ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ
2014 • № 6
Н.М. ПЛИСКЕВИЧ
Модернизация в России и Китае: стартовые условия и специфика государства
В статье анализируются проблемы модернизации России и Китая. Автор акцентирует внимание на особенностях стартовых условий начала реформ в двух странах, а также проблеме "сильного государства", способного проводить необходимые преобразования.
Ключевые слова: Россия, Китай, модернизация, реформы, государственное регулирование.
The article analyzes the problems of modernization of Russia and China. The author focuses on the specifics of starting conditions of the reforms in two countries as well as the problem of a "strong state" that can perform the necessary transformations.
Keywords: Russia, China, modernization, reform, government regulation.
Последние два десятилетия социально-экономического развития России и Китая не раз становилось предметом научного анализа. У всех перед глазами бурный прогресс китайской экономики, по общему объему уже вышедшей на второе место в мире, с одной стороны, и тяжелейшие реформы (и их блокирование), которые сопровождались глубоким падением производства и вылились в итоге в утверждение сырьевой модели экономики - с другой. Причем обе страны преобразуют изначальную социалистическую модель развития, но итоги этого преобразования столь разительно отличаются, что естественно желание объяснить их как просчетами российских реформаторов, так и мудростью и расчетливостью их китайских коллег, что и делает А. Кива [Кива, 2014], приводя в своей статье аргументы, типичные для сторонников китайского варианта реформ.
Кива справедливо отмечает, что для корректности сравнений необходимо оценить стартовые условия реформ двух стран, и утверждает, что эти стартовые условия были несравненно благоприятнее у России, чей ВВП был вдвое выше китайского и «не было развала экономики, науки и социальной сферы, как это произошло в годы "культурной революции", когда большая часть китайцев оказалась в глубокой нищете». Разумеется, если сводить все социально-экономическое развитие к уровню ВВП, то исходные позиции России образца середины - конца 1980-х гг. выглядят существенно более предпочтительно. Однако суть разворачивающихся и тут, и там процессов состоит в необходимости глубокой модернизации всей социально-экономической системы в соответствии с требованиями современного этапа развития производительных сил, встраивании ее в общую структуру глобальной экономики. При решении этой задачи уровень ВВП является пусть и очень важным, но производным от других факторов показателем. И здесь, на мой взгляд, проблемы, с которыми столкнулась Россия, оказа-
П лиске вич Наталья Михайловна - заместитель главного редактора журнала "Общественные науки и современность", старший научный сотрудник Института экономики РАН.
лись гораздо более сложными, нежели те, с которыми пришлось бороться китайскому руководству. Поэтому тезис о стартовых преимуществах России перед Китаем можно оспорить.
Суть модернизации состоит в переходе от преимущественно аграрного производства к преимущественно индустриальному, а затем и к постиндустриальной, информационной экономике и соответственно организованному обществу. Чем выше степень модернизированности экономики и общества той или иной страны, тем более настоятельна для нее потребность встраивания в глобальные экономические процессы. Попытка же модернизации страны, опирающаяся исключительно на внутренние ресурсы, даже для наиболее крупных государств (в иных без существенной политически обусловленной подпитки извне это просто невозможно) достаточно быстро упирается в исчерпание собственного потенциала. Особенно если такое отгораживание от остального мира сопряжено с гигантскими затратами на военные нужды как гарантию от возможной агрессии. Источником такого типа модернизации может быть только жесткая эксплуатация рентных ресурсов либо природного происхождения, либо извлекаемая с помощью неэквивалентного обмена из аграрного сектора, равно как и с помощью минимизации расходов по оплате труда. И сама модернизация в таком случае может осуществляться только мобилизационными средствами, способными воспринять технические аспекты инноваций, но игнорирующими социокультурный аспект преобразований. В таком случае часто происходит даже усугубление социокультурных проблем, ибо те, кто претворяют в жизнь мобилизационные методы, как правило, стремятся поддерживать их устоявшимися традиционалистскими кодами.
Не углубляясь в специфику китайского социалистического строительства эпохи Мао Цзэдуна, отмечу лишь, что итогом мобилизации по-китайски стал провал экономики, из которого предстояло выбираться Дэн Сяопину. Но делать это надо было в стране по преимуществу аграрной, в минимальной степени обремененной искаженным мобилизационным перекосом промышленным производством и связанными с этим перекосом социальными проблемами. По сути, тут сложилась ситуация, похожая на ту, которая была в нашей стране на излете НЭПа. Но тогда по политическим мотивам был выбран мобилизационный вариант развития, и он породил не только успехи индустриализации, но и их побочные эффекты и проблемы, с которыми через несколько десятилетий столкнулась страна.
Стремление мобилизовать все силы на решение поставленной задачи индустриального рывка, подкрепляемое сосредоточением собственности на все средства производства и пренебрежением требованием товарно-денежных отношений, обусловило и специфический подход к оценке различных факторов производства - сырья, энергии, трудовых ресурсов. Такой подход представлялся целесообразным, так как позволял руководству манипулировать рентными доходами от природных богатств и минимизировать общие затраты на рабочую силу. Результатом стали заниженные внутренние цены на все природные компоненты производства, начиная с разного вида сырья и энергии и кончая водой. Это привело к чрезмерно расточительному расходованию данных элементов производства, и в итоге все попытки бороться за снижение "энегро-емкости" или "фондоемкости" продукции ни к чему не приводили. К тому же плановые задания, спускаемые предприятиям в натуральных показателях, подталкивали как раз к чрезмерному расходованию сырья на единицу изделия.
Кроме того, плановая система, основанная на отчетах "по валу" - особенно на поздних этапах социалистического строительства, вступала в резкое противоречие с тенденциями научно-технического прогресса. Ведь для того, чтобы переоборудовать тот или иной цех или завод, надо было на какое-то время останавливать производство, а значит - срывать выполнение плановых заданий "по валу". Это стало серьезной проблемой уже в 1970-е гг., когда в странах Запада шли интенсивные процессы технологического обновления производств. Ученые Института экономики АН СССР тогда предлагали, в частности, сделать "план по научно-техническому обновлению"
таким же строгим директивным показателем, как "план по валу". Иного пути заставить директоров внедрять технические новинки они не видели, а внутренние стимулы к изменениям у директорского корпуса отсутствовали. Так что при оценке индустриальной мощи СССР конца 1980-х гг. надо учитывать, что многие из составляющих ее предприятий были технически устаревшими, а значит, не способными выстоять в конкурентной борьбе в случае открытия отечественной экономики.
Помимо занижения цен на сырье и энергоносители советская экономика в целях мобилизации ресурсов на принятых руководством направлениях стремилась добиться экономии и на трудовых ресурсах. Этот аспект конструкции советской социально-экономической системы не был учтен реформаторами. Дело в том, что процессы индустриализации, в основе которых была монополия государства практически на все средства производства, резко изменили социальную структуру населения. У подавляющего большинства единственным источником средств существования была заработная плата. При этом государство заняло позицию монополиста-работодателя. По природе своей нацеленная на максимально возможное перераспределение ресурсов в пользу избранных идеолого-политических приоритетов, данная конструкция покоилась на "системе низких зарплат", позволяющей в целом минимизировать расходы на поддержание трудовых ресурсов страны. Система эта включала в себя четыре компонента: собственно заработную плату; общегосударственные формы социальной поддержки, за счет которых финансировались образование, здравоохранение, значительная часть расходов на ЖКХ, транспорт и т. п.; ведомственные фонды поддержки работников (ведомственное медицинское обслуживание, собственные санатории, дома отдыха, детские учреждения, жилье и т. п.); дотации на сельскохозяйственную продукцию, позволяющие поддерживать низкие цены на продовольствие (подробнее см. [Плискевич, 2009; 2010]).
В целом эта система позволяла большинству населения поддерживать пусть и невысокий, но достаточно стабильный уровень жизни, давая общественно приемлемые социальные гарантии. При этом она была достаточно гибкой. При возникновении проблем в каком-то одном из ее компонентов общая стабильность балансировалась за счет перенесения нагрузки на другие компоненты. Например, когда уже в 1960-е гг. стала очевидной невозможность удержать цены на продовольствие на прежнем уровне, их повышение стало балансироваться за счет роста оплаты труда, осуществлявшегося прежде всего в виде "материального стимулирования" в рамках "косыгинской реформы". Недостатки общегосударственных социальных институтов компенсировались развитием ведомственной социальной сети, в первую очередь в приоритетных с идеологической и экономической точек зрения сферах. Начинавшиеся в 1990-е гг. реформы, призванные покончить с советской социально-экономической системой, обрушили эту модель. Под ударом оказались сразу все четыре ее компонента, а компенсаторного механизма предложено не было.
Такую ситуацию можно признать не более, а менее благоприятной по сравнению с китайской. Действительно, в нашей стране был существенно выше уровень жизни населения, чем в Китае, и оно было образованнее, обладало гораздо более высокой квалификацией, нежели по преим
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.