ИЗВЕСТИЯ РАН. СЕРИЯ ЛИТЕРАТУРЫ И ЯЗЫКА, 2011, том 70, № 1, с. 58-62
_ МАТЕРИАЛЫ _
И СООБЩЕНИЯ
"МЕСТОГЛАГОЛИЕ" В СЕВЕРО-ВОСТОЧНЫХ РУССКИХ ГОВОРАХ
© 2011 г. Г. В. Федюнева
В статье с точки зрения типологии явления рассматривается маргинальная категория местоименных глаголов, получившая широкое распространение в русских говорах нижней Печоры.
The article deals with a marginal category of "verbal pronouns" that are widely present in Russian subdialects of the Lower Pechora river region from the viewpoint of typology.
Ключевые слова: местоименные глаголы, дейктические глаголы, лексическое значение, лексико-грамматический вариант, спонтанная речь.
Key words: pronominal verbs, deictic verbs, lexical meaning, lexico-grammatical meaning, spontaneous speech.
...не подошло к езыку моёму, надо бы сказать: отделить, а я - оттогодеть надо рыбы (Словарь русских говоров низовой Печоры. Т. 1. СПб., 2003, с. 547).
Как типологически редкий класс слов местоглаголие обнаруживается далеко не во всех языках. В качестве примера обычно приводят английский to do, используемый для замены смыслового глагола во избежание его повторения в последующем предложении или в кратких ответах на вопрос, вроде: Who took the dictionary? - I did "Кто взял словарь? - Я (сделал, т.е. взял)"; Does he help you? - Yes, he does "Он помогает вам? -Да (делает, т.е. помогает)", шведский глагол gëra и датский gore со значением "делать", а также болгарский глагол есть в утвердительных конструкциях, вроде: Купили сахар? - Не съм "Купил ли ты сахар? - Нет, букв., не есть" [1, с. 218].
Более системное использование заместителей глагола наблюдается в монгольских и тунгусо-маньчжурских языках, напр., татарский HumY "делать что-то", монгольские ингэх, тэгэх "делать так", яах "что делать" [2, с. 295] и некоторых др.
Ю.С. Маслов, отмечая, что в русском языке местоглаголие не получило развития, всё же считает, что глагол делать, хотя не сам по себе, а в сочетании с местоимением это или другими подобными словами, выступает как заместитель знаменательного глагола, например, в конструкциях типа не делай этого! Иногда в качестве примера русского местоглаголия приводится глагол стать, выступающий в качестве "пустой формы" в просторечной конструкции "не - инфинитив -
стать", вроде: нам не привыкать стать, не занимать стать [3, с. 624].
Более последовательно этот вопрос рассмотрен в работах Н.Ю. Шведовой, посвященных описанию смыслового строения русских местоимений. "Принято утверждать, - пишет она, - что в русском языке нет дейктических глаголов. Однако это неверно: у нас есть как собственно формообразующие глаголы, так и дейктические глаголы, по своему смысловому назначению совпадающие с местоимениями". Под свободными дейктиче-скими глаголами она понимает такие, "которые по своим функциям, синтаксическому поведению и парадигматике уверенно вписываются в систему местоименных слов: это глаголы, способные означать любой поступок, действие, событие, ситуацию либо их необратимый результат; таковы глаголы, застывшая глагольная форма и глагольные сочетания: поступать - поступить, делать -сделать, делаться - сделаться, происходить -произойти, сделано, быть, иметь место (быть, наличествовать) [4, с. 42-43].
По причине маргинальности и "типично нерегулярного присутствия" в дейктических системах разных языков заместители глаголов не получили сколько-нибудь последовательного освещения в научной литературе. В традиционных описаниях такой разряд, как правило, не выделяется; иногда отмечаются дейктические функции "глаголов с очень общей семантикой", их участие в анафори-
ческом текстообразовании или референции. Термины "местоглаголия", "дейктические глаголы", "местоименные глаголы", "глаголы с местоименной семантикой", "местопредикативы", "провер-бы" и т.д., встречающиеся в отдельных работах, не имеют дефиниций и используются от случая к случаю.
По-видимому, местоглаголия следует считать частью дейктического механизма языка, который состоит из местоименных слов, специально предназначенных для обозначения глобальных понятий физического и ментального мира, таких максимально абстрагированных смысловых категорий, как одушевленное существо, предмет, признак, принадлежность, образ или способ действия, количество, мера, место, время, предел, цель, причина, а также действие или процессуальное состояние вообще [5, с. 6].
Однако в отличие от других дейктических элементов лакуна местоглаголия может заполняться или сохраняться; более того, в функции глагольных заместителей могут выступать различные языковые факты, о чем, среди прочего, свидетельствует и "терминологическая туманность", окутывающая данное явление.
Чаще всего в дейктическое поле включают глаголы с общей семантикой процессуальности или экзистенциональности, вроде делать, стать, быть, происходить и т.д. Действительно, такие глаголы выступают некими аккумуляторами абстрактно-языковых смыслов, обращенных к различным группам полнозначных глаголов. Они наполняются конкретно-прцессуальным содержанием только в связном тексте или высказывании, например, что делать: писать, плясать, печь, развлекаться и т.д.; что происходит: просыпается, меняется, падает, не здоровится, не спится и т.д. В этом смысле они похожи на местоимения, ср., как: быстро, бегом, прямо и т.д.; какой: большой, зеленый, старый, плачущий и т.д. Однако насколько в действительности их семантика местоименна и насколько они могут выступать вместо глаголов? По-видимому, настолько же, насколько местоименны слова действие, происшествие, сущность, бытие, дело, много, мало и т.д., реальное коммуникативное (на)значение которых реализуется также только в конкретной языковой ситуации.
По нашему мнению, само по себе "местоименное значение" глагола еще не говорит о наличии в языке местоглаголия как структурной составляющей дейктической системы наряду с "настоящими" местоимениями и "местонаречиями". Появление "пустых и полупустых" глаголов явля-
ется частью универсального языкового процесса, связанного с развитием полисемантизма, когда отдельные полнозначные слова с высокой валентностью и частотностью употребления получают множество контекстуальных значений, теряя при этом свое основное конкретно-лексическое значение.
Интересно отметить, что русский глагол делать, по-видимому, первоначально имевший также конкретное значение, ср. болг. дялам "обтёсываю", сербохорв. д]елати "делать, работать, строгать" [6, с. 496, 509] в современном языке выступает в двух лексико-грамматических вариантах, а именно, глагол делать, семантически близкий англ. to make "изготовлять", и глагол делать, сопоставимый с англ. to do с местоименным значением. В первом случае он является полноценным смысловым глаголом, требующим конкретный объект действия, например, делать что: машину, работу, домашнее задание, опыты и т.д. Во втором - глагол выступает в качестве "пустой формы", требующей уточнения, наполнения за счет семантики других полнозначных глаголов: что делать: спать, гулять, строгать, печатать, плавать и т.д. В последнем случае, видимо, можно ожидать дальнейшей десемантизации глагола, особенно в диалектах, ср., например, в колымских русских говорах: пришел к има, а они то делают, ужнают да [7, с. 14].
Глаголы с очень общей семантикой, особенно в сочетании с вопросительными и указательными местоимениями, видимо, могут использоваться в функции дейктических элементов во многих языках, так как «явление смыслового "выветривания" можно, безусловно, признать универсалией, хотя в разных языках оно проявляется в разном масштабе» [8, с. 212]. Как отмечал еще Карл Бю-лер, фундаментальным различием между полем указания, в котором функционируют дейктиче-ские знаки, и символическим полем назывных слов состоит в том, что первые всегда связаны с ситуацией общения, тогда как назывные слова в большей степени ситуационно независимы [9, с. 75-76].
Следовательно, чем больше слова опустошаются, чем больше становятся зависимыми от ситуации говорения, тем ближе они к дейтиче-скому полю. Однако совсем не обязательно, что они станут элементами иерархически структурированной дейктической системы местоимений, во всяком случае, для этого нужен достаточно длительный период инкорпорирования в разряд "знаков знаков языка", который, как известно,
начинает складываться на самых ранних стадиях формирования большинства известных языков.
История и типология формирования класса местоимений свидетельствует о постепенном формировании основных лексико-грамматических разрядов из собственного дейктического материала. Как правило, в роли первичных местоимений выступают архаичные дейктические корни, выполняющие функции указательных частиц, затем указательных, вопросительных и личных местоимений, из которых постепенно формируются адъективные, квантитативные, адвербиальные и другие группы прономинальных слов [10, с. 39 и далее]. Аналогичный процесс можно предположить и в образовании класса местоглаголий, которые, как и все другие дейктические слова, возникают в дискурсе ситуативно и должны опираться на уже имеющиеся разряды "настоящих" местоимений или дейктических корней. Например, заместительные глаголы нивхского языка üaqod' "быть таким", йад' "что делать" и "неопределенное местоглаголие йаид'" обнаруживают первичные дейктические корни [11, с. 227]; соответствующие провербы ii-/ iige- "делать эдак", tii-/tiige- "делать так", jaa- "что делать", xerge- "как поступать" бурят-монгольского языка образованы от тех же корней, что и местоимения iime "эдакий", tiime "такой", jamar "какой", xer "как" [12, с. 111]; в эвенкийском, эвенском и негидальском языках местоименные глаголы также образуются непосредственным присоединением глагольных суффиксов к интеррогативным основам, напр., глагол ё-, ж- является по сути вопросительным местоимением, к которому могут присоединяться различные глагольные суффиксы: ё-за- "что делать, ё-л- "что начать делать", ё-лди-"что делать совместно", ё-вкан- "что заставить делать, что сделать" и т.д. [13, с. 223].
В этом плане интерес представляет функционирование заместительных глаголов в северо-восточной группе рус
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.