Славяноведение, № 3
© 2004 г. X. САМСОНОВИЧ
НАУКА В ОБЪЕДИНЯЮЩЕЙСЯ ЕВРОПЕ
В начале второго тысячелетия, на пороге того времени, когда складывалась цивилизация старого континента, соединившая с иудео-греко-римским субстратом новые славянские, германские, угро-финские, балтийские народы, была сформулирована столь же оптимистическая, сколь и неверная идея о трех правящих миром силах. Имелись в виду власть духа, власть государства и власть разума.
В свете этой идеи на вершинах общественной иерархии должны были находиться священники, правители и интеллектуалы. Как во многих других случаях, это желательное представление - добавим, высказываемое лишь представителями последней части названной триады - не соответствовало реальности. Однако, возможно несколько парадоксальным образом, другие мечты, сопутствовавшие европейским идеалистам, - о единстве, человеческом сообществе осуществлялись как раз именно учеными, хотя и в ограниченных масштабах. Христианское единство распалось - сначала на две основные ветви, позднее на много других, идея универсальной империи, восходящая к мифу древнего Рима (в восточном или западном варианте), у самых своих истоков несколько подорванная войнами и внутренними конфликтами, практически рухнула уже с наступлением Нового времени, сменившись соперничавшими друг с другом политическими системами. Идеологии, вместо того чтобы служить мостом взаимопонимания, становились фактором, разделявшим государства, общества, нации. Иногда даже универсальный язык искусства, вплоть до XX в. не признававший политических границ, разделял людей, навязывая собственную, "единственно правильную" форму передачи истины. (Отчасти в этом отношении похвальным исключением была Восточная Европа, где на территории старой Речи Посполитой готика соединилась с византийскими фресками, а в России -итальянское барокко с традиционной русской формой.)
Не следует создавать очередной миф о том, что существовало единство людей науки. Разумеется, их сообщество было очень разнообразным, иногда весьма конфликтным - иными словами, весьма похожим на то, которое мы знаем из собственного опыта. Однако имманентной чертой ученой среды является постоянный поиск нового, неприятие бесспорных аксиом, плюрализм исследовательских методов, обеспечивающий развитие новых областей знания. Сюда следует добавить также и своего рода братство духа - уважение к ищущим истину о мире, опираясь на проверяемые и верифицируемые (хотя бы в представлении современников) методы.
Самсонович Хенрик - академик, вице-президент Польской академии наук.
В ранний период формирования политического устройства Европы те знания, которые привносила церковь, - независимо от ее установок и успехов -представляли собой цельную, ясную (по крайней мере для представителей тогдашних элит) систему знаков и совокупность истин, основанных на признанных аксиомах. Раскол в церкви разделил ученую среду, но, несмотря на официальные расхождения во взглядах, ее представители работами друг друга не только интересовались, но и использовали их и в теории, и в практике, что имеет свои аналогии и во временах не столь давно прошедших. Формы организации научной жизни были тоже похожими, хотя на Востоке они по-прежнему были связаны в первую очередь с монастырями, в то время как на Западе стали возникать новые, иногда светские учреждения - университеты. Их цели ясно определялись в уставных документах, относящихся к периоду их создания. Они должны были обслуживать разнообразные потребности тогдашнего общества: готовить священников, юристов, врачей, дипломатов, выпускать все более широкий круг чиновников для прежних и новых государств; но вместе с тем, как всякие объединения людей умственного труда, почти с самого начала являлись также и центрами, как это сейчас называется, фундаментальных исследований. К комплексу свободных искусств присоединились новые области науки: астрономия, математика, физика, история, география, наконец - last but not least - учение о сущности мира, философские концепции, иногда сохраняющие свою актуальность и в наши дни. Теоретически эти университеты, подчиненные церковной власти, должны были обслуживать потребности людей, проживавших на определенной территории - государства, епархии, архиепископства. В действительности обмен идеями, мыслями, учеными происходил на всей территории, простиравшейся от Лериды и Коимбры до Кракова, Пешта, Лунда и Упсалы. Более того - исследовательская любознательность побуждала знакомиться с достижениями ученых, находившихся вне пределов латинской культуры. Достаточно указать на известность в Европе трудов арабских или еврейских ученых. Использование плодов мысли, порожденных на пространствах многих культур, конфронтация взглядов и нередко возникавшая горячая полемика - все эти явления перемещались из одного центра в другой через многие границы, разделявшие порой враждебные друг другу государства. В Европе зарождалось - впервые в таком географическом масштабе - культурное единство, характерной чертой которого, среди прочего, было и отсутствие установленной линеарной границы.
В XVII в., как представляется многим исследователям прошлого, образовалась вторая - после проектов восстановления Римской империи - объединенная Европа, Republique des Lettres, República Literaria, еще менее четко определенная географически. Она не только представляла собой сообщество, существовавшее поверх политических и конфессиональных барьеров, но и отдалялась от монополии проведения научных исследований только в университетах. Разумеется, некоторые из них сохранили свою ведущую роль во многих областях науки, но также создавались и развивались новые, а исследовательская теория и практика, творческая мысль, рождавшая новые идеи, возникали и вне университетской среды. Сущность этих процессов очевидно заключалась в необходимости отойти от жестких, окаменевших схем мышления, уже не отвечавших новым потребностям, в открытости новым идеям и общественным запросам. Этому сопутствовал и широкий доступ к тогдашним средствам массовой информации - популярной печати, книгам, а также к амвону, служившему в эпоху Реформации источником разного рода новостей, местом проведения полемики.
В последующие столетия развивался обмен взглядами, исследовательскими концепциями, осуществлявшийся между интеллектуальными центрами в Санкт-Петербурге, Вене, Берлине, Париже, Лондоне, между все более многочисленными промышленными и сельскохозяйственными предприятиями, внедрявшими все более значительные технические достижения. Этот обмен способствовал созданию единого языка науки, формированию одинаковых или сходных условий труда, сделал возможным гораздо большее сближение между людьми, чем десятки соглашений между государствами, династических союзов или мирных договоров.
Эти известные факты стоит напомнить лишь потому, что они позволяют сделать более широкие выводы, касающиеся будущего объединяющейся Европы. Несомненно, одним из ее столпов является единое научное сообщество -разумеется, при условии, что оно будет, как гласила давняя клятва диссертанта, "действовать не ради тщеславной выгоды, но ради установления истины и распространения ее света". В этой несколько наивной формулировке содержится идея общего блага, общего не только для ученых, число которых все же невелико, но для всего человечества. Подобные идеи, независимо от возможности их осуществления, всегда необходимы, особенно в эпохи перемен, во времена создания новых форм человеческих связей, призванных обеспечить лучшие перспективы жизни будущим поколениям.
В состоянии ли современная Европа укрепить свое единство, используя уже существующий "интернационал" науки? Представляется, что сейчас существуют особенно благоприятные условия для создания великой республики обучающих и учащихся. Многочисленные межгосударственные договора, подобные заключенному недавно в Болонье, облегчают их реализацию. Единая - в меру - система оценок, взаимное признание научных степеней, свободное перемещение студентов между университетами и научных работников между исследовательскими центрами - постановления обо всем этом или уже приняты, или, по всей вероятности, будут приняты в ближайшем будущем. Уже сегодня вполне осознан и проводится в жизнь старый принцип, согласно которому наука, как Французская республика, - едина и неделима. Ведь ни у кого, по-видимому, нет сомнений, что в эпоху нарождающейся (а может быть, уже существующей) глобальной цивилизации исследования в сфере точных, экспериментальных, технических наук могут развиваться лишь в условиях тесных контактов, осуществляемых поверх политических границ. Это, разумеется, не означает, что ограничиваются возможности возникновения различных научных школ, разной методологии, авторских проектов, проведения исследований иными путями. Широкая дискуссия (обеспеченная небывалой по своему масштабу за всю историю информационной революцией), столкновение многих взглядов, творческие гипотезы и плодотворные споры являются условием развития не только науки, но и, очевидно, всего вида "человека разумного" в целом, что составляет наиболее важный постулат.
Несколько иная ситуация, возможно лишь на первый взгляд, в гуманитарных и общественных науках. Хотя и в них "в рисовом зернышке можно увидеть глобальные проблемы", как сформулировал один из выдающихся теоретиков гуманистики Фернан Бродель, однако эти науки ставят перед исследователями несколько иные требования. Они не только удовлетворяют потребности исследования, не только приучают к определенному типу мышления - в этом они похожи на другие сферы науки, но также и удовлетворяют самые разные общественные запросы. Они являются основой идентификации, самоопределения членов государственных, национальных, конфессио-
нальных сообществ, представляя одновременно величие и разнообразие современного мира. Они обеспечивают сохранность коллективной памяти людей, их места во времени и пространстве. Если ценностью современной культуры является ее разнообразие, необходимым элементом - понимание человека, то именно гуманитарные науки способствуют познанию.
Разумеется, достижения в
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.