ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
Денис Владимирович Давыдов
Казанский государственный технический университет им. А.Н. Туполева Казань davdv@mail.ru
НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ ИЗМЕНЕНИЯ СОЦИАЛЬНОГО СТАТУСА СЕЛЬСКОЙ ЖЕНЩИНЫ В 1920-Е ГОДЫ (ПО МАТЕРИАЛАМ ТАССР)
Представленная статья затрагивает проблему изменения социального статуса сельской женщины в условиях социально-экономических трансформаций 1920-х годов. На основе архивного материала раскрываются особенности политики советской власти, направленной на дальнейшее изменение роли женщины в хозяйственной и общественной жизни общины. Особое внимание уделено раскрытию реакции мужского, а также женского населения на подобную политику власти. Приводится вывод о том, что в условиях 1920-х годов комплекс политических, социально-экономических, а также психологических факторов определил сложное положение сельских женщин, которые в основном продолжали придерживаться традиционных ценностей.
ТАССР, крестьянская культура, традиционные ценности, выборы
Изменение социального статуса сельской женщины - один из показателей трансформации основ традиционной крестьянской культуры. Это явление отмечалось уже в условиях первой мировой войны одновременно с возрастанием общественной и производственной роли женщин в крестьянской общине [1: 175 - 176]. Дальнейшие попытки изменения социального статуса крестьянки были обусловлены практикой «социалистического строительства» в деревне.
Противопоставление мужского и женского начала, свойственное традиционной культуре, активно использовалось властными структурами в проведении политических мероприятий 1920-х годов. Одними из таких мероприятий становились выборы в местные сельсоветы, в процессе которых женщины могли выражать свои взгляды на политические и хозяйственные вопросы. В некоторых случаях такие взгляды в корне отличались от мужских. Так, например, в деревне Н. Челны Спасского кантона на состоявшемся женском собрании его участницы активно выступили против пьянства, кумовства, отдачи хорошей земли родственникам председателя
сельсовета [2]. В селе Омары и деревне Уразбах-тино Мамадышского кантона, по инициативе женщин были отведены четыре мужские кандидатуры как неблагонадежные [3]. По признанию партийных работников, женщины нередко могли голосовать за лояльные советской власти кандидатуры в местные сельсоветы [4].
Привлекая крестьянок к активному участию в политической жизни, представители власти стремились к решению не только сиюминутных политических задач. Выдвижение женщин служило цели ослабления позиций мужской части населения, особенно глав хозяйств - «большаков», тем самым упрощался процесс управления консервативной крестьянской массой. Вот почему работа с женщинами приобрела особое значение. При областном и местных партийных комитетах были созданы соответствующие женотделы. Работники Татарского обкома РКП(б), наблюдавшие за проведением выборов в местные советы, с удовлетворением констатировали увеличение в них удельного веса крестьянок. В 1923 - 24 гг. их насчитывалось 2,87%, в 1924 - 25 гг. - 8,60%, в 1925 - 26 гг. - 14,3% [5]. В некоторых кантонах рост активности женщин был более ощутимым. Так, в Буинском кантоне удельный вес женщин, избранных в состав местных советов, увеличился с 12,2 % в 1924 - 25 гг. до 22,4% в 1926 -27 гг. [6]. В отдельных селениях политическая активность женского населения оказывалась наиболее высокой. В деревне Малые Кургузы Арского кантона в выборах приняли участие 91% женского населения, в деревне Малые Ковали Мензелинской волости одноименного кантона -100% [7].
Однако подобные цифры не могли свидетельствовать об изменении мировоззрения крестьянки, как это могло преподноситься в официальной пропаганде. Раскрывая «секреты» подобных успехов, материалы информационных сводок Татарского обкома ВКП(б) отмечали факты применения особых мер для привлечения женщин на избирательные участки. В Мамсинской волости Арского кантона крестьянок вызывали в школу под предлогом разговоров об их детях, на самом деле агитируя явиться на выборы [8]. В Спасском кантоне участия женщин в собраниях приходилось добиваться под давлением уполномоченных [9]. В деревне Кугушевой Ачасырской волости Свияжского кантона председатель сельсовета грозился применить штраф для тех женщин, кто не явится на избирательные участки. Аналогичные явления прослеживались и в Молькеевской волости того же кантона [10].
Между тем попытки «разбудить» женщину, превратив ее в поборницу «социалистического образа жизни», могли способствовать дальнейшему разрушению сложившегося образа жизни деревни, расшатыванию системы семейных ценностей. Защита традиционного миропорядка приобрела особую актуальность в условиях демографического кризиса, усиления миграционной подвижности мужчин, а также общего хода
социально-политических процессов 1920-х годов. Все это в значительной мере обусловило активность мужского населения, направленную на защиту традиционного порядка семейной и общественной жизни. Примечательны следующие примеры. В татарской деревне Житлар мужчины разгоняли женские собрания, заявляя, что их жены отрываются от семейств, лишая надзора детей [11]. В деревне Подгорный Кайлар Мензелинской волости местная учительница обратилась к одному крестьянину с просьбой прислать на собрание свою жену, а самому отправиться домой посидеть с ребенком. В ответ крестьянин заявил, что покидает собрание, и вместе с ним ушло еще 30 мужчин. Собрание было сорвано [12]. В Воскресенской волости Арского кантона женщин удаляли с избирательных собраний, говоря, что не их дело присутствовать там, где рассматриваются общественные вопросы [3]. В деревне Пичментау Мамсинской волости при обсуждении наказов присутствовавшие на собрании делегаты настаивали на занесении в протокол записи о том, что наказы выработаны на мужском собрании, а не на женском, «потому что женщины в общественных делах ничего не понимают» [13].
Попытки активизации социальной роли женщины, предпринимаемые представителями властных структур, со стороны мужчин расценивались как посягательство на свое право принимать наиболее значимые решения. Неудивительно, что такие попытки встречали осуждение со стороны мужского населения. Характерно типичное высказывание одного крестьянина по данному поводу, отмеченное в материалах сводки о ходе перевыборной кампании местных советов 1926 года: «Что это за власть, если она и баб привлекает в совет... Если баба придет на выборы, я не пойду на собрание.» [9]. Подобное отношение прослеживалось среди представителей разных национальных групп. В Мензелинском кантоне в одной из татарских деревень был отмечен случай, когда уходящий на выборы муж закрыл свою жену в доме на замок [9]. Материалы отчета о работе чувашской секции за период зимы 1926 - 27 гг. отмечали, что «со стороны мужчин-избирателей имелась. тенденция - женщин не выбирать»
[14].
Особо негативное отношение проявлялось к женщинам-активисткам. В Елабужской и Черкасской волостях отмечались случаи, когда крестьяне выступали против проведения в советы женщин, считая, что туда проходят лишь самые развратные
[15]. В деревне Мамся делегатка волостного женотдела привела на собрание 30 женщин, на что мужчины заявили, что женщины пришли с ними баловаться [11]. В деревне Шошбаш Мамсинской волости в состав сельсовета была проведена одна девушка-татарка. Ее отец на собрании заявил, что он зарежет дочь, если она пойдет на заседание сельсовета, где будут присутствовать мужчины [3]. Организатор женской ячейки одной татарской деревни
Больше-Салтановской волости говорила, что на женщин-делегаток собраний смотрят «не совсем доверчиво». Одна из делегаток даже была избита в поле другими женщинами за свою активную работу [16].
Особый интерес вызывает отношение самих крестьянок к возможности изменения их социального статуса. Рассмотрение этой проблемы позволяет проследить определенную трансформацию женского сознания, в котором происходила сложная увязка традиционных ценностей с реалиями нового времени. Комплексный характер данной проблемы был обусловлен действием различных факторов. С одной стороны, среди женского населения прослеживалось стремление использовать возможности социальной динамики. В частности, более высокий общественный статус получали вдовы, возглавлявшие хозяйства [1: 175]. Именно они чаще всего проявляли активность на собраниях. Крестьянка деревни Кандыз Салиховс-кой волости Бугульминского кантона Муфтахутди-нова, оставшаяся без мужа, на сходе заявила о своей готовности войти в совет. Сомневающимся в ее способностях она напомнила, что в ее семье во время голода все дети выжили [17: 19]. В деревне Старая Амзя Старо-Альметьевской волости Бугульминского кантона одна женщина заявила о том, что целый год успешно работала в составе сельсовета, принимая участие в ремонте мостов и межевании участков [18]. Кроме вдов, определенную активность проявляли работницы школ [19]. Возрастающая роль данной категории женского населения способствовала некоторому изменению отношения к нему, которое наметилось в 1920-е годы. Так, в деревне Табар Чирки Буинского кантона на избирательных собраниях было отмечено, что женщинам уступали скамейки и стулья [20]. В селе Кутлушки-но Муслюмкинской волости Чистопольского кантона женское собрание решило избрать в состав местного сельсовета пять крестьянок. Реакция жителей на это решение оказалась неоднозначной. Некоторые мужчины открыто выступили против этого решения, предложив его аннулировать, однако не смогли найти поддержки на общем собрании жителей села [21].
В то же время, возможности изменения социально-политического статуса сельской женщины оставались крайне ограниченными. Даже будучи избранными в состав местных органов власти, делегатки не проявляли никакой активности. Причиной тому становилась сама практика работы низовых органов власти, когда большинство рассматриваемых вопросов, зачастую носящих отвлеченный характер, не затрагивало интересов женщин. Как отмечалось, «большевики принципиально отказывались признавать особенности женской психики и культуры, поэтому деятельность делегатских собраний. была стереотипной
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.