МЕСТНАЯ ПОЛИЦИЯ В СТРУКТУРЕ ГУБЕРНСКОЙ ВЛАСТИ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX в.
А. С. Краснов, старший преподаватель кафедры государственного и административного права Института права и государственной службы Ульяновского государственного университета
В настоящее время в Российской Федерации активно проводится административная реформа, которая затрагивает различные ведомства государства. В этой связи особую актуальность приобретает изучение работы силовых структур в дореволюционное время (до 1917 г.). Настоящая статья посвящена
анализу деятельности местной полиции Российской империи в первой половине XIX в.
В этот период местная полиция полностью подчинялась губернскому правлению и лично губернатору. Гражданский губернатор стоял на содержании в МВД и находился
в его штате. Общая полиция считалась проводником распоряжений имперской и губернской власти, причем правоохранительный характер распоряжений не был определяющим. На губернатора возлагалась обязанность охранять общественное спокойствие, безопасность и следить за соблюдением установленных правил, порядка и благочиния. Его компетенция расширялась за счет надзорных и карательных функций. Губернатор имел возможность в пределах разумного интерпретировать приходящие сверху указания. Отсюда прямое подчинение уездной полиции губернатору определило сохранение за ней хозяйственных и следственных функций. Губернаторы и полицейские сами создавали механизмы исполнения законов. Причем это не возбранялось, что видно из отсутствия явно выраженных случаев неодобрения императором и министрами действий средневолжских губернаторов.
Общая полиция в системе власти играла ведущую роль. Она, наряду с выполнением своих основных обязанностей — поддержания правопорядка, была обязана контролировать и претворять в жизнь все решения местной власти. Губернские власти особо выделяли деятельность полиции по обеспечению поступления в казну податей, выкупных платежей и других сборов. Фискальные обязанности полиции были крайне трудоемкими. По своей сложности производство описей недвижимости имущества землевладельцев за неплатежи долгов казне приравнивали к действиям по прекращению лесных пожаров и дознаниям
о смертоубийствах и грабежах. Исправники и становые приставы лично вели дела по взысканиям. Причем по делам наблюдения за поступлением налогов и производством взысканий кроме обширной переписки требовалась личная деятельность полицейских на местах.
Полиция по приказу городских властей осуществляла контроль за выполнением всевозможных строительных работ. Исправник, получив распоряжение от городского головы, предписывал волостным правлениям делать необходимый ремонт с последующим рапортом о выполнении работ.
Создается впечатление, что местные власти не делали различий между ремонтной конторой и полицией. Урядники лично наблюдали за работами по ремонту почтовых трактов, следили за установкой подрядчиками вех на дорогах и сами с сотскими и десятскими расставляли маяки и шесты.
Планы и фасады частных зданий в городах, выдача разрешений на перестройки должны были согласовываться с полицейским управлением. Городские управы уведомляли его о всех переустройствах города, вплоть до постройки сараев. Сама полиция обязана была наблюдать за частными постройками на предмет отсутствия разрешения и соответствия утвержденным планам застройки города.
Кроме того, на полицию были возложены обязанности по сборам статистических сведений. Губернские статистические комитеты могли требовать от полиции сведения практически любой сложности и подробности. Составлялись и специальные
статистические ведомости, например о числе домов и других зданий по уездному городу [1, л. 7 (об)]. Вели ведомости о посеве и урожае хлеба, сборе сена в уезде и о состоянии хлебных запасов по помещичьим имениям и волостям. От полиции требовался учет числа ветряных, водяных, паровых мукомольных мельниц и т. п.
Следует заметить, что в отличие от волостных правлений, также ведших статистическую отчетность (среди крестьян), полиция охватывала все категории собственников. Она предоставляла сведения по количеству скота не только у крестьян, но и у помещиков, духовенства, других частных лиц. Особенно активизировалась полиция в деле сбора сведений о состоянии сельского хозяйства в неурожайные кризисные годы. В том же году становые приставы в числе основных забот полиции выделяли оказание помощи пострадавшим от неурожая.
Подробно сообщались демографические данные о состоянии населения по сословиям, сколько умерло, родилось, имеется всего и т. д. Причем отдельно составлялись сводные таблицы о числе жителей по сословиям и по вероисповеданиям. Собирались сведения о членах различных сект, отдельно о евреях, иноверцах (мусульманах, идолопоклонниках).
Становые приставы составляли рапорты с указанием числа учащихся, о том, когда и где были открыты (закрыты) школы. В губернское правление полиция отправляла специальные ведомости об учебных заведениях, иногда и пофамильные списки учителей.
Уездная полиция дублировала сообщения о назначениях на различные об-
щественные и государственные должности в разных ведомствах уезда, тем самым давая губернским властям концентрированную полную информацию о всех назначениях на местах. Становые представляли в полицейское управление даже списки лиц, могущих быть избранными на офицерские должности ополчения. В общем полиция должна была докладывать обо всем, что происходило в уездах.
Являясь малочисленным и ограниченным в правах (и при этом подчиненным многим инстанциям) органом власти, общая полиция естественным образом находилась в тесном взаимодействии с другими властными и правоохранительными структурами. Содержание под арестом при полицейских управлениях инициировалось в большей степени не самой полицией, а иными органами. В период ревизии летом 1859 г. при ядринском полицейском управлении содержалось 17 арестантов, причем все по решению цивильского земского суда [2, л. 3].
Одной из обязанностей общей полиции было исполнение судебных решений. Отсюда происходило некоторое переплетение функций полиции и судебных приставов. Исправники могли отдавать приказания судебным приставам. К примеру, после волнений в Чебаевском волостном правлении 1858 г. ядринский исправник предписал приставу привести в исполнение решение мирового посредника, произвести дознание и передать его результаты для формального исследования судебному следователю [3, л. 1 (об)]. С другой стороны, председателям судов предоставлялось право
исполнение обязанностей судебных приставов поручать чинам исполнительной полиции.
Проблемы в разборе правонарушений возникали и между разными видами российской полиции. Существовала несогласованность действий уездной полиции с другими полицейскими ведомствами. Например, во всех пожарах, случавшихся на судоходных реках, других происшествиях дознание производила общая полиция, а полиция ведомства путей сообщения не принимала никакого участия. Этот вопрос особенно волновал симбирскую полицию, контролировавшую участок р. Волги. Также и в отношении взаимодействия между полициями разных местностей следует указать, что между разными административно-полицейскими районами существовала явная несогласованность действий. Это подтверждается тем, что именно на границах уездов и особенно в уездах, граничащих с другими губерниями, была наиболее развита преступность, в первую очередь воровство и торговля краденым [4, л. 17].
Еще одним направлением взаимодействия было привлечение чинов земской полиции, в соответствии с ее компетенцией, для реализации решений судебных органов. Например, в 1835 г. в ходе реализации решения Сената, связанного с изъятием у государственных крестьян пяти селений Сызранского уезда, возникло противостояние местных жителей и чиновников, приехавших провести его в жизнь. В разрешении данного конфликта активное участие приняли должностные лица общей полиции.
У местных представителей общей полиции достаточно быстро сформировались функциональные взаимосвязи с представителями прокуратуры в лице губернского прокурора и прокуроров судебных инстанций. Первоначально данные контакты осуществлялись через опосредованный механизм, элементом которого выступал губернатор. В частности, полицмейстеры и исправники информировали прокуратуру об имеющихся правонарушениях для принятия ими мер.
Представители местных подразделений полиции контактировали с губернским стряпчим, назначаемым для «совета» губернскому прокурору и определяемым к должности и состоящим в непосредственной зависимости от министра юстиции [5, с. 167], а также уездными стряпчими, определяемыми к должности по представлению губернского прокурора губернским правлением и функционально подчиняющимися губернскому прокурору.
Для формирования и существования взаимосвязей между ними имелась некоторая нормативная база. Кроме того, этому способствовали и обстоятельства реализации своей компетенции офицерами местных подразделений общей полиции. Офицерам полиции поручалось производство следствий и дознаний (если имелись основания для подозрений, что данный факт был результатом преступного деяния) по тяжким составам преступлений, а также наиболее сложным в расследовании. Относительно длительное время прибытия полицейского чиновника на место происшествия почти всегда делало вопрос об оперативности
производства розыскных и следственных действий крайне актуальным. Все перечисленное, естественно, требовало содействия со стороны уездных стряпчих, которые были единственными должностными лицами в уезде, не только наделенными необходимыми полномочиями, но и имеющими профессиональные навыки в данной сфере.
Местные подразделения общей полиции имели взаимосвязи и с различными подразделениями вооруженных сил. Так, в дополнительной инструкции (1827 г.) руководители общей полиции после согласования проблемы с губернатором наделялись правом требовать в своей деятельности содействия воинских подразделений, дислоцированных в губерниях, а в экстраординарных случаях прибегать к их помощи, минуя посредников.
К слову, ситуации использования полицией воинских частей по собственной иниц
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.