Рецензии
МНОГОСТОРОННЯЯ ДИПЛОМАТИЯ В БИПОЛЯРНОЙ СИСТЕМЕ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ. М.: Русский Фонд содействия образованию и науке, 2012, 464 с.
Подготовленный Центром по изучению "холодной войны" Института всеобщей истории (ИВИ) РАН сборник посвящен мало изученным вопросам истории международных отношений второй половины ХХ в. Впервые в отечественной историографии в рамках единой концепции рассмотрены формы многосторонней внешнеполитической деятельности государств и международных организаций во время "холодной войны".
Редакционной коллегии1 удалось сформировать исследовательский коллектив, объединивший специалистов ИВИ РАН, Института Европы РАН, Министерства иностранных дел (МИД) России, Московского государственного института международных отношений (Университета) МИД России, Томского государственного университета, Института славяноведения РАН, Института мировой экономики и международных отношений РАН.
В издании рассматривается деятельность Организации Объединенных Наций (ООН); взаимодействие государств в рамках военно-политических блоков; функционирование международных экономических организаций; международные конференции как инструмент многосторонней дипломатии; участие общественно-политических объединений в борьбе за разоружение.
Статьи И.В. Гайдука "ООН в 1950 году: от советского бойкота к Корейской войне" и С.В. Мазова "Конголезский кризис и позиция СССР в ООН. 1960 г." посвящены многосторонней дипломатии в рамках ООН в условиях эскалации конфликтов. Работа И.В. Гайдука содержит оценки отечественных и американских историков, сопоставления полярных точек зрения и документальное обоснование новых для российской историографии выводов. Рассматриваются попытки Генерального секретаря ООН Трюгве Ли организовать диалог президента США Г. Трумэна с советским лидером И.В. Сталиным. Однако и Вашингтон, и Москва отвергли посредничество Генерального сек-
1 Редколлегия: Н.И. Егорова (отв. ред.), И.В. Гайдук, Г.Е. Гиголаев, В.Л. Мальков.
ретаря ООН (с. 22-24). Обсуждение корейской ситуации в ООН рассматривается не в рамках биполярной конфронтации, а как многосторонний процесс, в ходе которого среди союзников каждой из сверхдержав были значительные разногласия. Например, позиция Великобритании не всегда совпадала с американской, а президент Чехословакии К. Готвальд выражал сомнение по поводу целесообразности советского бойкота заседаний Совета Безопасности ООН. Автор статьи приходит к заключению, что втягивание ООН в конфликт на стороне одной из сторон существенно сузило возможности многосторонней дипломатии, однако не исчерпало ее потенциал (с. 40).
Исследование С.В. Мазова вносит уточнения как в оценки деятельности основных действующих лиц, так и в трактовку событий конголезского кризиса 1960 г. Широкое привлечение документов российских, британских и американских архивов позволило "заглянуть в еще почти не познанное закулисье" (с. 57), проследить развитие политики Н.С. Хрущева в отношении Конго, а также линию советских представителей в ООН. К достоинствам статьи следует отнести подробный разбор тактики советской дипломатии, а также международных дебатов, на фоне которых развертывалась "африканизация" операции ООН в Конго.
Иные грани многосторонней дипломатии демонстрирует статья Г.Е. Гиголаева «Женевские конференции ООН по морскому праву и многосторонние переговоры по формированию правового режима Мирового океана в годы "холодной войны"», в которой показана специфика международного соперничества в процессе кодификации международно-правовых норм морепользования; доказывается, что это соперничество не соответствовало привычным представлениям о советско-американском блоковом противостоянии "холодной войны". Приводятся факты, указывающие на "разброд" на Западе (с. 51): особые цели стран Латинской Америки, сложный расклад сил в Северной Европе, британо-исландские разногласия, отказ многих союзников США по НАТО поддержать американскую точку зрения (с. 47-50). В "прак-
тически монолитном" (с. 51) советском блоке также был скрытый конфликт между советской тактикой молчаливого согласия с норвежской позицией и экономическими интересами ГДР.
Авторы сборника показывают, что на различных этапах "холодной войны" многосторонняя дипломатия воплощалась в разнообразных, часто противоположных по идеологической направленности и результатам политических сценариях. Признание этого факта вносит дополнительное измерение в историю "холодной войны": можно говорить о том, что устремления противоборствующих субъектов мировой политики далеко не всегда получали поддержку младших партнеров по коалиции. Более того, именно практика многостороннего взаимодействия зачастую подтачивала изнутри блоковое единство, прокладывая путь в направлении многополюсного мира.
Статья И.С. Иванова "Латинская Америка и США: независимость против блоковой дипломатии" раскрывает сложную внутреннюю диалектику блоковой дипломатии на примере Организации американских государств (ОАГ). Автор обращает внимание на факт, что решения Чапультепекской конференции (февраль - март 1945 г.) положили "начало американским опытам по установлению блоковой дипломатии", которые затем были распространены на другие части мира (с. 101). И.С. Иванов подчеркивает, что состояние ОАГ никогда не было бесконфликтным. Даже на пике военно-политического единства этой организации, во время Карибского кризиса, США приходилось прилагать немалые усилия для "продавливания" своего курса. Доминирующими тенденциями многосторонней дипломатии латиноамериканских стран в 1960-1970 гг. были борьба за освобождение от американского влияния и объединение усилий для укрепления своей экономической и политической независимости и коренной перестройки панамериканской системы (с. 123). Успехи латиноамериканских государств в 1980-е годы на этих направлениях говорят о том, что утверждения о безоговорочной победе США в "холодной войне" не являются бесспорными.
Ю.А. Дубинин в статье «СЕАТО - феномен военно-политического союза на периферии "холодной войны"» проследил деятельность этого блока и рассмотрел взаимоотношения США как с западными, так и с азиатскими участниками СЕАТО, у которых понимание "смысла и содержания деятельности организации" значительно отличались от американского (с. 143). На примере лаосского кризиса 1959-1962 гг. рассмотрены разногласия между участниками союза и вскрыты причины, по которым попытка провести военную операцию
силами СЕАТО, несмотря на намерения США, не состоялась (с. 149).
Особенности блоковой дипломатии США на Ближнем Востоке раскрыты в статье В.П. Румянцева "От Багдадского пакта к СЕНТО: создание и эволюция военно-политического блока (1955-1959 гг.)". На реализацию американского плана создания системы безопасности влияли противоречия между Вашингтоном и Лондоном (вплоть до Суэцкого кризиса 1956 г.), палестинская проблема, арабский национализм, восприятие разными участниками событий советской ближневосточной политики. Процесс создания Багдадского пакта раскрыт в контексте истории двусторонних турецко-иракских переговоров, вовлечения в блок Ирана и провала плана включения в него Египта, Иордании, Саудовской Аравии, который компенсировался присоединением к пакту Пакистана. Сравнение создания СЕНТО и СЕАТО позволило продемонстрировать, что многосторонняя дипломатия на Ближнем Востоке была более сложной, ибо она развивалась через преодоление или сглаживание противоречий между Ираком и Турцией, Ираном и Ираком. Пакистан, который вошел в СЕНТО, хотя также был членом СЕАТО, руководствовался мотивом "угрозы со стороны Индии".
А.А. Улунян в статье "Особенности оборонной политики балканских членов Варшавского пакта (вторая половина 50-х гг. XX в.)" отмечает, что сложность ситуации была следствием изменения международного положения Югославии. В 1954 г. Югославия, наряду с Грецией и Турцией, стала членом Балканского пакта, направленного против СССР. Однако уже через несколько месяцев, в 1955 г., советское руководство инициировало сложный процесс нормализации отношений между Москвой и Белградом. Анализ последовавших вслед за этим изменений военно-стратегической ситуации на Балканах позволил уточнить многие аспекты международного положения Албании, проследить историю становления и прекращения советско-албанского сотрудничества. Другим важным вопросом была проблема возможного размещения на Балканах ракетно-ядерного оружия. Исследовав внешнеполитические приоритеты Болгарии и Румынии, А.А. Улунян привел подтверждения тому, что в отношениях между балканскими участниками Организации Варшавского Договора были и внутренние противоречия.
Эффективными площадками многосторонней дипломатии стали конференции, посвященные финансовым, торговым и экономическим вопросам, а также международные организации, созданные для регулирования мировых экономических процессов. Статья
8* 227
М.А. Липкина "СССР и проблема формирования многосторонних экономических организаций в 1940-х гг." на материалах отечественных архивов раскрывает отношение Советского Союза к формированию ключевых институтов глобальной экономической архитектуры, одобренных в Бреттон-Вудсе. Изучение аналитических и справочных материалов, которые готовились в недрах советских ведомств на случай возможного участия СССР в Международном валютном фонде (МВФ), Международном банке реконструкции и развития (МБРР), а также предполагавшейся Международной организации по торговле и занятости позволило автору прийти к заключению, что Москва вплоть до 1947 г. в целом позитивно относилась к перспективам участия и в МВФ, и в МБРР, но пыталась увязать вступление в эти организации с предоставлением США кредита и решением вопроса об окончательном расчете по ленд-лизу.
В статье И.В. Купалова "Поиски консенсуса: мировая торговая система от ГАТТ к ВТО", рассмотрен процесс выработки единых наднациональных механизмов регулирования мировой торговли - с 1944 г. до Всемирной Торговой Организации (ВТО) на современном этапе. В статье дается характеристика основных принципов Генерального соглашения по тарифам и торговле, проанализированы многосторонние переговоры в рамках этого с
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.