М.Н. Загоскин о речевых вкусах современников
© Г. В. СУДАКОВ, доктор филологических наук
М.Н. Загоскин (1789-1852) - один из авторов, во многом забытых сегодня, но известных и даже влиятельных в XIX веке. Известность Загоскина основывалась на авторстве 29 томов романов, повестей, рассказов и комедий, самые популярные его произведения: "Юрий Милославский" (1823), "Рославлев", "Аскольдова могила" (1833). Влиятельность Загоскина обеспечивалась статусом члена Русского отделения императорской Академии наук (1832) и должностью председателя Общества любителей российской словесности при Московском университете, которую он исполнял в 1833-1836 годах.
В данном материале попытаемся выяснить, как М.Н. Загоскин, академик и председатель Общества любителей российской словесности, оценивал языковую ситуацию своего времени, что считал основой лексикона эпохи, как понимал его состав.
В творческой юности М.Н. Загоскин - безусловный шишковист, архаист, славянофил. Уже в первой своей пьесе "Комедия против комедии, или Урок волокитам" (1815) он поддерживал А.А. Шаховского в его борьбе с карамзинистами. Со временем смягчались и взгляды "правоверных" архаистов. Для примера приведем ироническое замечание самого Загоскина о славяномании: "Николай Степанович очень добрый, умный и образованный человек, но у него есть одна слабость, впрочем самая невинная и безгрешная: он видит везде славян, находит во всех древних языках сходство с славянским языком... ему первому пришла в голову догадка, что царя Менелая прозвали этим именем, потому что он со всеми ругался и что ему часто говорили: мене лай! Несмотря, однако ж, на эту странную славяноманию, он человек истинно ученый" (см.: М.Н. Загоскин. Москва и москвичи: Записки Богдана Ильича Бельского. М., 1988. Биографию Загоскина см.: Русские писатели: 1800-1917. Биографический словарь. М., 1992. T. 2).
Лингвистические, преимущественно лексикологические замечания находим во многих текстах писателя. Он оценивал речевые увлечения современников и разъяснял лексические новации, при этом применял разнообразные формы выражения своего отношения к языковым новшествам: курсивное выделение нового словоупотребления, авторский комментарий, замечания о слове непосредственно в тексте, специальный очерк об особенностях словаря эпохи. Его на-
блюдения над словоупотреблением того времени обстоятельны и разносторонне а характеристики слова часто более подробны, чем в словаре В.И. Даля. Однако не всё замеченное и предложенное Загоскиным было учтено в современной ему и в нынешней лексикографии.
В связи с этим обратим внимание на цикл очерков писателя "Москва и москвичи". Строго говоря, это не бытовые, не этнографические очерки в духе "натуральной школы". Это культурологические материалы писателя. Но выбор жанра очерка, конечно, связан с общекультурной традицией эпохи.
Цикл "Москва и москвичи" состоит из четырех "выходов" (выпусков), которые издавались в течение 1842-1850 годов. В составе цикла сцены из домашней и общественной московской жизни: описание балов, народных гуляний, клубов, литературных вечеров, свадеб, характеристика транспортных средств, рассказ о гостиницах, фабриках, магазинах, карточных играх, театральных представлениях, содержание бульварных разговоров и городские слухи, практика нанесения визитов и гостевания.
Пафос заметок М.Н. Загоскина в какой-то мере выражает дважды повторенный им в очерках эпиграф из Грибоедова: "Воскреснем ли когда от чужевластья мод, Чтоб умный, добрый наш народ, Хотя по языку, нас не считал за немцев" ("Московский старожил"; "Письмо из Арзамаса"). Но содержание лингвистических замечаний писателя гораздо шире этого тезиса. Рассмотрим подробнее его оценки языковой ситуации и речевых обычаев, литературно-языковой моды эпохи, его внимание к лексическим новациям и национальной фразеологии, свободное обращение с просторечием и жаргонной лексикой, оценим отношение писателя к заимствованиям.
Языковые идеалы М.Н. Загоскина основывались не столько на почитании прошлого, сколько на обычаях и приемах живой, современной ему русской речи, что справедливо отмечал С.Т. Аксаков: "Будучи по преимуществу русским человеком в складе своего ума и речи, нередко простым и метким словом обличал он запутанность отвлеченного предмета, о котором шел спор" ("Биография Михаила Николаевича Загоскина"); "Чтобы задумать и заговорить вполне русским человеком, ему не нужно подслушивать, как думает и говорит русский народ: ему стоит только заговорить самому" (Там же). М.А. Дмитриев, племянник известного поэта И.И. Дмитриева, вспоминал о Загоскине: "У него было множество шуток и поговорок, которые я от него только и слыхал. Вот главнейшие: "Ткни его пятым пальцем под девятое ребро!", "Проглочу, да не высру, без вести пропадешь!", "Завалился за маковое зерно, да и думает, что он великий человек!", "Много ли тебя в земле-то, а на земле-то немного!" ("Воспоминания о М.Н. Загоскине"). Этот же мемуарист отмечал привычку Загоскина французские выражения переводить русскими поговорками: «Напри-
мер, скажет громко: "Cela ne vaut pas un verre d'eau fraîche" ["Это не стоит стакана холодной воды" (фр.)] и тут же прибавит по-русски: "то есть, выеденного яйца не стоит"» (Там же).
Вообще в художественной речи Загоскина пословицы и поговорки достаточно часты, например в очерке "Дураки": "...в людях не тому почет, кто велик телом, да мал делом, дюж и дороден, да ни на что не пригоден, а тому, кто и мал, да удал и хоть собой невзрачен, да на все удачен. Мал золотник, да дорог, велика Федора, да дура".
Часто автором подчеркивалась национальная принадлежность пословицы: «"В семье не без урода", гласит русская пословица»; «Мы забыли русскую пословицу: "Первую песенку зардевшись спеть"»; "по русской пословице, в мутной воде рыбу ловить"; «сбывается русская пословица: "Куда конь с копытом, туда и рак с клешней"»; «"Свой своему поневоле брат!" - говорит русская пословица»; «русская пословица или народная поговорка: "Не раскуся ореха, о зерне не толкуй"».
Количество использованных пословиц так велико, что можно было бы составить специальный словарь идиом по текстам М.Н. Загоскина. В доказательство добавим еще несколько выразительных примеров: Пьян как стелька, По Сеньке шапка, по седоку извозчик, Кинь хлеб-соль назад - будет впереди!, Слишком понагрузился, сиречь хлебнул через край, Не скоро, да здорово, Вора помиловать - доброго погубить.
Вероятно, по тем же причинам так естественны в текстах Загоскина просторечные слова и выражения, по поводу употребления которых приведем несколько его замечаний: "Мы привыкли уже называть ванькою каждого крестьянина, который зимой приезжает из деревни извозничать в Москве". У Даля: "Ванька м. птрб. мскв. зимний легковой извозчик на крестьянской лошаденке и с плохой упряжкой, который не стоит на бирже, а стережет ездоков по улицам" (Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1989. T. I).
Следующее замечание касается слова переругиваться: "... вы услышите, как они переругиваются меж собою, извините, это выражение не слишком благородно, но другого я никак придумать не могу"; "В древние времена мы справляли тризну по усопшим; в наше время простой народ пьет вино и гуляет на поминках почти так же, как на свадебном пиру".
Рассмотрим еще пример на ту же тему из "Неравного брака" (1817): "Мода и обычай изгнали из языка нашего много таких слов, которые в некоторых случаях бывают необходимы; например, слово колымага могло бы дать совершенное понятие о дорожном экипаже Славолюбского; но кто не побоялся бы на моем месте, употребляя оное, подвергнуться колким насмешкам модных рецензентов, которые назвали бы сие коренное русское слово низким, площадным" (Загоскин М.Н. Избранное. М., 1988).
Внимание литератора привлекло новое значение слова веревка, которое комментируется им прямо в тексте очерков: "Через четверть часа попали в веревку, то есть в длинный ряд экипажей, который начинался за полверсты от дома графа"; "До заставы я ехал свободно и попал в веревку, или ряд экипажей, только тогда, когда въехал в широкую просеку". Кстати, у Даля слово веревка в значении "ряд экипажей" не отмечено. А вот как разъясняется новый смысл слов бездушный и малодушный: "... на дворянских выборах все помещики, у которых нет ста душ, не имеют голосов, и называются, смотря по их состоянию, малодушными или даже вовсе бездушными".
Обычаи речевого этикета, характерные для купеческой среды, зафиксированы в следующем фрагменте: «.случается, что ваша дама промолвится: говоря об одном человеке, употребит множественное число "они" или назовет своего отца тятенькой».
Самым распространенным и пагубным для русской речи явлением наш автор считал моду "парижанить". Вот как он описывал ее проявления и динамику во времени: "Этот губернский город, несмотря на свое отдаление от обеих столиц, щеголял всегда своим европейским просвещением, безусловной любовью к Западу и, вероятно, был родиною знаменитой госпожи Курдюковой, потому что все жители его чрезвычайно любили говорить разом на двух языках, на плохом русском и на дурном французском"; "Она [княгиня. - Г.С.] любила также иногда пожеманиться и, чтоб казаться интересною, ужасно коверкала русский язык"; "Эта проклятая мода парижанить да вторить во всем французам, словно корни пустила в русскую землю. рабское подражание иностранцам, по крайней мере в словесности, приметно ослабевало, стали появляться сочинения совершенно русские, народные, любовь к чтению русских книг быстро распространялась во всех классах общества"; "Этот лев [о приказчике из лавки. - Г.С.] суровской линии изъяснялся с купеческой дочкою на французском диалекте и называл ее попеременно то мадемуазель, то Матреной Карповной... Видно, эта французская дурь выходит из моды, если начала уже пробираться в нижние слои нашего общества". Кстати, и в рассуждении о слове мода Загоскин снова вспоминает Париж, обратим также внимание на семантику слова мода в трактовке писателя: "Этот временный обычай, или лучше сказать, минутная прихоть, которую мы называем модою и которая почти всегда появлялась в Париже, к
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.