРО, 2013. 464 с.
Изучение Востока требует постоянного обогащения и обновления исследовательской методологии. Об этом напоминает новая коллективная работа, подготовленная на Восточном факультете Санкт-Петербургского государственного университета. Предисловие сообщает, что «книгу готовили двадцать шесть авторов и редактировали два ответственных редактора» (С. 5) — профессора Восточного факультета СПбГУ Е.И. Зеленев и В.Б. Касевич. Помимо петербургских востоковедов, в написании книги приняли участие исследователи из московских вузов.
Книга рекомендована как пособие для обучающихся в магистратуре по специальности «Востоковедение, африканистика». Знакомство с многообразием подходов и оценок в материалах разных авторов приучает начинающего востоковеда к самостоятельному размышлению о поставленных проблемах.
По мнению редакторов, современное востоковедение должно «обрести надотрасле-вую научную парадигмальность, сохраняя собственную обособленность и впитывая в себя методики и понятийный аппарат десятков других наук» (С. 7). Главное место в книге заняла проблема соотношения востоковедения с гуманитарными и общественными науками, их интеллектуального взаимодействия и взаимного обогащения. Список приоритетных научных сфер, ставших «партнерами востоковедного знания», перечислен на обложке книги: лингвистика, история, антропология, философия, психология, конфликтология, религиоведение, культурология, искусствоведение, глобализация, культурогенез.
Книга состоит из двух примерно равных по объему частей. Первая часть «Общие вопросы классического востоковедения» посвящена обсуждению междисциплинарного взаимодействия востоковедения с иными науками. Вторая часть «Концепции и методы современного востоковедения», по замыслу составителей, «имеет ярко выраженную инновационную на-
правленность». Здесь авторы предлагают свои востоковедные концепции и рассказывают об их практическом применении.
Книга ставит вопросы о том, как адаптировать классическое востоковедение к вызовам современности, не допуская при этом его разрушения в качестве специфического знания о не-западных обществах и растворения востоковедной проблематики в рамках широких научных дисциплин. По определению В.Б. Касев-ича, «востоковедение — фундаментальная наука, изучающая материальную и духовную культуру традиционалистских сообществ и устанавливающая закономерности их развития» (С. 33). Востоковед «ищет прежде всего закономерности, отражающие традиционалистский характер языковых структур, эстетических систем, социальных структур» (С. 33-34). Вместе с тем «вопрос о методе в востоковедении не вполне ясен. Можно сказать лишь, что имея в качестве основного объекта тексты, востоковед обречен прибегать к историко-филологической методике анализа» (С. 34)
Другие авторы указывают на «специализированную дробность востоковедения», охватывающего очень разные дисциплины и регионы, и одновременно на «междисциплинарный и интегрирующий характер востоковедного знания» (С. 66). В качестве методологической специфики востоковедения подчеркнут «комплексный подход к изучению культур», отмечается, что эта практика «оказалась верной стратегически перед лицом современных течений в гуманитарии» (С. 203). Поскольку востоковедение является комплексной дисциплиной, «востоковедом не способен стать человек, не постигший, хотя бы в основных деталях целостность изучаемой восточной культуры», при этом в сфере искусствознания комплексность подхода к восточной культуре позволяет «компенсировать субъективность априорных герменевтических ожиданий» (С. 206).
Во введении М. С. Мейер заметил, что востоковедение становится все более междис-
циплинарным и ориентированным на проблемы современности, и это можно видеть на примере опубликованных в книге материалов. Может ли востоковедение претендовать на статус обобщающей надотраслевой научной дисциплины? И можно ли разумным образом продолжать объединять очень разные страны и регионы под вывеской Востока? Даже если ответы на оба вопроса будут положительными, они нуждаются в содержательном обосновании. По мнению М.С. Мейера, «ясно, что прежняя характеристика Востока как части человечества, где господствует традиционализм, сегодня не работает. Потенциал развития современного азиатско-африканского мира ничуть не меньше, чем у ведущих держав Запада» (С. 12)
Поиск новой парадигмы востоковедения выходит за пределы привычной борьбы с «западоцентризмом» и «колониализмом» в науке, а также за рамки поисков замены для марксистских схем. Былые упования на повсеместный модернизационный переход от традиционализма к современному обществу оказались несостоятельными, а постмодернистское увлечение понятием «культура» привело к пониманию мирового процесса как «вражды цивилизаций», отмечает В.В. Бочаров (С. 81). Е.И. Зеленев и Н.А. Самойлов указывают, что обозначавшееся в российских социальных и гуманитарных науках в период перестройки и распада СССР «стремление полностью заменить стадиально-формационный подход на цивилиз-ационный в настоящее время несколько ослабло, и на первый план выходят попытки создания новых «синтетических» теорий развития человеческого общества» (С. 239). Авторы предложили соединить лишенный географических характеристик духовный цивилизацион-ный подход с региональным, обладающим осязаемым пространственным содержанием.
Приоритетное внимание в книге уделено изучению языка и литературы (авторы разделов А.К. Оглоблин, В.Б. Касевич, А.В. Образцов, М.Л. Рейснер). Этот акцент вполне оправдан в силу важности для востоковедов языка и текста. Н. Н. Дьяков предложил кратко определить главный объект востоковедного исследования как «языки и традиции Востока» (С. 110). При этом язык выступает не только как объект, но и как необходимый инструмент, дающий доступ к пониманию текста на восточном языке — «это не только материал для научных исследований, но и средство вживания в восточный духовный мир, без чего не может быть настоящего востоковеда» (С. 52). В книге показана история становления и развития восточной
филологии в России, продемонстрирована сохраняющаяся важность лингвистических подходов к изучению Востока, содержательно рассмотрены сложности, возникающие при включении обладающего уникальными характеристиками восточного материала в обобщенную схему истории мировой литературы.
Очерк «Востоковедение и философия» (Р.В. Светлов) рассказывает о вкладе философской компаративистики в развитие востоковедения и об идущей от французского мыслителя П. Массон-Уреля стратегии равноправного сопоставления восточных и западных философских культур. Философская проблематика заслуживала более подробного освещения, поскольку неизбежное при кратком объеме (всего 9 страниц) обобщение материала не позволяет увидеть частности — а они при изучении Востока весьма важны.
Это произошло при попытке противопоставить широкое западное увлечение «восточной мудростью» невысокому интересу Востока к западной философии: «Для массы даже образованных индусов, китайцев и арабов европейская метафизика (в отличие от технических навыков) никогда не была, да и не будет модным явлением» (С. 148). Можно спорить о том, какой масштаб увлечения метафизикой, требующей серьезных мыслительных усилий, можно назвать «массовым» или «модным». Однако в Китае в 1920-40-е гг. искренний и живой интерес интеллектуалов к западной метафизике, несомненно, присутствовал. Об этом свидетельствуют созданная в процессе творческого переосмысления западных идей система «плюралистической гносеологии» Чжан Дунсуня, синтетическая китайско-западная метафизика «современного неоконфуцианства» Фэн Юла-ня, и — в особенности — созданная Цзинь Юэлинем метафизика дао, сочетавшая западные методы и китайские термины.
Заметим, что приведенный в книге пример двух значимых философских событий — создание неоконфуцианской школы Чжу Си (XII в.) и публикация в начале 1920-х гг. «Логико-философского трактата» Л. Витгенштейна (С. 155) — непреднамеренно «старит» китайскую философию, смещая ее достижения в далекое прошлое по отношению к Западу. А ведь в этой паре место Чжу Си вполне могли бы занять Фэн Юлань или Цзинь Юэлинь — по крайней мере, оба пытались опереться на труды западной аналитической философии, они спорили с Витгенштейном и даже стилистически подражали ему. Полное освоение философского измерения современного востоковедения требует внимания
не только к сопоставлениям, но и к творческому феномену современного конфуцианства, представители которого интересовались и интересуются западной метафизикой, видя в ней ресурс для развития китайской философии.
Большое внимание в книге уделено экономической науке. Это актуальная и важная тема, от востоковедов ждут убедительных объяснений как бурного экономического роста на Дальнем Востоке, так и его драматического отсутствия на Ближнем Востоке и в Северной Африке. Представленные в книге тематически близкие разделы «Востоковедение и экономическая теория» (С.Ф. Сутырин, Л.В. Попова, М.Н. Самойлова) и «Экономические концепции современного востоковедения» (Р.М. Нур-еев) удачно дополняют друг друга, хотя из-за принадлежности к разным структурным частям книги, «классической» и «инновационной», между ними пролегла дистанция в двести страниц.
Первый текст дает представление о коллизии между стремлением экономистов создавать универсальные теории и необходимостью учета региональной специфики. По мнению авторов, принципы организации хозяйственной жизни на Востоке не укладываются «ни в формационную концепцию К. Маркса, ни в рамки классической экономической теории, основанной на модели рационального человека и совершенного рынка» (С. 129). Было признано, что на формирование экономических систем повлияли цивилизационные ценности Востока. Вместе с тем авторы отмечают, что «попытки связать современные экономические успехи Китая с влиянием конфуцианской традиции представляются некорректными» (С. 130), поскольку китайское конфуцианство стремилось к социальной гармонии, на высшие ступени выдвигали ученых-чиновников,
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.