ПЕРСОНАЖИ ИСТОРИИ
кии метод,
ЮРИИ СЕРГЕЕВИЧ СУЛАБЕРИДЗЕ
кандидат исторических наук, профессор Тбилисского гуманитарного университета (Тбилиси, Гоузия)
Тел.: (812) 534-28-28; E-mail: iuri.sulaberidze@mail.ru
В статье раскрывается процесс формирования научных взглядов, принципов, методологии Н.Я. Марра, видного представителя петербургской школы востоковедения. Автор считает, что Н.Я. Марр на основе «культурной школы грузин» древнего просвещения заложил основы «культурно-исторической школы» в кавказоведении, грузиноведении. В особенности выделяется период 1917-1922 гг., когда ученым были сформулированы основные принципы исследований в области кавказоведения и грузиноведения и написаны работы о культурной истории Кавказа. Ключевые слова: кавказский культурный мир, «культурная школа» Грузии, палеонтологичес-яфетидологическая концепция малоазиатского культурного мира», «народно-психологическое восприятие».
Н.Я. МАРР - ИССЛЕДОВАТЕЛЬ ГРУЗИНСКОЙ КУЛЬТУРЫ «КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКАЯ ШКОЛА»
Научное творчество выдающегося представителя грузинской науки Николая Яковлевича Марра (1864-1034) многогранно и несет еще много неразгаданного для современной науки начала XXI в. Оно оставило глубокий след в развитии грузиноведения и кавказоведения на рубеже Х1Х-ХХ вв. и первой трети XX в.
Историография научного творчества Н.Я. Марра представлена довольно объемно. Это не удивительно, так как научное творчество этого гиганта мысли многогранно и неординарно. Исследователи в основном характеризуют научный вклад Н.Я. Марра в области языкознания, фольклористики, этнографии, археологии, философии, что в целом справедливо1. Но при этом, на наш взгляд, недооценивается общий контекст научно-культурной деятельности ученого, его место в грузинской историографии, определяемое вкладом ученого в разработку как теоретических, так и эмпирических проблем грузиноведения и кавказоведения. Имя Н.Я. Марра связывается, прежде всего, с яфетической теорией в языкознании. В связи с этим отношение к ученому и его теории менялось от непризнания до возвышения, а затем и ниспровержения2.
В целом необходимо признать, что научное творчество Н.Я. Марра еще долго будет тревожить исследователей, так как отличается глубиной мысли, оригинальностью, несет с собой заряд творческого, неординарного мышления. В начале XXI в. явственно ощущается значительность, многомерность, противоречивость его научного наследия. Она обнаруживается в облике самого ученого, отмеченного сложностью и неординарностью, поразившего современников. Следует согласиться с утверждением О.М. Фрейден-берг, что ее учитель Н.Я. Марр был человеком «великой умственной страсти, мысль владела им постоянно, переворачивала груду материалов, которые воспринимались скорее интуитивно, чем рационально»3.
Н.Я. Марр был сыном своего времени, революционных преобразований, глубинных изменений социокультурной системы российского общества рубежа веков (XIX-XX вв.) и первой трети XX в.
Как представитель прогрессивной петроградской школы востоковедения, он усвоил методологию и принципы российской науки, создавая научные основы грузиноведения и кавказоведения.
Целью написания статьи являлось раскрытие основных черт мировоззрения Н.Я. Марра, исследования процессов зарождения научных интересов, принципов и методов в области кавказоведения, грузиноведения.
Автор статьи не претендует на полноту исследования этого аспекта научного творчества ученого.
Биографическая канва научной деятельности Н.Я. Мар-ра отражена в историографии, мы же сфокусируем внимание на тех особенностях творчества ученого, которые обнаруживают процесс эволюции взглядов на природу гру-
зиноведения и кавказоведения, методов научного анализа, содержания истории культуры4.
Источниками для написания статьи являются как опубликованные труды ученого, так и архивные материалы, отложенные в фонде 800 Санкт-Петербургского филиала
архива Российской академии наук.
***
Научная деятельность Н.Я. Марра протекала в русле тех процессов, которые происходили на протяжении XIX -начала XX в. в культурной системе российского общества.
Включение Грузии в состав Российской империи в начале XIX в. открыло новую главу в ее истории, сложную и противоречивую по своему содержанию. С одной стороны, Грузия потеряла свою государственность в нарушение Георгиевского трактата 1783 г., с другой стороны, обрела спокойствие от постоянных набегов враждебных соседей и прекращение внутренних феодальных распрей, что создало возможность национальной консолидации. Приобщение к прогрессивной российско-европейской культуре и науке происходило в условиях колониальной политики царизма, поэтому проблема национальной идентификации, сохранения и умножения культурного наследия становилась основополагающей в грузинской исторической науке. Она приобрела форму «культурно-исторического вопроса» грузинской историографии, так рельефно обозначенного одним из видных представителей грузинской науки, творившим в Москве, профессором Лазаревского института А.С. Хаханашвили. Он писал: «Грузия присоединилась к России с очень определенным сословным укладом и экономическим строем, с пятнадцативековым культурным, на христианской основе определившимся запасом привычек, воззрений и мышления. Для установления modus vivendi при столкновении унаследованной от отцов, сложившейся культуры с новым течением был необходим компромисс, медленное слияние противоположных тенденций»5.
А.С. Хаханашвили имел в виду сложнейший процесс взаимообогащения малоазиатской цивилизации, к которой принадлежит кавказская цивилизация, и евразийской цивилизации, составной частью и цементирующим ядром которой является российская цивилизация.
Это был закономерный процесс, который в той или иной форме нашел отражение в творчестве грузинских ученых, чья научная деятельность протекала в Санкт-Петербурге и Москве, двух основных центрах востоковедения на рубеже веков.
Освоение культурно-исторического наследия Грузии, начавшись еще с трудов основоположника грузинской исторической науки XVIII в. Вахушти Багратиони, научных экспедиций, организованных Академией наук в конце XVIII в., привело к зарождению грузиноведения как отрасли кавказоведения в 40-гг. XIX в. Новая отрасль в рамках востоковедения была заложена трудами ученых цареви-
чей Давида, Теймураза и Иоанна Багратиони, Мари Брос-се, Давида Чубинашвили. А. Цагарели, Дм. Бакрадзе, сотрудничавших с Российской академией наук, Санкт-Петербургским университетом, Московским университетом, Лазаревским институтом восточных языков, научно-историческими обществами. В стенах российских научных центров было взращено новое поколение востоковедов-грузиноведов, испытавших благотворное влияние корифеев российской науки: В.О. Ключевского, Р.Ю. Виппера, В.Ф. Миллера, М.М. Ковалевского и других выдающихся ученых. Особо следует выделить петербургскую школу востоковедения, знаменитую тройку выдающихся ученых: С.Ф. Ольденбурга, В.В. Бартольда, Н.Я. Марра6.
Сотрудничество с передовой российской научной элитой открывало возможности через призму научно-культурных взаимоотношений обнаружить самобытность национальной культуры, «культурно-национальной идеи», образующей остов «культурно-исторического вопроса».
На первом этапе развития грузиноведения (с 40-х до 80-х гг. XIX в.) был развернут фронт научных исследований энциклопедического характера по истории, археологии, филологии и этнографии народа. Но основными задачами все-таки оставались открытие, сохранение древностей культуры, их научное описание, создание древлехранилища, организация музеев и филиалов российских научно-исторических обществ в Грузии, публикация научных изданий.
Эти задачи продолжали оставаться актуальными и в пореформенное время, в 80-90 гг. XIX в., когда развернулась научная деятельность нового поколения грузинских ученых Н.Я. Марра, И.А. Джавахишвили, Ес. Такайшви-ли, А.С. Хаханашвили. Приведем еще одно высказывание проф. А.С. Хаханашвили, которое отчетливо выделяло основную задачу грузинской исторической науки на рубеже веков.
«Для будущего развития Грузии, - писал ученый, - небесполезно справиться, что она получила из прошлого, необходимо проверить, как прочен тот духовный фундамент, на котором возводится новое здание культуры (курсив мой. - Ю.С.)7.
Грузинская историография как область культуры отразила уровень национального самосознания, потребность в саморефлексии. В рамках господствующего просветительского направления стала возникать «культурно-историческая школа», формировались ее методология, научные принципы. Так как эта проблема еще ждет своего исследования, позволим высказать несколько предварительных замечаний.
Выделение «культурно-исторической школы» из просветительского направления было обусловлено как историко-культурными, так и собственно историографическими факторами.
Пореформенное развитие Российской империи сопровождалось модернизацией и усложнением системных структур общества, что не могло не вызвать обострения внутренних противоречий, породить дихотомию общественного сознания. Либеральный всплеск 60-70-х гг. отозвался консервативной инверсией восприятия инноваций правящей политической элиты.
Социально-экономическая модернизация в национальных окраинах империи вызвала подъем национального самосознания, интерес к исторической памяти, потребности обнаружения организма культурно-политической самодостаточности в форме культурно-национальной автономии. Область культурной истории, исторического сознания в этих условиях приобретала значение и политического средства борьбы за национальную культуру. Имманентные факторы развития грузинской историографии определяли ее внутренний облик, специфику проявления в новых условиях, восприятия ею тех или иных течений русской исторической науки.
Нам представляется, что научное обоснование «культурно-исторической школы» в грузинской историографии было связано с творчеством Н.Я. Марра, его ученика И.А. Джавахишвили, А.С. Хаханашвили в 90-х гг. XIX -
начале XX в. Почти одновременно в программных работах грузинских ученых: «История Грузии (1901), «Очерках по грузинской культуре» (1908) А
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.