УДК 343.3:328.185
Коррупционное преступление как основной элемент системы коррупционных отношений
В.Н. Борков,
кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного права Омской академии МВД России
Россия, Омск
borkovv@mail.ru
Коррупционное преступление характеризуется как общественно опасное деяние участника коррупционных отношений, складывающихся между должностными и иными лицами в целях извлечения незаконной имущественной и иной выгоды. К признакам коррупционного преступления наряду с обязательным участием в нем специального субъекта — должностного лица, использующего свои должностные полномочия или положение, и корыстной направленности относится необходимое соучастие.
Ключевые слова: коррупционное преступление, необходимое соучастие, коррупционная сделка, коррупционная организация.
Уголовный закон не содержит перечня коррупционных преступлений и не определяет их признаков. Согласно данным статистики число выявляемых посягательств, предусмотренных главой 30 «Преступления против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления» Уголовного кодекса РФ, становится меньше (в 2011 году — 34783, в 2012 — 31010, в 2013 — 26642), а количество зарегистрированных преступлений коррупционной направленности растет (в 2011 — 40407, в 2012 — 49513) [9]. По мнению С.В. Максимова, законодательное определение коррупционных проявлений — это лишь предпосылка к тому, чтобы «враг» был наиболее точно идентифицирован и за ним мог бы быть установлен эффективный контроль. Это обусловлено тем, что не всякое определение коррупции может играть эту роль, а лишь такое, которое исключает неоднозначность и для применения которого не нужно содержать армию толкователей [4, с. 51].
В ст. 1 Федерального закона от 25.12.2008 № 273-ФЗ «О противодействии коррупции» (далее — Закон о противодействии коррупции) [5] законодатель не назвал наиболее существенные признаки коррупции, а перечислил отдельные коррупционные деяния. Таковыми могут быть не только преступления, но и административные правонарушения, дисциплинарные проступки. В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 09.07.2013 № 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях» [7] к последним, в частности, отнесены преступления, предусмотренные статьями 159, 160, 204, 292, 304 УК РФ. В данном случае высшая судебная инстанция руководствовалась ведомственными нормативными актами, которые «в
целях совершенствования статистической отчетности» используют понятие «преступления коррупционной направленности». В исследуемом аспекте интересен приказ Генпрокуратуры РФ от 11.02.2008 № 23 «Об утверждении и введении в действие статистического отчета "Сведения о работе прокурора по надзору за исполнением законодательства о противодействии коррупции и о результатах расследования уголовных дел коррупционной направленности"» (далее — Приказ № 23) [6], который обязывает прокуроров подавать «сведения о результатах расследования уголовных дел коррупционной направленности».
Закон о противодействии коррупции и ведомственные нормативные акты признают коррупционными преступления, совершаемые управленцами коммерческих организаций, т. е. лицами, указанными в п. 1 примечания к ст. 201 УК РФ. Между тем ранее в теории сложилось представление о коррупции как о «социальном явлении, заключающемся в разложении власти, когда государственные (муниципальные) служащие и иные лица, уполномоченные на выполнение государственных функций, используют свое служебное положение, статус и авторитет занимаемой должности в корыстных целях для личного обогащения или в групповых интересах» [1, с. 8]. По мнению Председателя Конституционного Суда РФ В.Д. Зорькина, «коррупция как система подкупа должностных лиц нарушает основные конституционные права и свободы человека и гражданина» [2]. Директор института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ Т.Я. Хабриева определяет коррупцию как противоправное использование должностным лицом своего служебного положения в целях получения
выгоды для себя или третьих лиц, предоставления другим лицам такой выгоды, а также посредничество и иные формы содействия в совершении указанных деяний [10, с. 9].
Заметим, что и законодатель Республики Казахстан, определяя в п. 29 ст. 3 Уголовного кодекса РК перечень коррупционных преступлений, справедливо признал таковыми только посягательства, совершаемые лицами, уполномоченными на выполнение государственных функций, должностными лицами и лицами, занимающими ответственные государственные должности. Преступления, совершаемые лицами, выполняющими управленческие функции в коммерческих и иных организациях, в соответствии с УК РК коррупционными не являются.
Поэтому трудно согласиться с С.М. Зубаревым, которому «...представляется возможным создание в УК РФ самостоятельного раздела "Преступления против интересов службы", объединяющего преступления против интересов различных видов службы» [3, с. 27]. Исследователь к вопросу установления ответственности должностных лиц и руководителей коммерческих организаций подходит формально, не учитывает, что они в своей деятельности преследуют различные цели, что явно свидетельствует о неодинаковой природе общественных отношений, которые выступают в качестве объектов уголовно-правовой охраны. В предложениях по созданию единого раздела о преступлениях против интересов любой службы не учитывается, что служба имеет подчиненное отношение к государству. Служебная деятельность должностных лиц призвана обеспечить успешное осуществление государственных функций. Об этом свидетельствует ст. 1 Федерального закона от 27.05.2003 № 58-ФЗ «О системе государственной службы в Российской Федерации». В ней разъясняется, что предназначение государственной службы состоит в обеспечении исполнения полномочий федеральными органами государственной власти, органами государственной власти субъектов Российской Федерации, а также лицами, занимающими государственные должности Российской Федерации и ее субъектов. В свою очередь лица, занимающие государственные должности Российской Федерации и субъектов Российской Федерации, служащими вообще не являются, поэтому на интересы службы они посягнуть не могут. Депутаты, министры и судьи непосредственно осуществляют законодательную, исполнительную и судебную власть. Признание в качестве родового объекта интересов службы фактически исключило бы правоотношения, возникающие в связи с деятельностью лиц, занимающих государствен-
ные должности, из сферы уголовно-правовой охраны.
От посягательств руководителей коммерческих организаций следует охранять не интересы службы в этих организациях, а права и законные интересы граждан и общества. Характер вреда, причиняемого руководителями коммерческих организаций, во многом схож с последствиями преступлений, совершаемых должностными лицами, наделенными организационно-распорядительными и административно-хозяйственными полномочиями. Между тем социальный и уголовно-правовой интерес состоит в проведении четкой границы между государством и частным бизнесом. Государство и коммерческие организации преследуют различные цели. Предпринимательская деятельность осуществляется с целью извлечения прибыли. В свою очередь, основной задачей государства является обеспечение безопасности личности, соблюдение интересов общества.
И.А. Цоколов предлагает дополнить УК РФ ст. 14.1 «Коррупционное преступление», которая могла бы состоять из трех частей, кстати, согласующихся с критериями, изложенными в преамбуле Приказа № 23 [11, с. 7]. Также И.А. Цоколов полагает «необходимым наряду с введением понятия "коррупционное преступление" исключить из всех статей Особенной части УК РФ квалифицирующий признак "использование служебного положения" и "использование должностного положения". Такое изменение уголовного закона, во-первых, уменьшит усмотрение правоприменителей по квалификации действий лиц, использовавших при совершении какого-либо преступления служебное положение, но не являвшихся должностными лицами или управленцами в смысле, предусмотренном примечанием к ст. 201 УК РФ, а во-вторых, усилит ответственность тех управленцев, признаки которых закреплены в примечаниях к ст. 201 и 285 УК РФ при совершении ими других умышленных преступлений. И такое усиление будет полностью соответствовать правилам ч. 1 и 2 ст. 17 (совокупность преступлений) и ст. 69 (назначение наказания по совокупности преступлений) УК РФ» [12, с. 7].
В УК РК значение перечня коррупционных преступлений, который содержится в п. 29 ст. 3, определяется особенностями уголовной ответственности за их совершение. Лица, совершившие коррупционные преступления, не могут быть освобождены от уголовной ответственности с установлением поручительства (ч. 6 ст. 69), в связи с истечением сроков давности (ч. 6 ст. 71). Лица, совершившие коррупционные преступления, не могут быть осво-
бождены от отбывания наказания в связи с истечением срока давности (ч. 4 ст. 77). Реформирование уголовного закона, выражающееся только в признании ряда действующих норм в качестве предусматривающих ответственность за совершение коррупционных преступлений, и установление за их совершение повышенной ответственности, во-первых, не отвечает современным масштабам коррупции, а во-вторых, не учитывает изменения сущности нашего государства, модификации его функций, форм и методов их осуществления. В качестве основного принципа противодействия ей должно выступить признание коррупции системной угрозой национальной безопасности Российской Федерации.
Проблема осложняется тем, что система норм о должностных преступлениях УК РФ в основном была сформирована более 50 лет назад, в 1960 году. На смену государственного строя законодатель ответил выделением двух объектов: интересов государственной и коммерческой службы, а также дифференциацией ответственности должностных лиц и руководителей коммерческих организаций. Между тем учета только вида организации в зависимости от ее принадлежности к власти, как показывает социальная практика, недостаточно — изменилось само содержание г
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.