ВОПРОСЫ ЯЗЫКОЗНАНИЯ
№ 2 2014
© 2014 г. И.Б. ИТКИН
НЕКОТОРЫЕ НАБЛЮДЕНИЯ НАД ФОРМАМИ ИМПЕРФЕКТА В ТОХАРСКОМ A ЯЗЫКЕ
Статья посвящена проблемам, связанным с наличием в тохарских языках двух прошедших времен, условно называемых имперфектом и претеритом. Показано, что существующие описания семантики и употребления двух тохарских прошедших времен неудовлетворительны, а трактовка многих глагольных форм в тохарском A, где имперфект и претерит могут строиться по одним и тем же моделям, произвольна. Вводится дистрибутивно-синтаксический критерий разграничения имперфекта и претерита в тохарском A, предлагается новая интерпретация форм ряда глаголов и контекстов, в которых они представлены. Отдельно рассматривается вопрос о причинах аномального поведения имперфекта глагола «идти».
Ключевые слова: тохарские языки, имперфект, претерит, омонимия форм, дистрибуция
The paper is dedicated to the problem of two past tenses in the Tocharian languages conventionally named «imperfect» and «preterit». It is demonstrated that the existing descriptions of semantics and usage of these two forms are unsatisfactory and the treatment of many verbal forms in Tocharian A, in which the formation of imperfect and preterit can follow the same pattern, is arbitrary. The paper introduces a distributional-syntactic criterion of distinction between imperfect and preterit in Tocharian A and proposes a new interpretation of some verbal forms and their contexts. The question of why the imperfect of the verb «to go» behaves so strange is particularly regarded.
Keywords: Tocharian languages, imperfect, preterit, homonymy of forms, distribution
Тохарская ветвь индоевропейской языковой семьи состоит из двух близкородственных вымерших языков - тохарского A, или восточнотохарского, и тохарского B, или западнотохарского. Одной из центральных проблем грамматики обоих тохарских языков является вопрос о характере различий между двумя прошедшими временами, традиционно называемыми в тохаристике имперфектом (Ipf) и претеритом (Pt). Основная сложность, связанная с этой проблемой, заключается в том, что, по убеждению большинства тохаристов, она была решена уже полвека назад - в специально посвященной употреблению прошедших времен в тохарских текстах книге В. Томаса «Der Gebrauch der Vergangenheitstempora im Tocharischen». Показательно, что в недавно вышедшей фундаментальной монографии М. Мальцан «The Tocharian verbal system» итоговый вывод В. Томаса, согласно которому формы имперфекта употребляются, «...wo ein Geschehen als unabgeschlossen zu denken war, bzw. dann, sofern es sich um Zustandsverben handelte, wenn ein Zustand in der Vergangenheit bezeichnet werden sollte» [Th: 307], цитируется именно как исчерпывающее описание семантики данной граммемы [M: 252]. В то же время мнение В. Томаса нельзя назвать полностью общепризнанным. Так, существенно иной взгляд на соотношение имперфекта и претерита представлен в работах известного современного французского тохариста Ж.-Ж. Пино, ср.: «La différence entre imparfait et prétérit est nette dans les textes narratifs: le prétérit sert a narrer les actions principales successives, tandis que l'imparfait sert a décrire les drconstances, les événements secondaires, etc.» [Pin: 569].
Кажется вполне ясным, что определение В. Томаса абсолютно неоперационально и представляет собой логический круг: «действие, мыслящееся как незавершенное,
выражается имперфектом, "следовательно", употребление в том или ином предложении формы имперфекта объясняется тем, что соответствующее действие мыслится как незавершенное». То же самое во многом справедливо и в отношении гипотезы Ж.-Ж. Пино: непонятно, каким мог бы быть внешний диагностический признак, позволяющий разграничить «les actions principales» и «les événements secondaires». Кроме того, трудно с уверенностью утверждать, что языки, в которых два глагольных времени различались бы подобным образом, вообще встречаются.
В своей рецензии на книгу М. Мальцан мы уже касались вопроса о недостатках существующих концепций семантики тохарского имперфекта [Иткин 2012: 132]. Поскольку, однако, текстовый фрагмент A 5 a5, приведенный нами в этой работе в качестве иллюстрации, содержит форму имперфекта глагола y-/ «идти», а значит, как мы надеемся показать ниже, не дает возможности судить о поведении «настоящих» имперфектов, кажется целесообразным пояснить нашу точку зрения другим восточнотохарским примером:
mánt pat nu anapár Imo anandptañkát kassimlyak ♦ (A 314 a3) 'Как если бы сидел напротив (букв. «как впереди сидевший»), Ананда Будду-бога учителя увидел';
lwa pretañ na(peñi) puk anapár Imoss oki ptañkát kássirnpalkant || (A 314 a4) 'звери, духи, люди - все, словно сидели напротив (букв. «словно впереди сидевшие»), Будду-бога учителя увидели'.
Прозаические фрагменты A 314 a3 и A 314 a4 относятся к соседним строкам одного и того же документа и представляют собой два чрезвычайно близких как по смыслу, так и по форме повествовательных предложения. Тем не менее в первом из этих фрагментов употреблена форма 3 Sg Ipf A глагола lák-/ 'видеть', а во втором - форма 3 Pl Pt M того же глагола. Какова бы ни была действительная причина этого различия, оно, как кажется, не может быть объяснено ни в рамках модели, предложенной В. Томасом, ни в рамках модели, предложенной Ж.-Ж. Пино.
Сложившаяся ситуация таит в себе ощутимую опасность с методологической точки зрения. Во-первых, проблема имперфекта и претерита в тохарских языках остается без внимания новых поколений исследователей, полагающих, что в данной области «уже все сделано». Во-вторых, любая из двух концепций, предложенных столь авторитетными учеными, как В. Томас и Ж.-Ж. Пино (или даже обе они по отдельности), вполне может войти в качестве непреложно установленного факта, скажем, в работы по общей теории глагольных категорий, став основой для далекоидущих - и, увы, необоснованных - выводов.
Существует, наконец, и еще один аспект этой ситуации, релевантный только для тохарского A. Дело в том, что в восточнотохарском языке, в отличие от западнотохар-ского, способы образования Ipf и Pt частично совпадают. Соответственно, в целом ряде случаев квалификация тех или иных форм как имперфектных или претеритных с морфологической точки зрения оказывается неоднозначной. Теоретически конкретные примеры употребления таких форм в текстах должны интерпретироваться как Ipf или Pt на основании семантических критериев; фактически, однако, эти критерии «работают» только применительно к тем формам, принадлежность которых к числу Ipf или Pt известна заранее. В результате, как мы увидим дальше, сложившиеся представления о спряжении многих тох. A глаголов оказываются существенно искаженными.
Мы никоим образом не ставим своей целью предложить собственное решение рассматриваемой проблемы. Напротив, мы полагаем, что по состоянию на настоящий момент правила выбора между имперфектом и претеритом в тохарских языках должны быть признаны неизвестными. Именно такой подход, свободный от любого рода априорных интерпретаций, представляется нам наиболее плодотворным, поскольку позволяет увидеть, что тох. A имперфекты обладают очень нетривиальными дистрибутивно-синтаксическими свойствами, на основании которых значительную часть морфологически неоднозначных форм прошедшего времени можно с очень высокой
вероятностью квалифицировать как Ipf или Pt, по сути, не обращаясь к собственно-семантической стороне дела.
Настоящая работа представляет собой попытку уточнить грамматическую характеристику как можно большего числа тох. A глагольных форм посредством такого рода дистрибутивного анализа. В связи с решением этой основной задачи мы касаемся также вопросов об интерпретации нескольких текстовых фрагментов, о структуре парадигмы глагола knä- 'знать' и об особенностях употребления форм Ipf глагола y-/ 'идти'.
НЕКОТОРЫЕ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ СОГЛАШЕНИЯ
Тохарские глаголы приводятся в форме основы, например: tsip- 'танцевать', tunk-iññ- 'любить'. Если глагол имеет супплетивную парадигму, это обозначается знаком /, например: y-/ 'идти'.
В грамматической характеристике словоформ указание на активный залог (A) может опускаться, т.е. записи вида sepär 3 Pl Ipf A от tsip- 'танцевать' и sepär 3 Pl Ipf от tsip- 'танцевать' эквивалентны.
У некоторых глаголов формы с нулевым окончанием, которому предшествует показатель -ä, могут представлять собой как 1 Sg A, так и 3 Sg A одного из прошедших времен. В тех случаях, когда контекст не дает возможности сделать однозначный выбор, используется запись вида 1/3 Sg A или просто 1/3 Sg, например: klyosä 1/3 Sg от klyos- 'слушать, слышать'.
Тох. A текстовые фрагменты из Берлинского собрания рукописей из Турфана, опубликованные в [Sieg, Siegling 1921], цитируются по номерам без каких-либо дополнительных помет.
Текстовые фрагменты, относящиеся к рукописи пьесы «Maitreyasamiti-Nätaka» (MSN) на тох. A языке, обнаруженной в 1974 г. недалеко от китайского города Яньци и опубликованной в 1998 г. Цзи Сянь-линем, В. Винтером и Ж.-Ж. Пино в книге [JWP], снабжаются индексом YQ (Яньци).
Небольшие неопубликованные тох. A текстовые фрагменты из Берлинского собрания, фотографии и транслитерация которых ныне доступны в Интернете в рамках проекта TITUS (http://titus.fkidg1.uni-frankfurt.de/texte/tocharic/thtframe.htm), в соответствии со своим нынешним архивным классификатором снабжаются индексом THT (Tocharische Handschriften aus den Turfanfunden).
Тохарские B тексты из Берлинского собрания, опубликованные в [Sieg, Siegling 1953], приводятся с пометой «B».
Переводы текстовых фрагментов принадлежат нам, если не оговорено иное. Порядок слов в переводе приближен к порядку слов в оригинале (однако, разумеется, часто не совпадает с ним в точности). Личные глагольные формы в тохарских фрагментах и в их русских переводах при необходимости выделяются жирным шрифтом.
Полностью список сокращений и условных обозначений см. в конце статьи.
ИМПЕРФЕКТ ОТ ГЛАГОЛОВ Л^-ЛБЫТЬ' И F-ЛИДТИ'
В обоих тохарских языках Ipf от глаголов nas-/ 'быть' и y-/ 'идти' образуется по уникальной модели <о
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.