ЭТНОС И КУЛЬТУРА
© ЭО, 2004 г., № 6 Л.Р. Кызласов
КУЛЬТУРНЫЕ ВЗАИМОСВЯЗИ ТЮРКОВ И ИРАНЦЕВ В У1-ХШ ВВ. (ЯЗЫК, ПИСЬМЕННОСТЬ, РЕЛИГИЯ)
Я поймаю чудесного фазана стиха,
ибо стремителен мой ловчий сокол. Если ты этому не веришь,
то спроси художника Чина. Желанным будет для Мани
написанное кончиком моего мускусно-черного пера
Хафиз
Культурное и языковое взаимодействие иранских и тюркских народов средневековья имеет богатую историографию во многих отраслях востоковедения: исторической, археологической, лингвистической и иных. Мною не ставится задача полного обзора всех или даже основных материалов и проблем, связанных с этой темой. Существенней обратить внимание коллег на ряд новых связей, выявленных между известными и свежими, впервые полученными данными, а также прояснить основу возникающих современных подходов к изучению многосложной культурной ситуации, возникшей некогда на значительных пространствах средневековой Евразии.
Согдийская письменность и язык в государствах тюрков
Многими тюркологами, как и иранистами, как нам представляется, не в полной мере осознается важный исторический факт: официальной письменностью и государственным письменным языком в Первом Тюркском каганате являлись согдийское письмо и согдийский язык.
Мне уже приходилось писать, что VI в. стал временем географических открытий, осуществлявшихся тюрками. Разгромив в Средней Азии мощное государство эфта-литов, войска алтайских тюрков вошли в контакт с не менее могучей державой -Ираном, управлявшимся династией Сасанидов. Около 567 г. Иран и тюрки поделили по договору территорию Средней Азии. Все земли к северо-востоку от р. Аму-Дарьи достались тюркам, а к юго-западу - отошли к Ирану1. Все, что "за рекой", для иранцев стало Туркестаном, т.е. "страною тюрков".
Впервые под властью тюркских каганов оказались Семиречье и Согд, т.е. владения ираноязычных согдийских князей, центральные земли которых располагались в долине р. Зерафшан, на пути к Хорезму. В том же VI в. в столицу Китая г. Лоян прибыли первые персидские посольства, и были заключены договоры о торговле шелком с западными странами2. Вместо периодических взаимных посещений, осуществлявшихся религиозными паломниками и путешественниками, в том числе и с торговыми целями, между различными китайскими царствами и Ираном был налажен постоянный Великий шелковый путь3. Это был тракт с промежуточными станциями, полноценно обслуживающими караваны: предоставлявшими отдых, кормление, охрану, смену состава, ремонт животных. Содержание Великого пути взяли на себя
предприимчивые и знавшие толк в торговых делах ираноязычные согдийские колонисты. Дошедшие до нашего времени письменные документы свидетельствуют, что согдийские строители, ремесленники, купцы и воины расселились от Самарканда и до китайских торговых центров через сравнительно пустынные просторы Центральной Азии4.
Благодаря тюрко-согдийскому посольству 568 г., возглавлявшемуся манихейским апостолом Маниахом, был заключен договор кагана Дизавула с императором Византии Юстином II (565-578 гг.) о продлении Шелкового пути на запад через Хоро-сан и Кавказ до Константинополя5. Заработала беспримерная торговая трасса, впервые установившая интенсивный товарообмен между цивилизациями Европы и Восточной Азии. Столь грандиозное международное предприятие стимулировало развитие культур раннесредневековых тюрков Южной Сибири и вышедших из этих территорий народностей тюргешей и карлуков, а также уйгуров, расселившихся по Центральной Азии и Семиречью среди ираноязычных согдийцев Средней Азии. Эти события положили начало активному ирано-тюркскому языковому взаимодействию6.
Именно в последней четверти VI в. Первый Тюркский каганат, как и полагается сформировавшемуся государству, установил в своих пределах официальную письменность. Ею стало согдийское письмо. Была ли к тому времени тюркская знать достаточно знакома с языком ираноязычных согдийцев и обучена ли была она писать по-согдийски? На этот вопрос автор настоящей статьи получил ответ еще в 19531954 гг. во время проводимых им археологических раскопок руин раннесредневеко-вого города Суяба, располагавшегося в V-Х вв. на левом берегу р. Чу в современном Кыргызстане. Тогда был раскопан первый, из ныне известных в Средней Азии, буддийский храм VII-VIII вв. В нем были найдены четыре товарные буллы с изображением слона (одного из воплощений Будды) и согдийской надписью "господин" и 57 экземпляров литых медных монет с согдийскими легендами7. Для археологов стало ясно, что буддийский храм был построен, обслуживался и посещался согдийскими колонистами Семиречья; об этом свидетельствуют архитектурные особенности, строительные материалы, а главное - массовая согдийская керамика. При учете особенностей начертаний, надписи на буллах и монетах еще в поле были признаны нами согдийскими.
После сдачи коллекции в Отдел Нумизматики Гос. Эрмитажа, автором были приглашены для изучения специалисты: иранист-нумизмат О.И. Смирнова и знаток древнетюркских письменностей А.М. Щербак. Общими усилиями было выяснено, что в период не ранее начала VII в. и не позднее начала VIII в. тюркские монеты отливались только с согдийскими надписями, но в тюркских государственных мастерских и от имени тюргешского кагана. Последующие находки подобных монет в самом Согде (Пенджикент) и некоторые письменные данные позволили О.И. Смирновой сформулировать окончательный вывод: "в конце VII-VIII вв. тюрки выпускали монеты с согдийскими надписями и, следовательно, прочно уже освоили согдийскую письменность"8.
Так было впервые установлено официальное использование согдийской письменности и языка в Западнотюркском каганате и у его среднеазиатского политического преемника - в Тюргешском каганате. Эти данные по интересующей теме оказались, однако, не самыми ранними.
Спустя годы в литературе появилось важное подтверждение тому, что еще правители Первого Тюркского каганата не только признали за согдийской письменностью ее международный характер, но и использовали ее в качестве государственной. В 1971 г. опубликован опыт прочтения плохо сохранившегося согдийского текста, начертанного на каменном памятнике не ранее последней четверти VI в.9 Эта стела из урочища Бугут в свое время была установлена на коренных землях, принадлежавших древним тюркам в эпоху как Первого, так и последующего Второго, Тюркских каганатов VI-VIII вв.
Согдийская колонизация центральноазиатских земель тем временем продолжалась. Под 630 г. в китайских летописях упоминаются, например, самаркандец Кан Су-ми и бухарец Ань Ту-хань, которые привели с собою в древний Тюркестан сразу пять тысяч соплеменников. К VII в. число согдийцев на тюркских землях оказалось настолько значительным, что китайский историограф того времени рассматривал ираноязычных переселенцев как одно из местных племен каганата. Наместник из Восточного Туркестана доносил императору Китая: "Тюрки простодушны и недальновидны, и можно внести между ними раздор. К сожалению, среди них живет много согдийцев, которые хитры и коварны; они научают и направляют тюрков"10.
Находки в пределах Китая документов и большого количества религиозной литературы, относящихся ко времени не ранее VII в. и написанных на согдийском наречии, привели исследователей к мнению, что согдийский язык стал литературным языком для иранцев Китайского Туркестана и международным языком для центральноазиатских тюрков.
Согдийские по языку и письменности эпиграфические памятники оставлены в Центральной Азии и от Уйгурской державы (745-840 гг.), сменившей Второй Вос-точнотюркский каганат. Судя по двум находкам, в этом государстве на протяжении всей его истории официальные надписи на стелах выполнялись одновременно и по-согдийски, и на руническом орхонском письме. Содержащие подобные тексты Сэв-рэйский камень и Карабалгасунская стела датируются соответственно 1760 годами и 821 г. В эту эпоху носители согдийского письма оставили и десять вертикальных надписей тушью на скале Тайхир-чулун в Северо-Западной Монголии. Хотя тексты еще не изучены в должной мере, исследователи считают, что они оставлены гонцами и путешественниками. Отмеченные в надписях индийские лексические заимствования11 при учете местной культурной истории позволяют думать, что авторы в данном случае были манихеями.
Именно присутствием согдийцев-манихеев объясняется и бытование иранской, как и арабской, речи в сердце Южной Сибири в последующий, древнехакасский период (он наступил после гибели Уйгурского каганата в 840 г.). Об этом свидетельствует один из очевидцев: начальник почтового ведомства арабского халифата Ибн Хордадбех (820-890 гг.), родом перс из Хорасана, привел в "Книге путей и стран" рассказ Саллама ат-Тарджумана (Саллама-переводчика), отправленного по заданию халифа ал-Васика (842-847 гг.) разыскивать Длинную стену, которой - согласно тексту Корана - Зу-л-Карнайн (Александр Македонский) оградил цивилизованный мир от северных полулюдей-получудовищ йаджудж и маджудж. Агент халифа, проделав долгий путь в 846 г., сообщал: "... мы достигли крепостей [построенных] рядом с горой, по ущельям которой проходила стена. В этих крепостях живет народ, говорящий по-арабски и персидски"12. Посреди тюрко-иранского мира только в Тувинской котловине и лишь в долине Енисея можно было в середине IX в. встретить ту картину, которую увидел наш путешественник Саллам ат-Тарджуман13.
В результате археологического обследования Тувы мною в 1956-1958 гг. в долинах рек Хемчика и Улуг-Хема была изучена стратегически продуманная оборонительная система, состоявшаяся из уникальной Долгой глинобитной стены (длиною 230 км), в которую входили 17 квадратных и прямоугольных крепостей с глинобитными или сырцовокирпичными стенами, башнями и заполненными водою рвами. Эти внушительные сооружения были выстроены по приказу Элетмиш Бильге-кага-на в 750-751 гг. для защиты центральноазиатского Уйгурского каганата от внезапных прорывов с севера древнехакасских войск14. Крепости строились по типу среднеазиатских торткулей. Руководство и строительство производили согдийские архитекторы и строители. Очевидно, они дожили в Туве д
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.