Вопросы философии. 2015. № 9. С. 114-128
Кредо Н.Н. Страхова (опыт самопонимания в переписке с П.Д. Голохвастовым)* Е.Н. Мотовникова, П.А. Ольхов
В статье уточняются архивные перспективы исследования философского кредо Н.Н. Страхова, представленного в его переписке с одним из наименее известных его корреспондентов - П.Д. Голохвастовым. Страхов, отвечая на письма Голохвастова, толкует несколько ключевых пунктов своего понимания религиозных перемен, произошедших в 80-е гг. XIX в. с Л.Н. Толстым, и излагает собственное понимание религиозной проблемы, которое сочетается со страховским пониманием "красного" нигилизма, пониманием себя как оппонента философского спиритуализма А.М. Бутлерова и противника "игры ума" в публицистике В.С. Соловьева. Смысловая многослойность писем Страхова к Голохвастову позволяет выделить их в особую архивную группу, нуждающуюся в специальном исследовании.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: Н.Н. Страхов, П.Д. Голохвастов, философское кредо, полемика, самопонимание, литературно-философская герменевтика, диалог.
МОТОВНИКОВА Елена Николаевна - кандидат философских наук, доцент кафедры философии и теологии, социально-теологический факультет, Белгородский государственный национальный исследовательский университет.
ОЛЬХОВ Павел Анатольевич - доктор философских наук, профессор кафедры философии и теологии, социально-теологический факультет, Белгородский государственный национальный исследовательский университет.
Цитирование: Мотовникова Е.Н., Ольхов П.А. Кредо Н.Н. Страхова (опыт самопонимания в переписке с П.Д. Голохвастовым) // Вопросы философии. 2015. № 9. С. 114-128.
Voprosy Filosofii. 2015. Vol. 9. P. 114-128
The Philosophical Credo of Nikolai N. Strakhov in a Correspondence with Pavel D. Golokhvastov
Elena N. Motovnikova, Pavel. A. Olkhov
This paper clarifies the archival aspects in philosophical credo of Nikolai N. Strakhov. They are particularly represented in his correspondence with Pavel D. Golokhvastov, one of the least known of his correspondents. Strakhov interprets several key points of religious changes that have occurred with Leo N. Tolstoy and presents his own understanding of the religious problem, which is contextually combined with his critical understanding of "red" nihilism or philosophical spiritualism (Alexander M. Butlerov) and "mind games", imposed by Vladimir S. Solovyov. Some of the answering letters written be N. Strakhov are semantically multilayered as a special archival group and needed a special study.
KEY WORDS: Nikolai N. Strakhov, Pavel D. Golokhvastov, philosophical credo, polemics, self-understanding, literary and philosophical hermeneutics, dialogue.
MOTOVNIKOVA Elena N. - CSc in Philosophy, Associate Professor, Department of Philosophy and Theology, Faculty of Theology and Social Sciences, Belgorod National Research University.
motovnikova@bsu.edu.ru
OLKHOV Pavel A. - DSc in Philosophy, Professor, Department of Philosophy and Theology, Faculty of Theology and Social Sciences, Belgorod National Research University.
pavel.olkhov@yandex.ru
Citation: Motovnikova E.N., Olkhov P.A. The Philosophical Credo of Nikolai N. Strakhov In a Correspondence With Pavel D. Golokhvastov // Voprosy Filosofii. 2015. Vol. 9. P. 114-128.
* Работа выполнена при поддержке РГНФ, проект «Проблема диалога в философии, культуре и политике: вызовы 21 века» (№ 14-03-00068). The article is written with support from RFH, project «The problem of dialogue in philosophy, culture and politics: Challenges of the 21 st century» (№ 14-03-00068). © Мотовникова Е.Н., Ольхов П.А., 2015 г.
Кредо Н.Н. Страхова (опыт самопонимания в переписке с П.Д. Голохвастовым)
Е.Н. МОТОВНИКОВА, П.А. ОЛЬХОВ
Вопрос об основаниях философских исследований Николая Николаевича Страхова (1828-1896), одного из русских мыслителей-энциклопедистов, родоначальника русской философии науки и литературно-философской герменевтики, относится к числу малопро-ясненных. В обширном наследии этого мыслителя, который вновь приобретает известность в современной России и становится интересен зарубежным исследователям, дает себя знать особое начало цельного и целостного русского философствования, критически просвещенного и самобытного.
Полемически разноречивыми были характеристики его философского кредо уже со стороны современников: от поощрительной, герменевтически широкой реплики Ап.А. Григорьева о Страхове как "всепонимающем философе" или, напротив, объявления его философии "перегородочной" (Н.П. Вагнер) до подозрений в скрытом материализме (Вл.С. Соловьев). Первые попытки дать общую систематическую оценку Н.Н. Страхову в кругу русских университетских профессоров философии были предприняты Н.Я. Гротом (1852-1899), А.И. Введенским (1856-1925), А.И. Введенским (1861-1912) и Э.Л. Радло-вым (1854-1928) - младшими современниками Страхова. Здесь сильнее всего было стремление выявить, к каким теоретическим направлениям и школам Страхов был ближе, от каких дальше, и тем самым вписать его наследие в существующий историко-философский контекст. Ни одна из этих попыток не имела продуктивного продолжения в истории университетской философии. Н.Я. Грот характеризует исследовательскую проницательность Н.Н. Страхова как "светлыйрационализм" [Грот 1896, 38], признавая как познавательную состоятельность, так и трудность дисциплинарного осмысления, герменевтическую не-подрасчетность философского кредо Н.Н. Страхова.
Существовала и другая группа философской молодежи - Ю.Н. Говоруха-Отрок (1854(?)-1896), В.В. Розанов (1856-1919), Б.В. Никольский (1870-1919) и Ф.Э. Шперк (1872-1897). Все они, внеуниверситетские литераторы второй половины XIX - началаХХ вв., обращали внимание больше на философскую беспартийность Страхова и ее предпосылки. Как писал Говоруха-Отрок, "он не был ни либералом, ни консерватором, ни западником, ни славянофилом - в его писаниях есть оттенки, отделяющие его ото всех этих мнений и сам он никогда не причислял себя ни к одному из этих литературных течений". "Как человек истинно просвещенный он был литератор независимый. <. .> Свободу суждения, свободу критики он ценил выше всего...". Чтобы определить мировоззрение, симпатии и антипатии писателя, "нужно тщательное изучение его произведений, нужно проникнуться духом его" [Говоруха-Отрок 1896, 4]. Страхов не принадлежал и не намеревался примыкать ни к одному из сложившихся философских учений; следуя своему "жгучему интересу взаимного ауканья" [Переписка 1914, 305], он упорно оставался "трезвым между угорелыми" (автохарактеристика Страхова в письме к Н.Я. Гроту: [Грот 1896, 8]) - в решимости высказываться, ориентируясь на собеседника, и одновременно избегать абстракций высоких порядков, - вырабатывать критически свои ответы на важные для него вопросы в области теории познания, истории и философии науки, философии истории, литературной критики.
Эта позиция критического или, точнее, критико-герменевтического дистанцирования от существующих направлений и школ хорошо сознавалась самим Страховым: "Мне часто бывает очень грустно, когда подумаю, в каком фальшивом положении я стою. Когда я
говорю против Дарвина, то думают, что я стою за катехизис; когда против нигилизма, то считают меня защитником государства и существующего в нем порядка; если говорю против вредного влияния Европы, то думают, что я сторонник цензуры и всякого обскурантизма и т.д. О, Боже мой, как это тяжело! А что же делать? Иногда приходит на мысль, что лучше бы молчать, - и не раз я молчал, чтобы не прибавлять силы тому, чему не следует. Я изворачиваюсь и изгибаюсь, сколько могу. Вы видели, с каким жаром я схватился за спиритизм; я очень горжусь тем, что написал книгу против чудес, и в сущности, не очень сердился, когда Соловьев провозгласил меня за это материалистом. Как быть, как писать, когда кругом непобедимый фанатизм и когда всякое доброе начало отразилось в людских понятиях в дикой и односторонней форме? И разве я один в таком положении? Все серьезные люди терпят ту же беду и часто принуждены молчать. Таково положение России, что между революционерством и ретроградством нет прохода; эти два течения все душат" [Переписка 1914, 404].
Ф.Э. Шперк, пытаясь определить главные черты страховской писательской индивидуальности, нашел возможным назвать эту особенность "периферийным мышлением", т.е. склонностью к обстоятельному, детальному анализу явлений без общей их характеристики, без "главных, центральных идей, последовательно выводящихся и определенно формулированных" [Шперк 2010, 124-125]. Более понятным Страхов становится не тогда, когда его профессионально относят к какой-то школе или выделяют в нем знакомую общую или архетипическую черту: идеализм, рационализм, мистицизм, антропологизм, позитивизм и т.д., а когда смотрят наоборот, из центра его личности, его "совершенно своеобразной индивидуальности": «надо обладать известным чутьем индивидуальности, чтобы не ошибиться в нем, а то как раз не приметишь "слона" в его произведении» [Шперк 2010, 124].
Это особенное страховское чутье старался выразить Б.В. Никольский в биографическом очерке о Н.Н. Страхове; оно же привлекло к себе внимание П.А. Флоренского. Флоренскому (род. 1882) не довелось лично познакомиться со Страховым, но он со студенческих лет знал работы философа и долгие годы был близок к В.В. Розанову, который, в свою очередь, прямо называл Страхова своим учителем, а себя его единственным учеником. 9 мая 1913 г. Флоренский писал Розанову: "Кажется, и сами Вы не подозреваете, до какой степени "недаром" Вы со Страховым сдружились. <...> Общее Ваше - это общий угол зрения, под которым Вы мыслите все существующее, общая категория мысли. Категория эта - жизнь (ßiog). "Организм" - вот что сплотило Розанова и Страхова, "целесообразность" - вот что их устремило к одной мечте. Это - положительная основа. А отрицательная - полное непостижение духовной жизни (Zro^), дальтонизм к Вечности (не обижайтесь, я по-дружески). <.> Вы оба не переносите интеллигентских категорий "механизма", безжизненности, случайности, с одной стороны, и духовности, сверхмирности, жертвенности - с
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.