83-86
Прошлое регионов России
ЕКАТЕРИНА ЮРЬЕВНА СЕМЕНОВА
кандидат исторических наук, доцент кафедры «Социология, политология и история Отечества» Самарского государственного технического
университета (Самара) Тел.: (846) 952-43-21, E-mail: dashka129k@yandex.ru
В статье анализируются представления мусульманского общества поволжских городов в контексте понимания «мусульманского вопроса» в годы Первой мировой войны. Выявлены тенденции развития «мусульманского вопроса» в условиях военного времени и их особенности на территории городов Поволжья.
Ключевые слова: мировоззрение, городское население, Поволжье, «мусульманский вопрос», Первая мировая война.
«Мусульманский вопрос» как составляющая мировоззрения городского населения Поволжья в годы Первой мировой войны
Влияние Первой мировой войны на мировоззрение городского населения Поволжья коснулось и проблемы «мусульманского вопроса». Участие Османской империи в войне на стороне противников России поставило перед властью задачу наблюдения за настроениями мусульманского общества и предотвращения развития панисламистского движения, создававшего угрозу развития сепаратистских настроений. Поскольку в Поволжье исламский компонент был существенным в демографии, у власти вызывали опасения возможности как простого сочувствия туркам, так и вероятные акции помощи Османской империи и, соответственно, причинения вреда России со стороны местного мусульманского населения. Основанием таких настроений служило обращение «Священная война обязательна» шейх-уль-ислама к мусульманам мира, которым они призывались к ведению войны за освобождение от «неверных», неподчинению распоряжениям христианских правительств, невыплате налогов и бойкоту христианской торговли 1.
В некоторых поволжских городах доля мусульман в составе населения была весомой на территории от Астрахани до Казани. В Казанской губернии на 1 января 1915 г. в среднем по городам она составляла 15,42%, в частности, в Казани - 16,86%, в Мамадыше - 14,56%, в Тетюшах - 17,42%, в Чистополе - 25,38% при незначительном представительстве в девяти других городах и одном посаде2. В Астраханской губернии на 1 января 1915 г. ислам исповедовали 8,33% городского населения, в частности, в Астрахани -11,4%, в Красном Яре - 18,05%, в Цареве -11,36%, незначительное количество в двух других городах3. Существенной была доля мусульман в некоторых городах губерний Самарской (в Николаевске - порядка 30%
населения, в Бузулуке - 6%)4 и Симбирской (на 1 января 1916 г. в Буинске -36,1%, в Симбирске -8,8%, при среднем показателе по городам в 3,9%)5. Представительность мусульман среди городского населения Поволжья была связана с историческими обстоятельствами становления общности на данной территории. Это обусловило особое внимание власти к осуществлению контроля за состоянием «мусульманского вопроса», т.е. выяснению отношения непосредственно мусульман к правительству, местной власти, к войне, к Османской империи. Отметим, что в городах верхневолжских губерний, кроме Казанской, доля мусульманского населения была незначительной. По тринадцати городам Нижегородской губернии она составляла на 1 января 1914 г. 0,72% при максимальном показателе в 1,01% по Нижнему Новгороду6 .
Отчеты ГЖУ о настроениях мусульман, периодическая печать, сведения о работе мусульманских съездов позволяют выяснить понимание «мусульманского вопроса» в России в годы Первой мировой войны самим мусульманским обществом.
На территории Поволжья особое внимание представителей власти привлекала деятельность «последователей панисламизма и туркофилов». В Казанской губернии осенью 1914 г. к их числу относились проживающие в Казани муллы Г. Галлеев, А. Амерханов и его сыновья Фатых и Ибрагим, К. Хасанов, И. и Б.Г. Тереголовы, казначей мечети К. Зульфакаров. Полицеймейстер отмечал, что эти лица «имеют непосредственную связь с главным... органом панисламизма в Петрограде ... с Турцией», а И. Амерханов «производил сбор пожертвований на Турецкий флот»7. Указывалось, что «казанские панисламисты» организуют совещания в Восточном клубе, «собираясь под видом игры в домино и в карты», и в магазине «Нур», где читают турецкие издания. Подчеркивалось, что «благомыслящее татарское население высказывает желание» закрыть «Восточный клуб» и выслать на время чрезвычайной охраны из губернии хотя бы И. Амерханова, который «пользуется большой популярностью и влиянием»8. О Ф. Амерханове было выяснено, что он является секретарем татарской газеты «Кояш», проникнут идеей пантюркизма, «пользуется влиянием среди мусульман и составляет центр, в круге которого группируется местная молодежь из числа узких националистов». При сборе сведений начальник Казанского ГЖУ пришел к выводу о том, что благодаря Амерханову газета «Кояш» обходит стороной вопрос о лояльности мусульман по отношению к Турции. Однако информация не позволила осуществить высылку Амерхановых за пределы губернии9. За некоторыми подозреваемыми в панисламизме лицами (А. Кильдишевым, Садрутдиновым и Губайдуллиным) в ноябре 1914 г. был установлен надзор полиции. 15 декабря 1914 г. дом муллы Галлеева был обыскан, однако не обнаружилось ничего, что позволило бы осуществить его арест10.
9 января 1915 г. в Казани у муллы Багаутдинова состоялся обед в честь муллы Марджани, на котором присутствовали лица, подозреваемые в
панисламистских взглядах, Ф. Агеев хвалил панисламистские идеи Марджани о любви к Турции, сборе денег в ее пользу, просьбы послать победу туркам в прошедшей русско-турецкой войне. Обстановка была приватной, но рассчитаной на подъем националистического самосознания татар. Подобный же настрой должен был создать и «праздник Магомета», отмечаемый в Поволжском и Прикаспийском районах11.
Характеризуя настроение мусульманского общества, представители казанского ГЖУ отмечали, что в конце ноября 1914 г. в Казани появилось письмо из Мекки, которое было «рассчитано на разжигание фанатизма у русских мусульман», имело целью подготовить их к скорой «священной войне»12. Весной 1915 г. среди татар ходили слухи о том, что это о текущей войне упоминается в священных книгах, после нее ислам восторжествует, рассказы, о том, что на Кавказе мусульмане все присягнули султану как ставленнику пророка, борющемуся за целостность ислама, и о том, что германский император Вильгельм принял ислам и он западный царь, который победит христиан13.
Значимым для национальных интересов являлось отношение мусульман к Турции, к проводимым мобилизациям и состояние готовности служить в рядах российских войск, в том числе против турецкой армии. Осенью 1914 г. настроение мусульман Поволжья было противоречивым. Часть казанцев считала, что война поможет исламу «поднять меч против христиан», другие слышали, что влиятельные мусульмане ведут переговоры о протесте против
ПН Г"
действий Турции, чтобы замаскировать свои чувства перед русским правительством и обществом. Отчеты властей говорили, что «мусульмане симпатизируют Турции, но «образ ее действий по отношению к России» считают «вероломным», что степень искренности мусульман определить «трудно, так как народ этот вообще скрытный»14. Весной 1915 г. начальник Казанского ГЖУ сообщал, что «в татарах заметна полная солидарность с русским населением по отношению к войне», но подчеркивал, что «замечается. стремление использовать. похвальное поведение и добиться от правительства тех или иных льгот, в исполнения чисто националистических чаяний»15.
Со стороны представителей мусульманского общества Казани в адрес губернатора были направлены анонимки, в которых осуждалась деятельность подозреваемых в панисламизме лиц. Еще 30 октября 1914 г. ГЖУ было получено письмо за подписью «Патриот», в котором автор, осуждая деятельность И. Амерханова, заявлял: «Амирханов16 занимается туркофильством... Татары народ темный. идут за всем необдуманно. А за Амирхановым, как за сыном почтенного муллы, тем более. Пусть жандармское управление примет меры и не даст утопизму играть темным народом»17. В марте 1915 г. поступило заявление от имени членов Общества пособия бедным мусульманам г. Казани (ОПБМК) о неблагонадежности муллы Галлеева и А.К. Апанаева. Авторы сообщали, что указанные лица собираются периодически тесным кругом под предлогом пира, на который не
пускают других мусульман, видимо, осуществляют беседы на запрещенные темы!8. В анонимке от 1 апреля говорилось, что от муллы Галлеева ездит по губернии Г. Шараф с антиправительственными речами. В анонимке от 18 апреля сообщалось, что 12 апреля на собрании ОПБМК А. Апанаев, С. Алкин, С. Аитов, Г. Шараф, С. Иманкулов, Ф. Агеев были избраны в число членов Петроградского Центрального временного мусульманского комитета по оказанию помощи больным и раненым, при этом они являются политически неблагонадежными. Аноним отмечал: «Мы знаем, что у них цели совершенно другия, а не помощь правительству». В ходе проверки информации из анонимки выяснилось, что, «по непроверенным формальным порядком сведениям», мулла М.-С. Иманкулов «безусловно панисламист», является активным участником съездов мусульман в Нижнем Новгороде и «туркофилом», в его медресе печатались прокламации эсеров, и социал-демократов. Указанные в анонимке Б. К. Апанаев и С.М. Аитов, казанские купцы, «по непроверенным формальным данным», собирали деньги для Турции в период войны 1912 г.19
В январе 1916 г. казанский полицеймейстер сообщал, что получить сведения о поездке турко-татарской делегации в Европу по вопросу о восстановлении в Казани ханства «не представилось возможным», но указал, что «возможно, что в головах некоторых вожаков младо-турецкаго движения подобные планы рождаются, но держатся они в большом секрете даже от массы мусульманскаго населения, из коего большинство не сочувствует этому движению»20. Полицеймейстер отметил тенденцию проведения частых сборов в редакции газеты «Юлдус» «неблагонадежных людей» -братьев Х. и С. Максудовых, сотрудников мусульманских газет Г. Баталова, Г. Камалютдинова, Ф. и И. Амерхановых, А. Кареева, редакторов журналов «Ан», «Ялты-Юлт», «Ак-Юл», «Русские-Соврает», владельца типографии Г. Шарафа, Ш. Ахмерова, помощник
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.