ИСТОРИЯ РОССИИ ГАЛИНА АЛЕКСАНДРОВНА ГРЕБЕНЩИКОВА
кандидат исторических наук (Санкт-Петербург), Санкт-Петербургский государственный морской технический университет
НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ РОССИЙСКО-ШВЕДСКИХ ОТНОШЕНИЙ В 70-80-
е гг. XVIII в.
Во второй половине XVIII в. на европейских престолах появляются четыре неординарные фигуры - российская императрица Екатерина II, прусский император Фридрих II Великий, австрийский император Иосиф II и шведский король Густав III. На первый взгляд, казалось бы, из этих коронованных особ между Екатериной и Густавом должно было быть более всего точек соприкосновения, так как они состояли в близком родстве.
Густав III, «король шведский, готский и венденский, наследник норвежский, герцог шлезвигский и голштинский»1, родился 24 февраля 1746 г.2 Его отец, шведский король Адольф-Фридрих, приходился родным братом матери Екатерины II княгине Ангальт Цербтской Иоганне Елизавете, и между ними всю жизнь сохранялись теплые родственные отношения. Адольф-Фридрих, бывший голштинский герцог и епископ Любский, был еще обязан России короной. Он стал королем вследствие настоятельного требования императрицы Елизаветы Петровны, поставившей его избрание на шведский престол основным условием заключения мира со Швецией после окончания Русско-шведской войны 1741-1743 гг.3 По мнению Елизаветы, представитель голштинского дома мог способствовать сближению двух государств, улучшению и нормальному развитию русско-шведских отношений. Матерью Густава была сестра Фридриха Великого Ловиза Ульрика. Однако, став королем, молодой Густав не торопился выказать дружеское расположение своей двоюродной сестре Софии Фредерике Августе, а впоследствии он стал ее открытым врагом.
Густав III получил образование в соответствии с духом своего времени, когда образцом для подражания служила Франция. Шведский принц обладал редкими литературными способностями и проявлял большой интерес к всеобщей истории. Интересно отметить, что у Екатерины и Густава было много общих черт - как в характере, так и в воспитании. Оба, например, были хорошо образованы, знали и ценили французскую философию, любили Ф.-М. Вольтера, славились остроумием, дорожили властью, любили блеск торжеств и шум похвал. Однако, по выражению одного из
приближенных шведского короля министра иностранных дел Ульриха Шеффера, свойственные им «общие слабости, по странной игре природы, в Екатерине принимали мужской характер, а в Густаве женский. Густав только хотел блистать и блистать всем, чем мог, даже драгоценными камнями. Екатерина же, напротив, стремилась к действительной силе, хотела посредством ее господствовать и управлять»1'.
Ровно за год до своего вступления на престол (12 февраля 1771 г.), в 1770 г. Густав предпринял путешествие по Европе. Естественно, основным местом его посещения был Париж, а в целом итогом его поездки стал дружественный союз, заключенный с Францией.
В связи с этим обстоятельством необходимо кратко остановиться на некоторых весьма существенных аспектах, касающихся взаимоотношений России с ведущими морскими державами. В начале 70-х гг. XVIII в. основные цели политики кабинета Екатерины II были направлены на решение польского вопроса (участие в разделах Польши) и получение выхода к Черному морю. Для их реализации в ходе русско-турецкой войны 1768-1774 гг. российские военно-морские силы (пять эскадр кораблей Балтийского флота с десантными войсками) были отправлены в Эгейское море на острова Греческого архипелага, входившего в состав Османской империи. Совместными действиями флота и войск в Средиземном море предполагалось освободить от турецкого господства весь архипелаг и оттянуть туда значительную часть турецких сил с основных сухопутных театров военных действий.
Однако внешнеполитическая ситуация на фоне Первой архипелагской экспедиции складывалась для России далеко не однозначно. В лице таких государств, как Франция и Австрия, турецкий султан Мустафа III нашел активную дипломатическую и экономическую поддержку. Но баланс сил уравновешивался торговыми связями и дружескими отношениями России с Англией, которая, естественно, соблюдала собственные интересы на Балтике и в Средиземном море. Тем не менее, возможный военно-политический альянс Швеции и Франции против России имел бы для нее если не катастрофические, то, по крайней мере, весьма неблагоприятные последствия.
Фактически сразу же после открытия боевых действий с Турцией в Петербурге по инициативе Екатерины II был образован Совет при высочайшем дворе5. Первоначально6 в его состав вошли генерал-фельдмаршал граф К.Г.Разумовский, главнокомандующий Первой армией фельдмаршал князь А.М.Голицын, президент Коллегии иностранных дел граф Н.И.Панин, президент Военной коллегии граф З.Г.Чернышев, главнокомандующий Второй армией граф П.И.Панин, князь М.Н.Волконский (впоследствии посол в Варшаве), вице-канцлер князь А.М.Голицын, генерал граф Г.Г.Орлов, генерал-прокурор князь
А.А.Вяземский. В журналах заседаний и подлинных протоколах Совета подробно отражены все важнейшие процессы внутри- и внешнеполитической жизни России. В них фиксировались и анализировались («разбирались», «читались») рапорты, донесения («реляции») командующих армиями, адмиралов, генерал-губернаторов, послов («министров») в Париже, Берлине, Лондоне, Вене, Неаполе, Варшаве, Копенгагене, Стокгольме. На заседания Совета приглашали («впускали») для заслушивания или отчета высших военных и гражданских лиц государства. Екатерина II лично присутствовала почти на каждом его заседании, причем не в качестве стороннего слушателя, а активного участника обсуждений всех злободневных вопросов. Состав Совета был настолько авторитетным и компетентным, что императрица, как: правило, безоговорочно подписывала вынесенное его членами решение, после чего оглашались высочайшие указы и повеления. В условиях военного времени прерогативы Совета были довольно обширны и сводились не только к совещательным, но и к законодательным функциям («Совет постановил, Совет принял решение»). Хотя, безусловно, императрица могла отклонить тот или иной вынесенный Советом вердикт. Понятно, что иногда возникали ситуации, когда члены Совета не могли взять на себя смелость принять решение по каким-либо острым дискуссионным вопросам государственной жизни страны. В таких случаях протоколы следовали на рассмотрение исключительно императрицы. Заседания Совета проходили не реже одного раза в неделю.
Основательное изучение подлинных протоколов этих заседаний позволяет сделать вывод о том, что в 1770-1774 гг. из-за отсутствия флота и большей части кадрового офицерского состава Балтийское море охранялось слабо. В феврале 1771 г. в докладе вице-президента Адмиралтейств-коллегий графа И.Г.Чернышева прозвучало, что именно по этой причине на предстоявшую кампанию коллегия не в состоянии будет вооружить больше пяти кораблей7. Кроме того, регулярно проходила подготовка к морской службе новых рекрутов-матросов, которым для практического плавания предоставляли один корабль и семь галер. В тот период Екатерина II всерьез опасалась, что если Франции удастся вовлечь Швецию в войну с Россией, то последней будет крайне затруднительно вести войну сразу на двух театрах - Балтийском и Средиземноморском.
Историк конца XIX в. Н.Д.Чечулин, изучавший проблему внешнеполитических связей России с европейскими странами в первую половину царствования Екатерины II, утверждал, что президент Коллегии иностранных дел Никита Иванович Панин поручал российскому послу в Стокгольме графу И.А.Остерману «всеми силами удерживать Швецию» от прямого вмешательства в русско-турецкую войну, и это было достигнуто. Когда Густав III вступил на престол, пишет Н.Д.Чечулин, Екатерина II в целях
обеспечения гарантий безопасности России немедленно приказала перевести в Швецию 100 тысяч рублей на необходимые расходы, в том числе и «на борьбу против французской партии, влияние которой в шведском сейме было достаточно сильно»3. Для Петербурга было чрезвычайно важно устранить влияние Франции на Швецию, так как без французских субсидий Швеция была бы не столь опасна Петербургу.
В силу тяжелой ситуации, сложившейся на Балтике, 4 сентября 1772 г. императрица направила вице-президенту Адмиралтейств-коллегий графу И.Г.Чернышеву именной высочайший указ:
«Граф Иван Григорьевич! Обстоятельства требуют, чтобы Мы имели в будущем лете в здешних портах до 26 линейных кораблей, за исключением в Средиземном море находящихся, о чем приложите по Адмиралтейской коллегии возможное старание, так же и о том, чтоб число галер к тому же времени до ста, а готовности было. Но при том, чтоб на верфях еще было на десять линейных кораблей лесов, дабы по первому повелению на умножение флота недостатка не было. На строение же сих судов повелели Мы отпустить триста восемьдесят семь тысяч восемьсот шестнадцать рублев»9.
В тот период кораблестроение осуществлялось в главном Адмиралтействе Петербурга - на Адмиралтейских верфях, к в Архангельске, откуда в Кронштадт было отправлено 12 кораблей. Осенью 1771 г. на усиление флота, находившегося на Архипелаге, из Кронштадта в Италию (в Ливорно) вышла Четвертая эскадра под командованием контрадмирала В.Я.Чичагова. Ему предписывалось после привода кораблей немедленно возвращаться назад в Россию, так как ситуация на Балтике оставалась напряженной, и там тоже нужны были опытные офицеры. К тому же шведы были хорошо информированы о техническом состоянии корабельного состава Балтийского флота. Посол в Швеции граф И.А. Остерман сообщал в Петербург, что «шведский Сенат получил известие о неисправности наших кораблей и галер».
8 (19) августа 1772 г. 26-летний Густав III совершил в Стокгольме политический переворот и сокрушил олигархию, позиции которой в Швеции за последние годы сделались сильными. В результате прерогативы королевской власти были значительно расширены, а сам монарх приобрел политический вес и авторитет среди европейских королевских домов. Тем не менее, отношения между Россией и Швецией оставались весьма осторожными. Более того, чем положительнее были слухи, доходившие до российской императрицы о Густаве, тем нед
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.