МИРОВАЯ ЭКОНОМИКА И МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ, 2004, № 6, с. 121-122
НЕИСПОВЕДИМЫЕ ПУТИ НАЦИОНАЛЬНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ
© 2004 г.
A Soul for Europe. The Making of Europe. V. 1. A Reader (123 p.). V. 2. An Essay Collection (227 p.). Furio CERUTTI and Enno RUDOLPH (eds.). Preface by V. HAVEL. Peeters, Leuven, 2001.
Конечно же, этот двухтомник надо было прочитать всем европеистам еще сразу по выходу в свет. С позиций сегодняшнего дня, работа напоминает аналитическое прозрение: тогда, в эйфории европейского единения, все сложности и неопределенности тонули в шуршании миллиардов новеньких купюр. Тем не менее, все камни преткновения, появившиеся в течение пары лет на пути отстраивания высококомфортного "общекоммунального" здания Старого Света, предстают здесь четко очерченными. Причем, книга обращена как к широкому читателю (первый том обозначен редакторами хрестоматией), так и к специалистам (второй том - сборник эссе). Задает тон предисловие, написанное Вацлавом Гавелом.
Обратим внимание, что редакторы сборника -видные политологи Фурио Черутти и Энно Рудольф - озаглавили его "A Soul for Europe" (в буквальном переводе "Душа для Европы"), а не более просто и привычно "A Soul of Europe" ("Душа Европы"). Название серии делает намерение составителей еще более прозрачным - "The Making of Europe" ("Создание Европы"). Тем самым -вольно или невольно - делается намек на существенное обстоятельство: мол, "европейская душа" -всепроникающая интегральная субстанция, привносимая неким демиурговым усилием.
Вопрос о том, существует ли такая континентальная "душа", актуален сегодня как никогда. В результате единения образовалось нечто, своеобразный политический субъект, "составные части которого имеют в том числе и собственную, далеко не во всем подчиненную Союзу, субъект-
ность"1.
Проблема политической идентичности наднационального субъекта уже давно интригует социологов и политологов. Доныне научной мысли приходилось сталкиваться с трудностями национальной идентификации в рамках империй. На особом месте стоит пример "новой социальной общности, великого советского народа". Облом-
1 Подробнее см.: Стрежнева М. Наднациональность как "ев-ротренд" // Международные процессы. < 1. 2003. С. 88-92.
ки империй, в том числе Советского Союза, разгребают до сих пор.
По мнению авторов Марио Тело и Поля Ма-нетта, изменение под влиянием глобализации "экономических и социальных систем, а также распространение новых информационных технологий способствуют формулированию новых требований к идентичности" (I, с. 84). Однако унифицирующему воздействию универсалистских тенденций противостоят стойкие национальные (этнические) стереотипы, представляющие собой неотъемлемую часть национального сознания и основу самоидентификации. Это, возможно, и есть главное противоречие эпохи глобализации.
Само слово "идентичность", означая "одинаковость", на мой взгляд, не очень удачен; лучше -"самоидентификация". Как подчеркивает Ф. Черутти, термин "идентичность" используется в западной литературе в разных смыслах. Обычно выделяются два контекста. В Соединенных Штатах термин "политика идентичности" (politics of identity) вошел в обиход для обозначения курса этнических и других меньшинств, направленного на самоотождествление. В другом контексте термин "идентичность" употребляется по отношению к странам и группам, которые определяются в смысле этнической, религиозной принадлежности или национальной гордости (I, с. 2, 3). Именно в этом смысле проблема идентичности рассматривается в рецензируемом сборнике.
Многие исследователи трактуют самоидентификацию с помощью этнических (или национальных) стереотипов и автостереотипов. Суть проблемы постигается более полно, если проводить анализ на терминологическом поле ценностей. Некоторые ученые, главным образом географы, полагают, что картина мира и, главное, собственное место в этой картине осознаются через политико-географические образы стран или регионов. Региональная (континентальная) идентификация - не новация ("да, азиаты мы"). Примерно то же самое подразумевают исследователи, оперирующие понятием геополитических кодов (устойчивых внешнеполитических ориентаций, не
122
ЧУГРОВ
зависящих от политической конъюнктуры в пределах длительного исторического периода). Есть школы, которые предпочитают делать упор на аттитюды, или ценностные установки (то есть нормы отношения к нормам). Но если отойти от чисто терминологических отличий, речь идет об одном и том же. Главное - это то, что люди должны добровольно идентифицировать себя с теми ценностями и символами, которые определяют идентичность. Здесь по аналогии можно вспомнить максиму, общий смысл которой универсален: в обществе не будет закона и порядка, если закон не живет в душах людей.
В принципе, исследователи сходятся в том, что идентификация происходит лишь в процессе взаимодействия с объектами, обладающими иными, отличными от субъекта, характеристиками ("мы" - "другие"). Вопрос идентификации встает, как правило, в ситуации, когда обнаруживается явное давление "чужих" ценностей. Если такое взаимодействие достигает уровня столкновения ценностей, то тем более интенсивно и болезненно (но, вместе с тем, и более определенно) протекает процесс идентификации. Если же система отвергает что-либо из чужого набора ценностей, то вступают в действие закономерности, которые хотелось бы для наглядности обозначить термином "ксенотрансплантация" (изначально в медицине - отторжение инородной ткани). Институциональные и ценностные "трансплантанты" с чужой "группой крови" отторгаются политической системой. В европейском организме уровень совместимости достаточно высок.
Профессор политологии Гейдельбергского университета Ф. Пфетч, один из заметных авторов книги, подчеркивает: "Что касается европейских ценностей, то договоры о Европейском Союзе явно утверждают принцип идентичности двумя различными путями: один утвердился в 70-х годах и относится к внешним признакам идентичности - так сказать, к общей позиции в междуна-
родном контексте. Другой путь, утвердившийся в 80-х годах, относится к сохранению национальных идентичностей стран-членов" (2, с. 124).
В результате мы сталкиваемся с двойственным феноменом, своего рода "матрешечной моделью": с одной стороны, есть европейская идентичность, а с другой - сохраняются национальные идентичности в рамках европейской. Так, житель ЕС может считать себя шотландцем, британцем и европейцем. Или варшавянином, поляком и европейцем. Иногда это наслоение идентичностей вполне гармонично. Но в большом числе случаев возникают некоторые трения и даже столкновения между ними, в частности, когда затронуты вопросы безопасности или социальной политики. Например, европейцам необходимо полное доверие к европейским властям, если речь идет о направлении войск в кризисные точки, считает Ф. Черутти (1, с. 16). Отметим, кстати, что авторы безусловно проводят грань между культурной идентичностью Европы и США (например, 2, с. 177), хотя и настойчиво указывают на тенденции стандартизации (1, с. 176).
К недостаткам двухтомника следует отнести, естественно, некоторую фрагментарность и повторения, неизбежные для сборников статей и эссе. Разноплановые и порой противоречивые суждения авторов о глобализации свидетельствуют, что западноевропейская политическая наука еще далека от единообразного восприятия этого процесса. Спорить же с политологами по конкретным формулировкам едва ли целесообразно. Наоборот, дискуссионная манера относится, очевидно, к достоинствам работы. Время, прошедшее со дня ее выхода в свет, показало, что исходные попытки предвосхитить развитие событий оказались плодотворными. Тем не менее, дискуссия продолжается...
С. ЧУГРОВ
МИРОВАЯ ЭКОНОМИКА И МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ < 6 2004
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.