© ЭО, 2004 г., < 1
Народы Дагестана / Отв. ред. С.А. Арутюнов, А.И. Османов, Г.А. Сергеева. М.: Наука, 2002. 588 с., ил. (сер. "Народы и культуры").
Написание обобщающих трудов по истории и культуре того или иного народа, а тем более по целому субрегиону, каковым является Дагестан, дело кропотливое, требующее сведения воедино множества фактов и их анализа, предложения читателям взвешенных оценок по спорным вопросам. Работы такого плана - это еще и отражение развития науки, которая совершенствует свои принципы и подходы в исследовании материала. Каждая "историческая эпоха" создает свои обобщающие труды1.
Рецензируемая работа (50 уч.-изд. л.) - наиболее представительная из всех перечисленных монографических исследований по народам Дагестана. Она подготовлена большим коллективом авторов - сотрудников Института истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра РАН (очевидно, по причине технической ошибки на титульном листе издания в названии данного Института вместо "этнографии" значится "антропология") с привлечением сотрудников Института востоковедения РАН, в сотрудничестве с Институтом этнологии и антропологии РАН.
Чего вправе ожидать читатель (заинтересованный, желающий получить ответы на имеющиеся у него вопросы) от данного издания? Новых подходов к анализу интереснейшего историко-этнографического материала? Вероятно, так как Дагестан своеобразен и заметно отличается от Северного и Южного Кавказа. В нем ныне происходят события, которые неизменно привлекают внимание широкой общественности, и разобраться в которых невозможно без учета историко-культурного фактора. Общий, цельный взгляд на Дагестан, на историю и культуру проживающих в нем народов ныне возможен уже по той причине, что за последние десятилетия опубликованы солидные исследования разнообразных сторон культурного (в широком понимании этого слова) наследия горцев и их ближайших соседей. Иными словами, возможностей для комплексного анализа опыта жизни дагестанцев как особого исторического и культурного сообщества, опыта в разнообразных его проявлениях имеется достаточно. Однако авторы рецензируемого издания по такому пути его создания не пошли. Первую, вводную часть тома составляют очерки, дающие информацию общего плана, в том числе о природных условиях, основных исторических событиях, истории хозяйства, религиозных верованиях, современном дагестанском селе и культуре. Их наличие подразумевает, что у читателя должна сформироваться целостная картина жизнедеятельности населения края в контексте исторического прошлого. К сожалению, получившаяся картина не достаточно выразительна.
Читателю предлагается обстоятельная информация о демографических процессах в период с конца XIX до конца XX в., он в самых общих чертах узнает о перипетиях судьбы малых народов, лишившихся статуса народа по воле государственных чиновников, знакомится со сложными, часто противоречивыми явлениями нынешней жизни дагестанцев, живущих в сельской местности. Последнее крайне интересно и важно для понимания политических и других процессов в современной Республике Дагестан. Однако такая информация отчасти "повисает в воздухе", ибо не зная того, как жил дагестанский аул прежде, "традиционно", нельзя адекватно оценить происходящее в нем теперь. Часто звучащее в современном Дагестане апеллирование к опыту прошлого (сошлюсь хотя бы на принятые правительством Дагестана в 19951996 гг. законы "О сельской общине", "О сельском самоуправлении") говорит о жизнестойкости "традиций", осознаваемых как актуальное настоящее. Тема (проблема) своеобразия общественных отношений в Дагестане, во многом определяемая судьбой местной общины (джамаата), имеет непосредственный выход к истории формирования и жизнедеятельности малых народов. Специальные исследования по данному вопросу имеются2, однако зафиксированные в них выводы в настоящем издании не нашли надлежащего отражения.
Неоднозначное впечатление производит очерк "Религиозные верования", где представленный материал выглядит мозаичным, где беглый взгляд на историю мировых религий, в первую очередь ислама, который начал укореняться в Дагестане с VII в., переплетается с избыточной информацией об обрядах вызывания дождя (очевидно, как наиболее показательного примера "архаизмов" в сознании народа?) и дополнен сведениями о современных ваххабитах и ваххабизме.
Раздел "Культура" в основном ограничен справками о системе образования в имамате Шамиля и о школах, организованных после включения Дагестана в состав России, позднее - СССР; немного - о просветителях и литераторах. Представляется, что культура, равно как история религиозных представлений населения Страны гор, с его уходящей в века письменной традицией и т.п. намного богаче, чем они представлены в означенных очерках.
Коль скоро во вводной части солидного издания важные вопросы не нашли должного освещения, можно было полагать, что им уделят внимание в очерках об отдельных народах.
Что в этом отношении представляют собой очерки о народах данного издания?
Статьи об аварцах, даргинцах, лакцах, кумыках, ногайцах - краткие, но весьма информативные очерки, в них обозначены проблемы, возникшие в жизни соответствующих народов, в одном случае более ве-
ка назад, в другом - сравнительно недавно. Не менее обстоятельны статьи об азербайджанцах, горских евреях, татах, чеченцах. В последнем случае акцент сделан на вопросах расселения чеченцев на территории Дагестана, что, по-видимому, оправдано ввиду непростой современной политической обстановки на Северном Кавказе.
Обстоятелен и ряд очерков о малых народах - андо-цезах, кайтагах, кубачинцах, народах лезгинской языковой подгруппы. Так, в статьях об андийцах, ботлихцах, хваршинах, годоберинцах представлены пояснения к особенностям функционирования их как этносоциальных организмов с конкретизацией принципов взаимодействия семейно-родственных и общинных структур, колоритные детали общественного быта, местная терминология и др.
К сожалению, этого нельзя сказать о статьях, посвященных дидойцам (цезам), бежтинцам, гинухцам, гунзибцам, чамалалам. Содержащаяся в них информация носит предельно общий характер. Конечно, следует знать, к какому антропологическому типу относится тот или иной народ, справки по данному вопросу даются в каждой статье, однако без соответствующего обзора по всему краю они мало что поясняют. К тому же в одних случаях кавкасионский антропологический тип характеризуется "вытянутой формой головы" (с. 231), а в другом - "круглой" (с. 290). Одним из главных этнодифференцирующих признаков принято считать язык, и для малых народов Дагестана этот критерий весьма актуален. Поэтому странно выглядят статьи о бежтинцах, гинухцах, гунзибцах, дидойцах, тиндинцах, каратинцах, в которых не содержится ни одного "местного" слова (термина).
Из представленных описаний следует, что каждый народ жил и живет в домах каменных, что его представители носят одежду плечевую, поясную и т.д., а питаются они мясо-молочной и мучной пищей. Однако для специального этнографического исследования (а очерк о народе должен являться таковым) не достаточно предельно общих сведений. Лишь в статье о годоберинцах оговаривается специфика местного домостроительства, хотя специалисты выделяют многие варианты дагестанского жилища; в одних лезги-ноязычных районах - горно-лезгинское, предгорно-лезгинское, старо-лезгинское, в народной архитектуре бежтинцев и дидойцев обоснованно усматривается грузинское влияние, но в статьях о соответствующих народах об этом ничего не говорится. Читателю, конечно же, интересно знать, что женщины того или иного народа носили платья разных типов. Например, говорится, что бежтинки носили "платья-рубахи, платья других видов, типа бешмета, отрезные" и подпоясывали их "матерчатым поясом-повязкой"; но уместной здесь выглядела бы и информация о ношении бежтинками передников (грузинское влияние), а пояс обязательно был желтого цвета, что отличало их от соседок-дидоек, чьи пояса были красными. Не упоминается и сохранявшаяся до XX в. вязаная одежда, равно как изготавливавшаяся из кожи. В научных исследованиях отмечено, что одежда, особенно женская, являлась атрибутом мельчайших этнических групп, вплоть до каждого общества-джамаата, и ее отличия напрямую коррелировали с языковым (диалектным) многообразием. Ознакомившись с материалами статей о малых народах, этого практически не заметишь.
Трудно разглядеть и специфику традиционной пищи. В перечне пищевого рациона бежтинцев, дидойцев, гунзибцев сыр значится на последнем месте, хотя он занимал и занимает в нем особое место, сыров производится несколько видов и каждый, естественно, со своим названием. Замечу также, что в 1980-х годах изготовлявшийся дидойцами сыр высоко ценился на базаре грузинского г. Телави. Выводы можно сделать разные: то ли это следствие особенностей хозяйства указанных народов, сложившихся под влиянием местных природно-географических условий, то ли фактор рынка (а дагестанцы пограничных с Грузией районов всегда имели тесные экономические связи с населением последней), то ли сочетание одного и другого, либо нечто иное.
В ряде статей изрядное внимание уделено влиянию городской культуры на уклад жизни горцев, которое началось со второй половины XIX в. (см., например, с. 235), дальнейшим изменениям внешнего облика селений, приведшим к сложению "типа поселения ...советское село" (?!; с. 439), однако часто неоправданно мало места занимает информация о жизнедеятельности селений/общин в прошлом, в условиях "традиционного" общества.
Уникальный пример, уникальная модель развития малого народа - гинухцы, жители селения Гинух (Генух). Последнее расположено в 4 км от дидойского селения Кидиро (Кидеро; и, соответственно, еще ближе к границам обширной территории расселения дидойцев), не отделено от него ни горным кряжем, ни лесом, ни рекой, однако его жители считали и продолжают воспринимать себя особым народом (их язык родственен дидойскому и бежтинскому, но самостоятельный). Количество дворов в Гинухе в XIX в. колебалось от одной сотни до двух с половиной десятков, а число жителей вряд ли когда-либо
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.