КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Л.А. МАРКОВА. Наука на грани с ненаукой. М.: Канон+, 2013, 335 с.
Интерес к изучению развития науки сегодня не является признаком только "рубежного сознания", т.е. стремления на стыке веков поразмышлять о произошедших изменениях. Стремительные изменения в научном сознании привлекают внимание исследователей уже более полувека. Иное дело, что историки нередко ограничиваются феноменологией научных открытий, а философы науки - реконструкцией логики научного мышления. Особенностью же книги Л.А. Марковой является попытка предложить широкую картину преобразований в научном мышлении XX и XXI вв., опираясь на единство исторического и логического подходов.
Обращаясь к историческому контексту развития науки, автор исходит из того, что в Новое время именно по образу научного мышления строилась философия и в значительной степени общественные науки. Аналогично такое же большое значение для философии имели изменения в науке в ходе революции начала ХХ в. и те перемены, которые происходят в ней сегодня. Не только философы, но и физики, авторы научной революции (Эйнштейн, Бор, Гейзенберг, Борн) в ХХ в. неизбежно начинают разрабатывать философские проблемы. Автор книги видит основное значение философских размышлений великих физиков в том, что они ориентируют внимание изучающих науку на субъектный полюс научной деятельности. Эта ориентация сопряжена и с поисками в области философии и социально-гуманитарных наук соответствующего понимания мышления и особенностей научного знания.
В книге показано, что тенденция уделять максимум внимания возникновению нового знания стала доминирующей в философии и социологии науки во второй половине ХХ в. Отныне процесс творчества и его предпосылки становятся главным предметом исследования. В философии науки и социальной эпистемологии появляется и прочно утверждается понятие контекста. Контекст рождения нового каждый раз другой, он индивидуален, контекстов много, и это порождает фундаментальную трудность нового типа мышления: появляется реальная угроза релятивизма. Каждый результат, рождённый
из конкретного контекста, может претендовать на истинность. Возможно ли, чтобы при изучении одного и того же предмета мы получали несколько или бесконечно много истинных ответов? С точки зрения классической рациональности, в этом случае вообще невозможно говорить о какой бы то ни было науке.
В книге Л.А. Марковой индивидуальное, особенное, уникальное выдвигаются на первый план, и это обстоятельство особенно интересно в ракурсе произошедших в прошлом веке изменений в науке, в том числе в аспектах усиления внимания к экзистенциальному контексту познания. Можно проследить сближение того, как понимается сегодня научное мышление, с одной стороны, и способ рассуждений в области экзистенциальной философии - с другой. Изучение проблем, возникающих в этом случае, может быть полезным для каждой из сторон. Экзистенциальная философия никогда не рассматривалась и не могла рассматриваться как выстраивающая свою структуру по образу научного мышления. Скорее наоборот, хотя и это можно расценить как своего рода "зависимость" от науки: ведь чтобы от науки отмежеваться, надо быть с ней в определенном отношении. Классическая наука всегда стремилась к обобщению: её законы, теории, парадигмы всегда относились к некоторой группе изучаемых вещей, в этом всегда была (и продолжает оставаться) их сила. И если неклассическая наука тяготеет к анализу изучаемых ею предметов с точки зрения их особенности и уникальности, то легко можно усмотреть в этом сближение научного мышления с экзистенциальным.
Постараюсь, однако, уточнить этот свой тезис. Главным для Л.А. Марковой является не столько ориентация научного мышления на индивидуальное, особенное в изучаемых предметах, и даже не столько несоизмеримость между ними (об этом она уже писала во многих своих прошлых работах), сколько проблема возможности включения результата, полученного в уникальных условиях, в уже существующий корпус структурированного, принятого научным сообществом знания. Контекст как ненаука может
породить и порождает науку. Но эта ненаука как контекст рождения нового понимается Марковой определённым образом. "Получить новое -это значит получить такой результат, - читаем мы в книге, - который не содержался в прошлом, поэтому он и новый. Но если не из прошлого знания выводится новая теория, то откуда же? Новый результат генерируется из того, что наукой не является, из контекста. При этом под ненаукой имеются в виду не сосуществующие с ней в одном пространстве культура, социум, религия и прочие составляющие окружающего мира, а именно контекст, который не является наукой, но её порождает. Наука анализируется на грани своего бытия" (с. 4).
Вместе с тем автор полагает, "что контекст, порождающий новое в науке, формируется не произвольным образом, что этот процесс формирования как-то связан с существующим научным знанием и предопределяется возникающими в нём трудностями и потребностями" (с. 96). Научный результат не может быть получен из любых условий. Не только контекст определяет научный результат, но и научная проблема формирует условия своего решения.
Таким образом, важным для понимания науки становится анализ отношения науки и ненауки. Как преодолеть границу, которая их разделяет? Что для науки значит быть? Как построить учение о бытии науки? Такими вопросами задаётся Л.А. Маркова. По её мнению, формируется новая онтология науки. Если классическая философия науки занималась в первую очередь отношением субъективного и объективного, истины и лжи, учёного и предмета его изучения, то теперь эти отношения и соответствующие им понятия отходят на второй план, в новых условиях границы между ними становятся подвижными и даже стираются. В результате такой подвижности создаётся поверхность, где нет уже чёткой границы между перечисленными выше, фундаментальными для классической науки, понятиями. Важной становится другая граница: между контекстом-поверхностью, ненаукой и рождающимся из неё новым знанием. Вот этот важный для автора тезис и привлекает внимание в первую очередь.
В экзистенциальной философии он приобретает, разумеется, другое звучание, выражается в других понятиях, но суть его имеет сходный смысл. Если в научном мышлении предметом исследования становится творческий процесс, который в классике рассматривался как нечто неуловимое, то в экзистенциальной философии предметом исследования является живой опыт человека, феномен во многом спонтанный, латентный, требующий специальных усилий, чтобы осознавать его как порядок и структуру. Важно, что в экзистенциальной философии
понимание опыта (как в философии науки понимание творческих процессов) ведёт к его рационализации и гармонизации, что оказывает на опыт обратное влияние. Рационализировать, или распутать (в экзистенциальной терминологии) живой опыт, значит структурировать, упорядочить многообразие переживаний эмпирического индивида. Для этого нужно создать соответствующие концептуальные средства. Добавим опять для сравнения: в неклассической философии науки доминирующими становятся тоже не те понятия, которые формировали концептуальный каркас нововременной философии (прежде всего субъективный - объективный, истина - ложь), а новые, такие, как дискурс, смысл, контекст, жизненное пространство и др. И эти новые понятия по своей роли в мышлении во многом совпадают с уже функционирующими понятиями в экзистенциальной философии. Если в философии науки большую роль, как отмечает Маркова, начинает играть понятие контекста, в котором рождается новое знание, то в понимании экзистенциального опыта это понятие помогает осмыслить специфику собственно человеческого, индивидуального и культурного бытия человека, внести определённый порядок в наличный хаос того, что на деле является лишь феноменальной, наиболее явной формой человеческого существования.
Как и акт творчества в науке, живой опыт локален, ограничен наличными условиями. Новое знание, принятое научным сообществом как истинное, включается во всеобщее содержание науки, которое является некоторой целостностью. В то же время с самого начала в него заложена возможность его преобразования, опровержения в мышлении учёного, то есть его возврата в уникальную ситуацию творческого акта (перманентная революция К. Поппера). Так и экзистенциальный опыт, зафиксированный в культурной памяти, потенциально универсален, но способен обрести локальные черты, выступая в качестве строительного камня нового живого опыта в другом контексте.
Экзистенциальная философия мало совместима с классическим мышлением, которое стремится к завершённости, цельности, но исключает пути достижения последней. Экзистенциальный опыт, опыт человеческого существования - это опыт "собирания себя" (Г. По-меранц) из разрозненных частей, где нужно не только жить, но и осмысливать, создавать себя в процессе этого осмысления. Другими словами, результат деятельности человека - это не отчуждаемый от него продукт, а произведение, в котором сохраняется деятельность его автора. Нельзя не заметить, что современная интерпретация научного творчества в социальной эпистемологии, о чём пишет Л.А. Маркова, вполне совме-
стима с пониманием существования человека как существа сознающего и рефлексирующего в экзистенциальной философии.
Безусловно, очень важной и для социальной эпистемологии, и для экзистенциальной философии является проблема "творения заново". Экзистенциальный опыт - это не столько результат, состояние сознания, сколько выход человека за свои пределы, к тому, на границе с чем он сможет проявить и рассмотреть самого себя. Живой опыт - это путь примирения индивидуального существования с существованием культуры, путь, на котором и культура, и индивид творятся заново. Речь идёт в данном случае не об объединении человека с другими людьми через включение в общий контекст. Опыт позволяет человеку становиться собой, преодолевая себя, пропуская через себя культурные ценности и творя культурные смыслы. Другими словами, человек формирует себя как культурного человека не из того, что уже есть в культуре, он тв
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.