«Мы, собственно, ни одного серьёзного опыта национализации не провели»: дискуссии на I Всероссийском съезде Советов народного хозяйства
Михаил Фельдман
Целью проходившего 25 мая - 4 июня 1918 г. в Москве I Всероссийского съезда Советов народного хозяйства было подведение итогов полугодового этапа национализации. Делегаты съезда1 должны были проанализировать результаты осуществлявшихся в декабре 1917 - мае 1918 г. в промышленности Советской России национализации и демобилизации, охарактеризовать взаимоотношения рабочих и пролетарских организаций с органами новой власти, дать оценку материального положения рабочих, рассмотреть вопрос об организации управления в промышленности и сформулировать принципы социальной политики в сфере труда.
Обсуждать на съезде возникшие в стране экономические, финансовые, производственные и управленческие проблемы могли только квалифицированные специалисты. Однако лишь у 13% делегатов этого форума было высшее образование, у остальных - начальное или среднее (примерно поровну)2. В результате, за десять дней работы съезда по самым различным проблемам, включая небольшие реплики, выступили менее 50 человек. Но восемь из них высказывались практически по каждому вопросу: ответственные работники ВСНХ (с декабря 1917 г. по май 1918 г. последовательно сменявшие друг друга на посту председателя ВСНХ В.В. Оболенский, В.П. Милютин, А.И. Рыков; заместитель председателя Г.И. Ломов, член президиума ВСНХ Г.Д. Вейнберг) и близкие к нему ведущие профсоюзные деятели (член ВЦСПС Д.Б. Рязанов, ответственный секретарь Всероссийского союза текстильщиков С.А. Лозовский, ответственный секретарь Всероссийского союза рабочих-металлистов А.К. Гастев). Социальный портрет этих «активистов» был следующим: в основном 30-35-летние профессиональные революционеры со стажем подпольной работы не менее 15-20 лет, большинство из них имели среднее образование или были недоучившимися студентами (исключение - Милютин и Ломов, ставшие по окончании Санкт-Петербургского университета юристами, но по специальности никогда не работавшие). С первых дней советской власти практически все названные делегаты заняли ответственные посты в управленческом аппарате. Примечательный факт (достаточно типичный для элиты «пролетарской» партии) - выходцев из рабочих семей в этой группе не было.
Большинство же участников съезда, как правило, руководствуясь партийной дисциплиной3, лишь внимательно слушали докладчиков, не задумываясь о
© 2014 г. М.А. Фельдман
1 Из 252 делегатов съезда 104 - с решающим голосом и 148 - с совещательным; сюда прибыли представители всех пяти областных СНХ (по три человека в делегации), 30 губернских СНХ, ВСНХ (по пять человек), уездных СНХ и профсоюзов или ФЗК (Труды Первого Всероссийского съезда Советов народного хозяйства. Стенографический отчёт. М., 1918. С. III, IV).
2 Там же.
3 70% делегатов, включая всех рабочих, принадлежали к партии большевиков (Там же. С. IV).
содержательной стороне их речей. Так, уже в первый день работы I Всероссийского съезда Советов народного хозяйства председатель ВСНХ Рыков сделал акцент на положительных итогах первых месяцев экономической политики Советской республики, заявив о «твёрдом положении Советской власти», позволяющем рабочему классу России, «путём строжайшей дисциплины, использования всех научных и технических сил..., подать пример Западной Европе в новой организации труда»4. В качестве аргумента он привёл, по сути, только один довод, сообщив о преодолении «саботажа технического персонала» и противодействия профсоюзов, возглавляемых эсерами и меньшевиками5. С учётом выхода германских войск в районы Дона и Северного Кавказа, начала мятежа Чехословацкого корпуса (26 мая), быстро захвативших ряд железнодорожных центров на Урале и в Сибири, утверждение о «твёрдом положении» пролетарской власти, звучало, мягко говоря, неубедительно, впрочем, как и надежда на «первенство в европейской практике организации труда».
На фоне оптимистично охарактеризованного экономического положения страны в носящих откровенно агитационно-митинговый характер выступлениях-приветствиях В.И. Ленина (председателя СНК РСФСР), Н.И. Бухарина и М.Е. Томского (соответственно представителей ЦК РКП(б) и Всероссийского Совета профессиональных союзов)6 диссонансом на съезде прозвучало заявление Ломова: «Я не последую примеру тех товарищей, кто произносил по существу политические декларации». По его оценке, потеря (по условиям Брестского мира) Украины и Донбасса поставила экономику России в тяжелейшее положение, поэтому выступавшим следовало бы «спуститься с заоблачных высот на землю»7.
28 мая участники съезда заслушали доклад Милютина «Экономическое положение и экономическая политика». По мнению докладчика, если перед Октябрьской революцией страна находилась на грани экономической катастрофы, то ныне «положение наше не так ужасно, что объясняется лишь правильностью взятого курсан (здесь и далее курсив мой. - М.Ф.). Посетовав на то, что вопрос о национализации в промышленности России до сих пор был крайне мало освещён9, Милютин вместо анализа произошедших в экономике деприватизационных процессов представил делегатам таблицу, содержавшую данные по количеству национализированных и секвестрированных предприятий10, сделав ценное признание о сущности национализации: и в банковской, и в промышленной сферах её характер и рамки определялись не экономической необходимостью, а классовой борьбой; сама же национализация, по мнению Милютина, носила карательный характер11. Далее докладчик, не затронувший вопросов об эффективности и особенностях её проведения в различных отраслях экономики и регионах страны, фактически ритуально призвал к продолжению национализации, якобы априори решающей все проблемы12.
4 Там же. С. 1-2.
5 Там же.
6 Там же. С. 3-10
7 Там же. С. 41.
8 Там же. С. 48.
9 Там же. С. 52.
10 Там же. С. 53.
11 Там же.
12 Там же. С. 54.
Прозвучавшие затем содоклад Оболенского и реплики Ломова, Лозовского и члена президиума ВСНХ М.А. Савельева можно считать показательными для характера проходивших на съезде дискуссий: выражение «категорического несогласия» с предыдущим докладчиком совмещалось с поддержкой в главном - незыблемости курса на дальнейшую национализацию. Подобное явление свидетельствовало, скорее, о неумении вникать в суть проблемы, о желании показать собственное «я» и неспособности связать конкретику с теоретическим багажом.
Например, отвергая утверждение Милютина об относительно благополучном положении дел в экономике, Оболенский говорил, что «в корне иначе видит экономическое положение страны. Способность к выживанию почти исчерпана», поскольку «абсолютный упадок материальных производительных сил достиг того предела, когда начинается умирание хозяйства»13. По его мнению, «более всего деградации и разложению подвергся рабочий класс», свидетельством чего стали падение производительности труда, трудовой дисциплины, а также ухудшение состава пролетариата: «кривая падения трудоспособности» оказалась «гораздо круче, чем кривая упадка питания»14. Однако выход из такой ситуации виделся Оболенскому в дальнейшем «орабочивании» государственного аппарата, в выборности половины состава пленума ВСНХ непосредственно съездом совнархозов. Можно согласиться с А.Л. Филоненко в том, что на I Всероссийском съезде СНХ происходило столкновение двух точек зрения - левых коммунистов, оставшихся на позициях большевиков с их лозунгами периода Октября, и представителей нарождавшегося управленческого аппарата15. Но бесспорно одно: столкновение этих позиций не только не выходило за рамки ленинского варианта марксизма, но и обнаруживало их внутреннее сходство.
Исключением из правила стало выступление Гастева, не только отметившего фискальный и полицейский характер национализации, но и давшего однозначно негативную оценку её результатов: «Мы оказались в нашей передовой, шумящей на весь мир революции..., неспособными поставить даже делопроизводство. Мы революцию превратили в пустую болтовню, богему»16. Гастев подчеркнул, что опыт трестов не изучался, а заседания ВСНХ первых месяцев 1918 г. больше напоминали пустые массовки, и сделал вывод о бессмысленности дальнейшей национализации17.
Однако резолюция съезда по этому вопросу полностью отразила взгляды большевистской верхушки, поддержанной «молчаливым большинством» делегатов. Совершенствование организации производства они связывали только с последовательной национализацией всех промышленных отраслей, которая должна была проводиться исключительно ВСНХ или Совнаркомом, подкрепляясь введением трудовой повинности и мобилизацией всех технических спе-циалистов18. Так представители леворадикального направления марксистской
13 Там же. С. 57.
14 Там же.
15 Филоненко А.Л. Зарождение советской системы управления промышленностью. Магнитогорск, 2000. С. 60.
16 Труды Первого Всероссийского съезда... С. 72.
17 Там же.
18 Там же. С. 87, 90.
идеологии при реализации своих планов оказались перед необходимостью внедрения методов военного коммунизма.
Доклад Рыкова «Деятельность ВСНХ» был примечателен демонстрацией ещё одной большевистской парадигмы. Докладчик утверждал, что ВСНХ является рабочей организацией постольку, поскольку в него входят представители организаций, созданных рабочими19. Судя по обсуждению доклада, этот схоластический тезис не вызвал сомнения даже у тех делегатов, которые критически оценивали работу ВСНХ. Несостоятельность такого подхода (в косвенной форме) ещё в советский период доказал В.З. Дробижев, отметивший, что не фабзавкомы, а органы управления, созданные в центре и на местах в годы Первой мировой войны, составили основу ВСНХ и совнархозов в начале 1918 г.20 Организованное рабочими управление оказалось утопией и уже в первые месяцы советской власти показало свою несостоятельность. Ещё в советское время Д.А. Баевский, написав ритуальную фразу: «В промышленных центрах профсоюзы и фабзавкомы принимали решающее участие в создании местных губернских и уездных совнархозов»21, там же указал, что, например, Заводское совещание Уральского района в октябре 1917 г.
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.