ВОСТОК-ЗАПАД
КОРЕЯ И ГААГСКАЯ МИРНАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ 1907 г.
© 2008 Ю. В. ВАНИН
В 1905 г. Япония навязала Корее унизительный Договор о протекторате, лишавший страну права на самостоятельную внешнюю политику. Отказавшийся подписать этот договор император Коджон связывал, как и многие корейские патриоты, свою последнюю надежду на сохранение независимости с открывавшейся в Гааге летом 1907 г. конференцией ведущих мировых держав. Чтобы донести до мирового сообщества правду об агрессивной политике Японии в Корее и добиться международной помощи своей стране, корейский император тайно направил в Гаагу делегацию с секретной миссией.
Мирная конференция, состоявшаяся в Гааге в июне-октябре 1907 г., занимает видное место в истории международных отношений. На ней были приняты решения по важным, до сих пор чрезвычайно актуальным проблемам мировой политики (о мирном урегулировании международных столкновений, о законах и обычаях сухопутной войны и т.д.). Примечательная черта этой конференции в том, что с ней в известной мере оказалась связана судьба Кореи.
Сак известно, поражение России в войне 1904-1905 гг. открыло путь Японии к окончательному захвату Кореи. Крупнейшим шагом на этом пути стал насильственно навязанный Корее Договор о протекторате, ставивший страну под управление японского генерального резидента и лишавший ее прав на внешние сношения. Его подписали 17 ноября 1905 г., после нескольких дней уговоров и угроз, несколько корейских министров. Премьер-министр и, что самое главное, император Коджон отказались это сделать. Обычно нерешительный и слабохарактерный, Коджон проявил на этот раз твердость духа и заявил принуждавшему его подписать кабальный договор японскому сановнику Ито Хиробуми: "Принятие Вашего предложения будет означать гибель моей страны, и я поэтому скорее умру, чем соглашусь на него" [McKenzie, 1920, p. 90]. В конце ноября 1905 г. в секретном послании царю Николаю II он сообщал о своем "энергичном" отказе подписать Договор о протекторате и просил известить об этом правительства США и стран Европы, что и было сделано Россией по дипломатическим каналам [Пак, 2004, с. 381].
Период протектората (1905-1910) был временем невиданного доселе подъема освободительного движения корейского народа. Во многих местах страны вспыхивали восстания, действовали партизанские отряды, традиционно именуемые "Армией справедливости" (Ыйбён). Своими методами боролись с колонизаторами корейские политические, культурно-просветительские организации. Только жестоко подавив отчаянное сопротивление корейского народа, Япония смогла в 1910 г. аннексировать Корею. Все эти одновременно и героические, и трагические годы император Коджон был практически пленником японцев, запертым в своем дворце, и по-прежнему уповал лишь на заступничество других держав, прежде всего США и России.
Еще в октябре 1905 г. Коджон направил с американским миссионером Г.Б. Халь-бертом письмо президенту США Т. Рузвельту, в котором сообщал о планах Японии насильно установить протекторат над Кореей. Имея в виду американо-корейский договор 1882 г., по которому США обязывались, в случае "несправедливости" и "деспотизма" других держав в отношении Кореи, оказать "добрые услуги" и тем проявить к ней "дружеские чувства", Коджон просил США оказать Корее помощь "в этот час национальной опасности". Император, видимо, не знал, что незадолго до этого, в июле 1905 г., США в секретном соглашении с Японией согласились на переход Кореи под управление Японии в обмен на ее отказ от притязаний на Филиппины. Поэтому администрация США всячески откладывала вручение Г.Б. Хальбертом письма Код-жона президенту, а после 17 ноября отказалась его принять на том основании, что, по заверениям японских представителей, Корея "добровольно" приняла Договор о протекторате. Хотя его просьбу о помощи проигнорировали, Коджон продолжал ожидать ее от США [McKenzie, 1920, p. 98-103].
Не отказался Коджон и от надежды на поддержку со стороны России даже после проигрыша ею войны с Японией. Между тем Россия в своей дальневосточной политике переходила с 1906 г., в силу разных причин, от конфронтации к примирению с Японией. Результатом стало подписание в конце июля 1907 г. (как раз в период работы Гаагской мирной конференции) российско-японской рыболовной конвенции, торгового договора и Конвенции о статус-кво на Дальнем Востоке. Последнее соглашение содержало секретную часть, в которой Япония признавала Северную Маньчжурию сферой влияния России, а Россия, в свою очередь, Южную Маньчжурию и Корею - сферой влияния Японии [История дипломатии, 1963, с. 610]. Ясно, что в такой ситуации о российской помощи Корее не могло быть и речи. Более того, посланник России в Сеуле Г.А. Плансон убеждал доверенных лиц Коджона, что Корея должна смириться с создавшимся положением и "ждать лучших дней", ибо "всякая попытка к сопротивлению только ухудшает положение" [Пак, 2004, с. 394].
Надежда Коджона на помощь Корее извне ожила, когда он узнал о предстоящем созыве летом 1907 г. мирной конференции в Гааге. Россия, на которую возлагались организация и проведение этой конференции, направила приглашение на нее Корее еще в сентябре 1905 г. [Пак Чон Хё, 1997, с. 250]. Понятно, что Корее, "загоняемой" тогда под протекторат Японии, было не до конференции, а после 17 ноября 1905 г. ее лишили возможности реагировать на приглашение. Российский посол в Голландии Н.В. Чарыков, занимавшийся подготовкой конференции, в письме местному МИД в апреле 1906 г. среди стран, не ответивших на приглашение участвовать в конференции, упомянул и Корею [Koen De Ceuster, 2007, p. 57]. Впоследствии вопрос о приглашении Кореи больше не возникал, поскольку организаторы и участники Гаагской мирной конференции приняли к сведению Договор о протекторате, передававший Японии внешние сношения Кореи, хотя и знали о резком неприятии случившегося с его страной императором Коджоном.
Несмотря ни на что, Коджон продолжал верить, что его представителям удастся с трибуны Гаагской конференции привлечь внимание всего мира к бедственному положению Кореи и отстоять таким образом ее независимость. Его поддерживал в этих надеждах и американец Г.Б. Хальберт. По поручению императора чиновники Юн Тхэ Хён и Ку Син Мок обратились к российскому консулу Г. А. Плансону в конце апреля 1907 г. с просьбой о содействии их поездке в Гаагу. Им было отказано на том основании, что: 1) корейская проблема не входит в программу Гаагской конференции, поэтому державы, занятые другими делами, не пожелают рассматривать ее; 2) программа конференции уже полностью выработана и одобрена; в этих условиях выдвижение новых вопросов зависит больше от других участников, чем от России; 3) несвоевременное возбуждение корейского вопроса при нынешних обстоятельствах ухудшит судь-
бу Кореи. Столь же неудачной оказалась еще одна попытка корейцев приехать в Гаагу при содействии российских властей [Хан, 1961, с. 48].
Все же Коджону удалось направить своих посланцев в Гаагу. Ими были вице-президент Государственного совета (Ыйджонбу) Ли Сан Соль (его иногда ошибочно называли в прессе вице-премьером и даже премьер-министром) и следователь Высшего суда Ли Джун. Оба они участвовали в антияпонском сопротивлении, входили в ближайшее окружение императора и оставили свои посты в знак протеста против Договора о протекторате. Тайно проехав через Владивосток, посланцы Коджона добрались до Петербурга. Там к ним присоединился бывший секретарь Корейской миссии в России Ли Ви Джон - сын корейского посланника Ли Бом Джина, отказавшегося после установления японского протектората над Кореей вернуться на родину. Ли Бом Джин являлся дальним родственником императора Коджона, поэтому в материалах о Гаагской конференции его сына Ли Ви Джона часто величали "принцем".
Перед отъездом из Сеула делегация получила следующее письмо-поручение императора:
"Я заявляю:
Наша страна признана всеми державами. Я, Император, заключил договоры защиты с представителями различных государств, поэтому Международная Конференция должна принять, а Корея может послать делегацию и принять участие в Конференции. Несмотря на это... Япония нарушила международные законы и насильно заключила соглашение с нами.
Она украла у нас дипломатические права на сношение с другими государствами и прервала их.
Япония нас обманула и стала смотреть с презрением. В будущем это затронет не только нас, но и другие страны. Она делает все, что ей угодно. Это противоречит гуманности и международным законам.
Я, Император, об этом постоянно думаю и переживаю.
Я не могу терпеть этих мучений, поэтому Я посылаю И Сон Сола (Ли Сан Соля), И Джуна (Ли Джуна), И Уи Чона (Ли Ви Джона) (секретаря корейской миссии в Петербурге) для того, чтобы показать всему миру тяжелую ситуацию в Корее и то, что нам надо восстановить необходимые дипломатические права и снова прежние дружеские отношения с другими державами.
Я думаю, что вы (корейские уполномоченные) хорошо относитесь ко мне и поэтому, по моей просьбе, будете достойно трудиться на Конференции" [Пак Чон Хё, 1997, с. 253-254].
Делегация привезла с собой в Петербург письмо Коджона Николаю II. "В настоящее время, - говорилось в письме, - мое положение становится все более затруднительным и мне некуда апеллировать. К счастью, в настоящее время открылась международная мирная конференция. На этой конференции я могу сделать заявление о возмутительном обращении с моей страной. Корея перед началом русско-японской войны объявила всем странам о своем нейтралитете. Это общеизвестно во всем мире. Нынешнее положение вызывает глубокое возмущение. Ваше Величество особенно хорошо понимает бедственное положение, в котором без всяких оснований оказалась моя страна, и Вы можете предоставить мне возможность послать мою миссию на конференцию, которая разъяснит положение моей страны. И если мне это удастся сделать, то я надеюсь, что тогда я смогу восстановить суверенитет моей страны" [Пак, 2004, с. 395].
Из факта доставки письма Коджона Николаю II видно, что корейская "секретная миссия" отнюдь не была секретной от русских властей. Они конечно же легко могли во
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.