$ Моя первая ледовая эпопея
*
!
А.П.Сушкина
&
Л
^ <...> В начале мая, когда уже ^ надо было подумывать об отъез-и сборах на о. Врангеля, начальство Сельдяной экспедиции стало меня задерживать и пришлось несколько раз бегать в Мезень — отправлять телеграмму, получать отказ, и снова посылать всякие доводы... до Мезени 35—40 км, приходилось там ночевать. Пока стоял лыжный путь, это было терпимо, хотя и тоскливо преодолевать огромные белые равнины замерзших болот, пустые от горизонта до горизонта.
Но постепенно начало подтаивать, дорога стала трудно проходимой, да еще вскрылись верховья тундровых речек, в последний раз, переправлялась через воду по срубленной березке, я чуть не искупалась.
А ответ, полученный с оказией, пришел опять неблагоприятный, необходимо было отправить еще одну, отчаянную телеграмму, однако дорога окончательно испортилась. Но тут местные жители, принимавшие горячее участие во всех моих треволнениях, дали хороший совет — плыть по рекам, к этому времени почти очистившимся ото льда. Дело в том, что для Мезенского залива характерна очень высокая амплитуда при-ливо-отливов. Приливная волна идет по речкам, впадавшим в залив, валом до 1.5 м высотой, и течение поворачивает в обратную сторону: — два раза в сутки реки текут «вспять», километров на 50 от устья. Этим пользуются местные жители, поднимаясь на лодках вверх по реке с приливом и спускаясь с отливом. Так посоветовали и мне рыбаки; сплыть по р.Ку-лой, на которой стоит Долгоще-
* Печатается с сокращениями.
лье, кстати — закинуть сетки в Мезенском заливе, что нужно было для моей работы. Потом рыбаки уйдут домой, а я с приливом по р.Мезень доплыву до Мезени, отправлю телеграмму, с отливом спущусь обратно в залив, а с следущим приливом поднимусь по р.Кулой до Долго-щелья — тоже около 35 км.
Сказано-сделано. С началом отлива я с двумя рыбаками, на легкой лодочке-«зверобойке» отправилась вниз по Кулою. Мы взяли две сетки и, почему-то, 6 весел. Когда я удивилась, зачем столько весел — рыбаки засмеялись: вот как будешь пробираться через лед — увидишь, зачем! Было солнечно, тихо. По глади реки, местами разлившейся широкими плесами, покачивались редкие льдины. Отдельные крупные льдины лежали по отмелям левого берега. Правый берег реки — высокий, обрывистый, местами с выходами древних палеозойских пород, образующих иногда причудливые скалы, большей частью поросший невысоким лесом. Тонкий слой торфа в некоторых местах, подмываемых рекой, свисает над обрывом, как куски толстого мохнатого ковра. Растущие на нем деревья, постепенно сползая и наклоняясь, но еще цепляясь корнями за почву, висят иногда над водой в горизонтальном положении.
Левый берег низкий, местами образующий обширные заливные луга, окаймленные лесом, который иногда подходит к воде гривами высоких, старых лиственниц с причудливыми вершинами. Во время отливов обнажаются широкие, больше километра, отмели, часто каменные, но покрытые густым, вязким илом, по-местному ня-шей, достигающим мощности
больше метра, практически совершенно непроходимым. Был случай, когда на широкой отмели в такой няше завяз и погиб табун из 14 лошадей, на глазах у людей, которые ничего не могли сделать. Русла всех речек и ручьев, впадающих в Кулой, также покрыты этой няшей до уровня, куда достает прилив, и во время отлива их невозможно перейти.
Мои спутники дружно взялись за весла, один на распашных, другой на кормовом. Обычно я тоже принимала участие в гребле, но сейчас они мне решительно не дали — еще намаешься до Мезени и обратно.
По мере приближения к морю река разливалась все шире, низкий берег терялся вдали, перед нами расстилалась широкая гладь, покрытая мелкобитым льдом. Вот справа показался высокий Хорьговский мыс, мы вышли в Мезенский залив Белого моря.
Как уговаривались, несколько раз кинули плавные сетки, поймали несколько крупных селедок, которые тут же зафиксировали формалином.
Собрали сетки и сложили их на дно лодки — им придется ехать со мной всю дорогу: не нести же обратно на плечах.
Вот пристали к крутому каменному Хорьговскому мысу, вытащили лодку, и рыбаки повели меня кверху — показывать дорогу. От мыса берег уходит вправо широкой, плоской дугой до следующего, более низкого мыса, за которым в залив впадает р.Мезень, куда мне надо было плыть.
Но не прямо: перед нами в море вдавалась широкая каменная отмель. почти обнажающаяся в отлив. На ней стояли большие высокие льдины —
стамухи, а между ними плавали более мелкие льдины разной величины, крутясь в приливо-отливных течениях. А вдали, километрах в полутора-двух, виднелась темная полоса чистой воды, это фарватер р.Мезени. Вот туда мне и надо проплыть между этим ледяным крошевом, крутящимся на мелководьи, над лудой.
Мы попрощались, я оттолкнулась от берега. Мои товарищи, с разными напутствиями пожелав счастливого плавания, отправились пешком до ближнего рыбацкого стана, а я, немного волнуясь, пустилась в плаванье. Очень скоро я поняла, зачем мне дали 6 весел: пытаясь оттолкнуть мешающую льдину, я сломала весло и воочию убедилась, что под водой находятся 9/10 массы видимой на поверхности льдины. На первых порах я несколько растерялась в этом круговороте — льдины вертелись со всех сторон, то перегораживая путь, то появляясь откуда-то сбоку Стараясь скорее выбраться на чистую воду, я налегла на весла и вдруг, подняв глаза, увидела, что на меня несется огромная стамуха. Оказывается — это меня захватило быстрое течение и тащило совсем не в ту сторону, куда я направлялась. Едва удалось избежать столкновения, сломала второе весло, нервы были напряжены до предела. Но куда денешься? Я постаралась взять себя в руки и вслух уговаривала быть спокойнее. И дело как будто пошло лучше, я осторожно обходила мешающие льдины и все дальше удалялась от берега.
Но что-то очень долго нет чистой воды. Плыву я уж, вероятно, не один час, уже берег стал узкой полоской, затуманился голубой дымкой, а кругом все лед и лед, который становится все гуще. Решила забраться на ближнюю стамуху, оглядеть окрестности. Подплыла к ледяной горе и, держа в руках причальный трос с кошкой, вскарабкалась на ее вершину. То, что я
увидела, привело меня в полную растерянность: кругом расстилалась бескрайняя белая равнина, ни пятнышка чистой воды, местами обширные сплошные ледяные поля. Между мною и берегом также сплошной лед.
Пока я созерцала все это, послышался шум, здоровая глыба льда свалилась в лодку, раздался треск дерева, и ледяная гора подо мной стала медленно переворачиваться (значит, льдина была уже на плаву, я ушла за пределы отмели). Я бросилась к лодке, оттолкнувшись ногой от переворачивающейся льдины. Она перевернулась, подняв крутую волну, лодка качнулась, черпнула бортом, и я еще не знала, не разбита ли она — такой был треск, и не пойдем ли мы сейчас ко дну. Но море успокоилось, и лодка не собиралась тонуть. Тогда я попыталась выбросить свалившуюся в нее ледяную глыбу, но она была слишком велика и тяжела. Пришлось разрубить ее топором, который был предусмотрительно захвачен с собой, и удалить по частям. Лодка оказалась чуть не до половины залита водой, и я долго вычерпывала ее черпаком, боясь, что появилась течь. Но вода больше не прибывала, а треск был от сломанной деревянной уключины (так называемой кочетки — двух деревянных шпеньков, между которыми закладывается весло при гребле), и дополнительно переломанного уже раньше сломанного мною весла. Ну, это еще не так страшно: топор есть, материал для починки — тоже. Из сломанного весла я выстругала нужные палочки, с трудом выбила из борта обломки прежних кочетков, забила новые — и все в порядке. Но пока я возилась со всей этой аварией, ушло много времени. Берег лишь в одном месте виднелся узкой полоской, кругом сплошной лед, нечего было и думать куда-нибудь двигаться. Очевидно, начавшийся отлив уносил меня от берега. А льды, как я потом узнала, нагнал поднявшийся северо-западный ветер. Я-то местных ус-
ловий не знала, а мои спутники, молодые ребята, не обратили внимания, и отпустили меня.
Вскоре началось сжатие, лодку мою толкало, борта ее потрескивали.
Я не на шутку испугалась но неподалеку оказалось большое ледяное поле. Всеми правдами и неправдами я пробилась к нему, чтобы попытаться вытащить лодку на лед. Это оказалось делом неимоверно трудным. Хоть это была легкая зверобойка с полозками, приспособленная для перетаскивания по льду, но для одной девчонки это был груз почти непосильный.
Все же после долгой возни, прорубив пологую канаву — «слип», заведя длинный трос за ближайший ледяной выступ, мне удалось втащить ее на край поля.
И вот — передышка после всей этой канители и переживаний. Прошло несколько часов после моего отплытия, в сплошном напряжении. Тогда я и не думала о еде, а сейчас почувствовала сильный голод. На дорогу я взяла всего 3 шанежки — до Мезени прямым ходом вполне достаточно, но у рыбаков есть хорошая поговорка: «идешь в море на день — бери припасов на неделю». Сколько времени меня теперь протаскает? Куда и когда удастся выбраться? Надо сказать, я тогда сильно приуныла, даже всплакнула грешным делом. В самом деле: одна-оди-нешенька среди плавучих льдов, почти без еды и теплой одежды. И никто меня не хватится: в Дол-гощелье знают, что я ушла в Мезень, это минимум на 3 дня, а в Мезени не знают, что я к ним отправилась и не добралась. Никто не будет искать.
С едой дело обстояло серьезно. Вначале, когда льды были не сплошными, кругом летало много чаек, и ружье у меня было — одностволка «тозовка» 16 калибра. Но сейчас все чайки исчезли. Пойманные селедки заформалинены. Остались три шанежки. Я их разрезала на кусочки, разложила по порциям на корме и установила строгий
№
4
I
1
1
ПРИРОДА • №10 • 2008
тз
В 1932 г. в ненецкой одежде (г.Мезень).
рацион, когда можно съесть очередной кусочек.
Что дальше делать?! Я пробовала зажечь костер из сломанных весел, но потом решила и их приберечь на всякий случай. Пробовала петь, плясать, писать дневник — ничего толком не получалось. Прилегла поспать — устала ведь порядком — но холодно. Так я маялась, час за часом, в вынужденном бездействии. Бере
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.