Славяноведение, № 3
© 2004 г. Р.П. ГРИШИНА
МОДЕРНИЗАЦИЯ ПО-БАЛКАНСКИ: ДИКТУЕТ МАТРИЦА (конец XIX - середина XX века)
Обращение к теории модернизации, получившей в 50-60-е годы XX в. признание в кругах обществоведов многих стран, важно и для современных ученых-балканистов. Она делает, на наш взгляд, возможным приблизиться к ответу на вопрос о причинах, обусловивших невысокое место балканских государств в европейской экономической и политической системе в конце XIX-XX столетиях и не позволивших им, несмотря на все усилия, существенно повысить сложившийся статус, преодолеть традиционное отставание.
Как всякая теория, концепт модернизации является некоей умозрительной условностью и не может служить прописью для конкретных действий. Но возникшая на основе практического опыта ряда "продвинутых" европейских государств, создавших своего рода идеал европейской цивилизации, она позволяет выявить некоторые тактические приемы для достижения цивилизационно-го успеха, определить его составляющие. И в то же время осознать всю проблематичность самих модернизационных процессов, их соотношение с "прогрессом человечества", человеческое измерение цены, которую приходится платить за них.
Вопросы модернизации активно изучаются в настоящее время в историографии балканских стран, где уже создана довольно значительная литература по этой тематике. Одной из ее отличительных черт стало отражение актуальной политической тенденции, возникшей после развала социалистической системы, - "Войти в Европу!", для чего акцентируются исторические сюжеты традиционной "кровной" связи с западными странами (как прежде с Россией), приверженности политике либерализма и демократии и т.п.
В российской историографии эта тематика применительно к балканскому региону только начинает разрабатываться. Вопросы модернизации на балканском пространстве частично были затронуты в сборнике "Человек на Балканах в эпоху кризисов и этнополитических столкновений XX века" (СПб., 2002). В Предисловии к нему я касалась предусловий модернизационных процессов, необходимых для успешного развития страны, а также их качеств -материальных и психологических. На конференции, прошедшей в мае 2003 г. в Институте славяноведения РАН и посвященной специфике модернизации у
Гришина Ритта Петровна - д-р ист. наук, ведущий научный сотрудник Института славяноведения РАН.
2 Славяноведение, № 3 33
славянских народов в конце XIX и первой половине XX в., в поле зрения участников находились проблемы уже самой модернизации в странах балканского региона, исходя из опыта Албании, Болгарии, Сербии и Греции. Этот опыт имеет так много сходных черт, что позволительно говорить об их общем - региональном, балканском - происхождении. И не случайно. Следует повторить уже известное: изучение на интердисциплинарном уровне «"Балканского" в балканском», проводившееся учеными нашего Института во главе с акад. В.Н. Топоровым, привело их к выделению понятия "матрицы традиционализма", довлевшей на балканском пространстве на протяжении веков почти до рубежа XIX-XX вв. Эта матрица, в соответствии с которой "штамповалась человеческая жизнь" - социальная и психическая, определяла образ жизни Homo balkanicus традиционного общества. Из поколения в поколение общество развивалось почти по кругу, причем чем глубже в древность, тем выше была степень детерминированности [1. C. 10]. Но оказывается, что и в интересующий нас период (конец XIX - середина XX в.), с началом буржуазной модернизации на Балканах, многие свойства матрицы традиционализма, несмотря на определенное с течением времени их размывание и ослабление давления детерминированности, оказались такой силы, что стали диктовать образ и характер модернизационных процессов.
Выделю некоторые свойства матрицы, важные для дальнейщего изложения. Во-первых, это тип культуры, связанный с землей, ее использованием, и -что очень существенно - с сохранением баланса: человек - природа, а также отсутствием у человека потребности производить не только ради дня насущного, но и для будущего (земледельческий тип культуры).
Во-вторых, социальная организация общества, ориентированного на коллективизм и патернализм, отсутствие выделенной персональности (индивидуальности). В-третьих, такие свойства ментальности, как природный (бытовой) демократизм, идеализм, романтизм. В-четвертых, отсутствие массового образования. Наконец, полиэтничность, сохраняющаяся практически до наших дней [1. C. 10; 2. C. 36-37]. Все эти черты были неразделимо связаны между собой. И в новую эпоху, когда "капитализм превратил историю во всемирную" [2. C. 53], их конгломерат стал своего рода камнем преткновения на пути успешного развития процессов модернизации с ее индустриализацией, культом индивидуализма, строительства нации и национального государства, с ее идеологией национализма.
Свойства родной матрицы нашли свое отражение в том, что в балканских странах по мере их освобождения из-под власти Османов в XIX в. новые государственно-политические системы, как правило, стали выстраиваться в идеалистической манере - по самым передовым в то время в Западной Европе моделям. Заимствование слепо переносилось на совершенно не подготовленную почву. Преобладавший в балканском политическом мире природный идеализм позволял местной руководящей элите надеяться, что именно модерные европейские политические институты и доктрины способны как создать нужный климат в стране для социальных и экономических изменений, так и непосредственно вызвать их. Амбицией же было получить доступ в семью европейских государств [3. C. 13].
Вряд ли продуктивно совершенно отрицать значение принятия демократических конституций и норм государственной жизни для политического воспитания какого-либо балканского народа, вступившего в середине или в конце
XIX в. на новый путь. Даже притом, что их схожесть с политическими институтами Запада не могла не быть во многих отношениях лишь внешней: это относится и к органам власти (законодательной и исполнительной), и к партиям. Сравнительно с западными образцами все они при своем функционировании оставались в определенной степени неполноценными не только в годы своего становления, но и на протяжении не одного последующего десятилетия. Дело заключалось во внутреннем несоответствии их общецивилизационному уровню страны, степени развития в ней гражданского общества. 20 лет спустя после принятия Тырновской конституции 1879 г. болгарский экономист Кр. Крыстев писал: "У нас действительно институты самых передовых государств XIX века, но наши собственные идеи государства относятся к XV и XVI векам" (цит. по: [4. С. 34]).
Вместе с тем некоторые поспешно перенятые демократические политические нормы (иногда даже более широкие, чем в самих странах Запада) таили в себе непосредственную опасность для стратегии модернизации, о которой современные балканские авторы нередко пишут, как о сознательно избранной политиками XIX в. Опасность крылась, на мой взгляд, в первую очередь в предоставлении всеобщего избирательного права для мужчин, достигших совершеннолетия. Советская историография традиционно оценивала подобное избирательное право в высшей степени положительно. Впрочем и до сих пор некоторые болгарские авторы испытывают гордость оттого, что введением в 1879 г. всеобщего избирательного права при равном, прямом и тайном голосовании Болгария обогнала Великобританию, Голландию, Люксембург, Данию и Швецию, где дескать всеобщее избирательное право для всех совершеннолетних мужчин было введено только накануне или после Первой мировой войны [5. С. 177] .
В западных же странах, как известно, подход к этой норме политической жизни определялся очень серьезным и осмотрительным отношением к ней, ведь выборы являются одной из главных процедур для организации власти. Именно поэтому в западных странах вводилось множество цензов - возрастные, образовательные, имущественные, связанные с местожительством и т.п. Медленное и постепенное движение к перспективе всеобщего избирательного права, растянулось на Западе на столетия, пока не сформировалось гражданское общество, более или менее сбалансированное. И это не было случайным. Ибо что на практике означало наделение таким правом поистине бескрайнего, как в нашем балканском случае, массива крестьянства - необразованного, социально недифференцированного, незаинтересованного в буржуазной модернизации, боящегося ее и защищающегося от нее? Ведь именно крестьяне -мелкие свободные собственники составили, согласно балканским конституциям, основную часть электората. И их представители в созданных демократическим путем парламентах не спешили принимать непопулярные решения, например, об изъятии доходов от сельскохозяйственных излишков и вкладывании их в промышленность, что отвечало бы стратегическим задачам модернизации. Вследствие чего, как утверждают авторы одного современного исследования балканской политической модели, успешный ход модернизации оказался невозможным для Болгарии, Греции и Сербии [6. С. 147-148]. Впрочем, это была не единственная причина.
Кстати, в Болгарии в 1879 г. имела место дискуссия в Учредительном собрании, которое было созвано для конституирования нового государства -
2* 35
Княжества Болгария. В ходе ее позиции так называемых консерваторов и либералов существенно разошлись. Консерваторы - представители крупной торговли и предприятий, обучавшиеся главным образом в западных университетах - призывали к постепенности реформ, выступали за двухпалатный парламент, за введение избирательного имущественного и образовательного цензов, за меньшее количество депутатских мест, словом, за действия согласно пословице: лучше меньше, да лучше. Они исходили из понимания, что человек, не умеющий написать своего имени и прочитать Конституцию, не должен вмешиваться в управление государством. Либералы же, представлявшие мелких сельских и городских собственников, были против всякого ограничения свободы народа [3. С. 17]1. В конечном счете, в атмосфере эйфории, восторга, идеализма, воцарившейся в стране после освобождения от власти Османов, победили эгалитарные настроения большинства депута
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.