разований, включающих среди прочего создание эффективно действующего аппарата управления, утверждение институтов гражданского общества, продуманного и постепенного возврата регионам политических и экономических полномочий, существенно урезанных в годы укрепления "вертикали власти".
Какой же должна быть политика федерального центра на Северном Кавказе в условиях нестабильной ситуации? Авторы монографии отвечают: важно и дальше двигаться по пути корректировки всей политики, принятия нестандартных шагов, при учете и согласовании интересов как федерального центра, так и республиканских властей и населения региона. Совершенно очевидно, что простых решений, дающих быстрый результат, здесь нет. Москве необходимо настроиться на долговременную, систематическую и стратегически выверенную работу в регионе, направленную на достижение конкретной цели: поэтапного урегулирования северокавказских проблем. Очевидно, что ни силовые, ни политические, ни правовые, ни сугубо экономические подходы в политике центра на Северном Кавказе, взятые по отдельности, не дадут желаемого результата. Должна быть выработана комплексная, адаптивная политика, учитывающая постоянно меняющуюся обстановку и специфику каждой республики, а также внешнее окружение (Южный Кавказ и Ближний Восток).
Надо полагать, что такой большой коллективный труд, как монография "Республики Северного Кавказа: этнополитическая ситуация и отношения с федеральным центром", за которым стоят многолетние научные исследования, найдет отклик не только в академической среде, но и в структурах российской власти. Хотелось бы надеяться, что монография поможет хотя бы отчасти скорректировать политические подходы и методы государственного управления таким сложным и полиэтничным регионом, каковым является российский Северный Кавказ.
ЭО, 2014 г., № 2
© Л.С. Клейн. "Махабхарата" в свете "Илиады": Рец. на кн.: Я.В. Васильков. Миф,ритуал и история в "Махабхарате". СПб.: Европейский Дом, 2010. 398 с., 8 фотоилл.
В 2010 г. в Петербурге появился труд индолога Я.В. Василькова, над которым он работал более сорока лет - первая статья на эту тему появилась в 1968 г. Хотя непосредственный анализ ограничен материалами "Махабхараты", Васильков в этом труде рассматривает вообще проблемы индийского героического эпоса и многие проблемы индийского фольклора и древней истории. Книга его - важное событие в эпосоведении и не менее важное - в индологии.
Моя компетенция далека от индийского героического эпоса, но наши с автором интересы пересекаются в двух вопросах. Во-первых, я много занимался гомеровским эпосом, который Васильков, естественно, привлекает для сравнительного анализа, и, во-вторых, по археологии я занимался культурами, предположительно связанными с до-индийским периодом истории ин-доариев, в который закладывались основы индоарийской культуры, в том числе мифологии, обрядов и фольклора. Только исходя из этих своих занятий, и в этом плане, я и буду рассматривать книгу Василькова.
Книга эта четко делится на четыре части. После введения, в котором представлена история изучения "Махабхараты" и мотивируется новый подход к ее изучению, следуют три части, соответственно рассматривающие роль в сложении поэмы трех компонентов - мифа, ритуала, исторических событий и героев.
Новый подход, освоенный уже П.А. Гринцером, несомненно развился под влиянием открытий М. Пэрри и А.Б. Лорда в изучении "Илиады". Он заключается в понимании того, что поэма в основной своей части создавалась не как книжный текст, а как устное произведение и подчинялась законам фольклорного произведения. В ней полно постоянных эпитетов и стереотипных формул, которыми создатели оперировали, как книжный автор оперирует словами. А это значит, что не имеют шансов подтвердиться ни гипотеза единоличного авторства поэмы, ни гипотезы постепенного сложения поэмы из самостоятельных частей. Все - как с поэмами гомеровского
Лев Самуилович Клейн - д.и.н., председатель ред. совета Российского археологического ежегодника (Санкт-Петербургский государственный университет); e-mail: lsklejn@gmail.com
эпоса, в которых отпадают и гипотеза аналитиков, и гипотеза унитариев (у индологов они называются синтетиками).
Соответственно, Васильков полагает, что в поэме невозможно выделять текстуально ни хронологические слои, ни тематические и сюжетные ходы. Что все компоненты - миф, ритуал и исторические факты представлены не порознь, а слитно, не просто перемешанными, а проникшими друг в друга, диффузно и слитно. Это как в археологии в случае перепаханного слоя, или когда по естественным причинам стратиграфия исчезла, и вещи разного времени лежат одним слоем, - Ю.Н. Захарук назвал это явление в археологии компрессией.
Значит, за исключением религиозно-дидактических частей, определенно вставных по языку и стилю, поэму можно рассматривать только как единое целое. Так ее Васильков и рассматривает. В этом целом он и выявляет (с величайшим мастерством и потрясающей эрудицией) вклады мифологии (больше 50 стр.), обрядности (это самый большой раздел - ок. 200 стр.) и исторических событий и героев (снова ок. 50 стр.).
Если в "Илиаде" мифология больше всего представлена в отдельных эпизодах (Битва богов, сцены на Олимпе, явления богов), то в "Махабхарате" герои часто сближаются с богами, отождествляются с богами, битвы героев как бы превращаются в битвы богов с асурами, Га-руды с нагами. Это позволяет Василькову заключить, что события земной жизни, лежащие в основе эпоса, воспринимались по модели, выработанной в мифологии. Васильков даже считает этот этап развития эпоса общим, позволяющим представить раннюю ступень гомеровского эпоса. На мой взгляд, это очень трудно сделать, поскольку основной сюжет не мифологичен. Это же позволяет Василькову признать жанром, типологически предшествующим эпосу, вслед за Б.Н. Путиловым, "серийные песни" папуасов - двуплановые песнопения. В них есть реальный план, который описывает исполняемый в данный момент ритуал, и мифологический, описывающий аналогичные действия мифических героев.
Все это имело бы резон, если признать мифологическую модель в "Махабхарате" основой для содержания эпоса. Если же это всего лишь привычная поэтическая форма, в которую отливается нужное для эпоса содержание, то оно и является главным. Но тогда и серийные песни -не главный источник.
В выявлении ритуала, обрядности в эпосе Васильков имеет блестящего предшественника: В.Я. Пропп увидел обряд инициации в русской волшебной сказке. Но Пропп усматривал его (и именно этот конкретный обряд) в типовом плане волшебной сказки. Васильков выявляет в "Махабхарате" разные обряды - инициацию, посвящение, жертвоприношение, сакральную игру в кости и др. Каждый из них проявляется в каких-то сюжетных ходах эпопеи. Общему плану ее соответствует только один обряд - потлач и связанный с ним агон. Однако заключить, что эта обрядность лежит в основе сюжета, невозможно, потому что это индивидуальный случай, нет сравнительного анализа эпосов, нет типологии эпоса, в основе которой лежал бы этот обряд. В основе "Махабхараты" все-таки война Пандавов и Кауравов, а уж потлач, агон и жертвоприношение - те формы, в которых эта война оформляется в эпосе. Здесь нет превращения традиционного агона в войну ради лучшего восприятия агона (с вариантами, где на месте Пандавов и Кауравов могут быть кто угодно).
Прослеживание этнографической подкладки эпоса, уходящей вглубь индоарийского прошлого, очень важно не только для выявления корней эпоса, но и для определения исторических корней индоарийской культуры в целом. Так, Васильков много внимания уделяет сакральной игре в кости в обрядах возведения царя на престол и обрядах, связанных с агоном и битвой. Я мог бы к этому добавить, что игра в кости, связанная исключительно с индийской игрой по редкостным формам игральных костей (четырехгранных), прослежена мною в бронзовом веке северопонтийских степей (катакомбные погребения), где она предположительно свидетельствует об индоарийской степной прародине в западной части степей (вторая половина III тыс. до н. э.) (Клейн 1997; 2010; Klejn 1999). Она прослеживается также в раннем бронзовом веке Предкавказья (новосвободненская культура - первая половина III тыс.), где такие же кости найдены в богатом ("княжеском") погребении с другими проявлениями индоарийской традиции (пара собак, колесо на шесте, прадакшина). Предположительно я отнес эти проявления к общим предкам греков и ариев.
Меньше оснований для сомнения вызывает рассмотрение третьего фактора - исторических событий и героев. Васильков твердо стоит на позиции Проппа - Путилова в определении историзма эпоса. Он исходит из того, что эпос нещадно искажает, сводит воедино и обобщает реальные имена и факты, рисует желанную, идеальную, а не реальную картину событий, и надо
анализировать исторические процессы, вызывавшие такую, а не иную реакцию народа на ситуации. В этом и состоит историзм эпосоведа, а историзм эпоса - в том, что он рисует идеалы певцов и тех, кто за ними стоял, а не историю. Но Васильков присоединяется к тем, кто трактует эпос как изображение обобщенной истории (стр. 301). На деле же многие эпосы схожи в том, что изображают несбывшиеся события, что рисуют все наоборот по сравнению с тем, что реально было. Не брали штурмом ахейские герои Трою-Илион в конце микенского времени, - наоборот, Илион устоял и был взят другими, скорее всего фригийцами, а греки пришли туда значительно позже. Не брали штурмом сербские юнаки Стамбул, как утверждает их эпос, - наоборот, были разбиты наголову на Косовом поле. Не разбили русские богатыри Киевской Руси татар, - наоборот, два века было татарское иго. Нужно искать, какую реальность хотели опровергнуть певцы куру в эпоху создания "Махабхараты".
Васильков очень убедительно показывает, что "Махабхарата" была эпосом куру и других племен Мадхьядеши. Расположенные к СЗ от нее Панджаб и Синд, где жили также индоарий-ские племена (а часть Панджаба в свое время занимали создатели Ригведы), в "Махабхарате" -враждебные территории. Также враждебные территории расположены на восток от Мадхьяде-ши. Автор по
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.