ВОПРОСЫ ЯЗЫКОЗНАНИЯ
< 4 2008
© 2008 г. А.Е. КИБРИК ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ РЕКОНСТРУКЦИЯ КОГНИТИВНОЙ СТРУКТУРЫ*
Предлагается авторское понимание исследования языка под когнитивным углом зрения. Хотя когнитивная структура не дана нам в непосредственном наблюдении, язык, будучи непосредственно связанным с мышлением, предоставляет множество объективных косвенных свидетельств организации когнитивной структуры. Рассматривается возможность лингвистической реконструкции когнитивной структуры, основанной на гипотезе когнитивной мотивированности языковой формы. Технология такой реконструкции демонстрируется на материале конкретных языковых данных из разноструктурных языков. Исследуются два важнейших понятия: (а) когнитивная сопряженность (непосредственная связь между когнитивными единицами, теснейшим образом коррелирующая с самыми различными аспектами языка, характеризующимися повышенной связанностью семантических/концептуальных/когнитивных элементов) и (б) лингвистическое явление маркированности, коррелирующее с когнитивным оператором нормы/отклонения от нормы.
0. ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ
Еще в 1921 году Эдвард Сепир в концентрированной афористической форме сформулировал презумпцию будущей когнитивно ориентированной лингвистики:
С точки зрения языка мышление может быть определено как наивысшее скрытое или потенциальное содержание речи, как такое содержание, которого можно достичь, толкуя каждый элемент речевого потока как в максимальной степени наделенный концептуальной значимостью. ...Язык можно считать лишь внешней гранью мышления на наивысшем, наиболее обобщенном уровне символического выражения. Вопреки распространенному, но наивному взгляду, язык не есть ярлык, заключительно налагаемый на уже готовую мысль. Язык и шаблоны нашей мысли неразрывно между собой переплетены, они в некотором смысле составляют одно и то же1 [Сепир 1921/1993: 36, 193].
В этом неразрывном единстве, о котором говорит Сепир, язык является не самодовлеющим, а вспомогательным инструментом, обеспечивающим мыслительную деятельность. Языковая и мыслительная деятельность разворачиваются согласованно и параллельно, в результате чего надъязыковая когнитивная стуктура и символизирующие ее элементы линеаризованной озвученной вербальной структуры образуют неразрывное единство. Если это так, то структура языка в значительной степени предопределена когнитивной структурой, хотя не идентична ей. В отличие от конкретных идиоэт-
* Работа выполнена при финансовой поддержке РФФИ, грант < 05-06-80288.
1 From the point of view of language, thought may be defined as the highest latent or potential content of speech, the content that is obtained by interpreting each of the elements in the flow of language as possessed of its very fullest conceptual value. ... At best language can but be the outward facet of thought on the highest, most generalized, level of symbolic expression. ...It is not, as is generally but naively assumed, the final label put upon the finished thought. ... Language and our thought-grooves are inextricably interrelated, are, in a sense, one and the same (E. Sapir. Language. New York, 1921/1949: 14-15, 217-218).
нических языков когнитивная структура является общечеловеческим достоянием, и естественно предположить, что она практически универсальна.
Хочу подчеркнуть, что я не случайно говорю о когнитивном подходе к языку, не употребляя существующего термина когнитивная лингвистика. С одной стороны, этот термин получил широкое хождение и, став модным, в известной мере был, к сожалению, скомпрометирован из-за вульгарного его применения. Он пока еще очень ассоциирован с конкретными именами лингвистов, называющих свою деятельность этим термином, и зачастую используется совсем не в том понимании, которое я имею в виду. С другой стороны, в западной лингвистике имеется тенденция приватизировать этот термин как брэнд конкретной лингвистической теории. Это, прежде всего, теория Лангакера (см. [Langacker 1987-1991; Ченки 1997]) со своим формализмом для представления когнитивных структур. Такой формализм нагляден своим иконизмом при описании некоторых концептов, связанных с ориентацией и движением в пространстве, однако он совершенно непригоден как общий метод, прежде всего из-за своего априоризма - методологической тенденции, унаследованной от критикуемого Лангаке-ром генеративизма.
В этой связи не следует также упускать из вида концепцию Н. Хомского, которую также иногда связывают с когнитивной лингвистикой. Хомский, не используя данного термина, неустанно говорит о генеративной лингвистике как о единственной теории, ответственной за решение проблемы языка и мышления (начиная с его давней работы [Хомский 1972]; см. также [Хомский 2005; Chomsky 2005]). В действительности же основным когнитивным постулатом для него в течение десятилетий был постулат о врожденной языковой способности, о гене языка, а коль скоро это так, то проблема наследования языком когнитивных механизмов сама собой снималась. Если «дар языка» врожден, то язык по существу с когнитивной способностью не связан, и можно моделировать дар языка безотносительно к когнитивной способности. В настоящее время в теории Хомского произошел существенный перелом, и он добавил к генетическому дар у (Genetic endowment), основному фактору, который, наряду с языковым опытом (Experience), ответствен за развитие языковой способности личности, новый (третий) фактор, - принципы, не являющиеся специфическими для языковой способности (Principles not specific to the faculty of language) [Chomsky 2005: 6]. Он не соотносит эксплицитно этот «третий фактор» с когнитивной способностью2, но ничто не мешает ему в некоторый момент это сделать.
Таким образом, ввиду крайне многообразных трактовок содержания термина «когнитивная лингвистика», я не готов в данной статье говорить от имени этого научного направления в целом и выскажу свое собственное его понимание, которое, как я хотел бы думать, отражает далеко не только мои взгляды, хотя в некоторых аспектах является сугубо авторским.
Теоретически имеется два пути установления отношений между процессами языковой деятельности (и стоящими за ними языковыми структурами) и мыслительными процессами (и стоящими за ними когнитивными структурами):
2 «Returning to the three factors of language design, adoption of a P&P [Principles and Parameters] framework overcomes a difficult conceptual barrier to shifting the burden of explanation from the first factor, the genetic endowment, to the third factor, language-independent principles of data processing, structural architecture, and computational efficiency, thereby providing some answers to the fundamental questions of biology of language, its nature and use, and perhaps even its evolution» (Если вернуться к трем факторам устройства языка, принятие теории принципов и параметров преодолевает трудное концептуальное препятствие, перенося бремя объяснения с первого фактора генетического дара на третий фактор независимых от языка принципов обработки данных, структурной архитектуры и вычислительной эффективности, тем самым предоставляя некоторые ответы на фундаментальные вопросы о биологии языка, о его природе и использовании, и даже, быть может, о его эволюции.) [Chomsky 2005: 9].
• от мышления к языку или
• от языка к мышлению.
К сожалению, на практике первый путь пока еще недостаточно перспективен ввиду недостаточности наших знаний о механизмах и единицах мышления (что не исключает в дальнейшем появления возможностей продуктивного использования этого пути). Наоборот, в настоящий момент второй путь может не только объяснить, почему языки устроены так, как они устроены (а это является главной целью лингвистической теории), но и способствовать реконструкции существенных характеристик собственно когнитивной структуры.
В основе современного когнитивного подхода к языку лежит идея целенаправленной реконструкции когнитивных структур по данным внешней языковой формы. Реконструкция опирается на постулат об исходной когнитивной мотивированности языковой формы:
• в той мере, в какой языковая форма мотивирована, она «отражает» стоящую за ней когнитивную структуру.
Этот постулат является базовым, он противопоставлен постулату де Соссюра о произвольности языкового знака3. Идея Соссюра глубоко укоренилась в сознании лингвистов XX века и лишила их важнейшего из познавательных ресурсов, буквально повсюду рассыпанных в языковых данных.
Постулат о мотивированности не утверждает, что «отражение» является элементарным одно-однозначным отношением. Когнитивную природу языка наивно искать в свидетельствах прямолинейных совпадений когнитивного и языкового членений. Если бы это было так, все языки были бы структурно идентичными. В действительности же мы наблюдаем бесконечное разнообразие наблюдаемых языковых структур. Однако это разнообразие не хаотично. Напротив, за ним скрывается достаточно жесткая семиотическая логика, ограничивающая варьирование наблюдаемой языковой формы и устанавливающая истинные связи между языковыми формами и когнитивными структурами. Обнаружение и описание этой логики является целью лингвистической реконструкции.
Исходным материалом для реконструкции могут быть системные отношения между языковыми формами одного языка (метод внутриязыковой реконструкции) или системные отношения между сопоставимыми языковыми формами многих языков (метод межъязыковой реконструкции).
Ниже я попытаюсь проиллюстрировать на конкретных языковых примерах технологию лингвистической реконструкции когнитивной структуры. При этом я ограничусь рассмотрением двух довольно абстрактных понятий - когнитивной сопряженности и маркированности, применимых в самых различных компонентах языковой структуры и обладающих большой объяснительной силой и когнитивной значимостью.
3 Вообще говоря, для Соссюра произвольность знака сводилась к произвольности фонетических оболочек непроизводных слов (то есть корней), хотя производные слова уже имеют очевидную семантическую и, следовательно, когнитивную мотивацию (обнаружением ее занята традиционная этимология), не говоря о широча
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.