Историография, источниковедение, методы исторического исследования
© 2008 г.
НЕОПУБЛИКОВАННАЯ РУКОПИСЬ П.Н. МИЛЮКОВА ПЕРИОДА ПАРИЖСКОЙ ЭМИГРАЦИИ
Павел Николаевич Милюков (1859-1943) известен как лидер партии конституционных демократов и министр иностранных дел Временного правительства1. Он принадлежал к числу видных дореволюционных русских историков2. Вследствие запрета на преподавание, который Милюков навлек на себя в результате своей общественной деятельности, его научная карьера закончилась преждевременно. При этом историк был отстранен не только от преподавания в Московском университете, но и от профессуры в высшей школе в Софии. На рубеже нового столетия Милюкова пригласили читать лекции в Чикагском университете (1903) и в Ловельском институте в Бостоне (1904). В январе 1905 г. при первом известии о событиях «Кровавого воскресения» в Петербурге, он решает прервать цикл своих американских лекций и возвратиться в Россию. В результате Милюков отдалился от науки более чем на десятилетие, всецело посвятив себя политике.
С 1892 по 1904 гг. Милюков опубликовал 3 научных труда, которые считаются образцовыми произведениями дореволюционной русской историографии. В своей появившейся в 1892 г. на свет диссертации на звание магистра «Государственное хозяйство России в первой четверти XVIII столетия и реформа Петра Великого» молодой историк определил исследование материальной стороны исторического процесса, т.е. «исследование экономической истории и истории финансов, социальной истории и истории учреждений» как важную задачу исторической науки3. В основе его подхода лежало сведение к минимуму роли исторической личности, которая до того не подвергалась сомнению. В своих исследованиях Милюков пришел к выводу, что Северная война стала причиной кризисного финансового положения государства и мотором для проведения реформ; что воплощение реформ в жизнь не базировалось на общем плане, а диктовалось сиюминутными потребностями. Современники восприняли диссертацию как первое выражение «экономического материализма»4. На наш взгляд, она, бесспорно, стоит у истоков экономической историографии в России.
С целью подведения итогов проделанной в новом направлении работы, Милюков впоследствии подготовил публикацию своих лекций по русской историографии5. Правда, «Главные течения русской исторической мысли» (1897) не выходили за рамки 1840-х гг. В конечном счете, они представляют собой отрицание исторической философии славянофилов. Милюков пришел к выводу о необходимости перехода от национального сознания к сознанию социальному. Наиболее провокационным тезисом стало для современников его утверждение о том, что Н.М. Карамзин в своей «Истории государства Российского» не заложил основы русской историографии XIX в., а лишь завершил историографию XVIII в. Берущие основу в его курсе лекций «Очерки по истории русской культуры», появившиеся на свет в трех томах в 1896-1904 гг., были написаны в традициях «нового направления» в исторической науке6. Не случайно первый том начинается с полемики против «нарративных историков» и их понимания истории, которое сводится к редуцированию объекта исследования до жизни правителей и изложению материала в форме эпического рассказа. Милюков заявил, что «новое направление»
сместило перспективу изучения с «биографий вождей» в сторону изучения «жизни народных масс». Идеалом нового направления является «история без собственных имен, без событий, без сражений и войн, без дипломатических хитростей и мирных трактатов»7. В своих научно-теоретических представлениях Милюков опирался на идеи позитивизма Огюста Конта и Герберта Спенсера. Его кредо состояло в том, чтобы «соединить прошлое с настоящим». Историческое исследование предполагало для него объяснение современных ему социальных структур методом причинно-следственного анализа с тем, чтобы через определение современности показать будущий путь развития8. Подобно немецкому историку Карлу Лампрехту (1856-1915), Милюков выбрал для своей концепции понятие «культурная история»9. Однако от Лампрехта его отличает негативное отношение к понятию «нация» и настойчивое акцентирование социально-экономических факторов по сравнению с социально-психологическими. В этом Милюков был последователем московской школы «исторической социологии», основанной В.О. Ключевским10.
В эмиграции Милюков являлся ответственным редактором парижской газеты «Последние новости» (1921-1940)11. В 1920-х гг. он снова выступает как историк, обратившись к современной истории России. В 1921-1923 гг. была опубликована его «История второй русской революции»12, в 1927 г. вышел в свет окончательный вариант неоднократно перерабатывавшейся монографии «Россия на переломе»13. Свое понимание русской истории Милюкову приходилось защищать как от большевиков с их тезисом о построении социализма в одной стране, так и от евразийцев, противопоставлявших Россию Европе. В 1930-х гг. Милюков опубликовал так называемое юбилейное издание «Очерков по истории русской культуры», отказавшись при этом от повторной публикации устаревшего первого тома о материальной культуре (демографии, экономике, государственном устройстве и социальной структуре). Вместо этого он представил доисторическую историю и историю раннего периода восточноевропейского пространства, которая должна была служить аргументом в пользу европейских черт русской истории14. В эмиграции Милюков отошел от «экономического материализма», обратив серьезное внимание на роль государства, и реабилитировал Петра Великого как представителя процесса европеизации России.
Публикуемая рукопись Милюкова «Социологические основы русского исторического процесса» хранится на русском и немецком языках в Бахметьевском архиве в Колумбийском университете (Нью-Йорк, США). Немецкий вариант впервые опубликовал Томас М. Бон15. Рукопись представляет собой резюме главного произведения Милюкова. Ее появление на свет связано с подготовкой к публикации юбилейного издания «Очерков». Из текста ясно, что речь идет о подготовленном в конце 1920-х гг. докладе. Видимо, он был написан на русском, а затем переведен на немецкий язык. К сожалению, личное наследие Милюкова, которое частично хранится в Нью-Йорке, а частично в ГАРФ (ф. 579) в Москве, не содержит данных о том, когда и где был прочитан этот доклад (известно, что Милюков был в Берлине в январе 1927 и в октябре 1930 гг.).
Рукопись относится к тому времени, когда в Германии говорили о «кризисе историзма» (Э. Трельч). В исследованиях по русской историографии до сих пор мало принималось во внимание, что «преодоление историзма» или политической истории посредством исторической социологии в России имело место еще в конце XIX в.16 Доклад Милюкова убедительно подтверждает произошедшую смену парадигмы. Думается, что на его фоне от возрождения дореволюционной историографии в постсоветской России можно ожидать большего, чем просто ностальгии17.
В основу публикации положена русскоязычная версия рукописи, хранящейся в Бахметьевском архиве (Bakhmeteff Archive on Russian and East European History and Culture (BAR). Rare Book and Manuscript Library. Columbia University Libraries, New York. P.N. Mi-liukov Papers. Box 12: Minor Manuscripts). Рукопись представляет собой 13 машинописных страниц с небольшой рукописной правкой. Язык оригинала приведен в соответствие с нормами современного русского правописания, при этом по возможности со-
хранены особенности авторского стиля. Все выделения соответствуют оригиналу. Примечания к тексту принадлежат публикаторам.
Томас Михаэль Бон, профессор университета им. Людвига Максимилиана (Мюнхен, ФРГ),
Екатерина Евгеньевна Милицких, студентка университета им. Людвига Максимилиана, ассистент Т.М. Бона (Мюнхен, ФРГ)
П.Н. МИЛЮКОВ. СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ РУССКОГО ИСТОРИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА
Я знаю, что само соединение терминов «социология» и «история» считается недопустимым для некоторых течений исторической мысли. Каждый исторический факт представляется, с этой точки зрения, одиночным и неповторимым, недоступным и неподлежащим никакому анализу. История есть «идиография» - описание неповторяющихся событий и неразложимой психологии влияющих на события исторических личностей18. Я не разделяю этой точки зрения. Неповторяемо, строго говоря, никакое явление, из какой бы мировой отрасли мы его не брали. Неповторяем каждый лист дерева, каждая особь животного царства; неповторяем никакой отдельный случай действия закона тяготения на падающие предметы. Однако мы говорим о законе тяготения, изучаем закономерность биологических явлений и т.д. Конечно, для открытия всякой подобной закономерности, - в социологии, как и в других [так] наз[ываемых] «абстрактных» науках, необходимо сравнение тех черт, которые являются общими в отдельных, неповторимых в целом явлениях и процессах. Сравнивать - значит, прежде всего, находить в сравниваемых предметах нечто общее. Социология предполагает возможность такого сравнения. А с точки зрения защитников «идиографии» история каждого данного человеческого общежития представляется несравнимой. Отрицая эту точку зрения и подходя к русскому историческому процессу с методом сравнения, сторонник социологического изучения истории должен, прежде всего, заняться выяснением общих черт или общих тенденций исторического процесса, свойственных каждому из них в действительности или в потенции. Я говорю «в потенции», так как развитию этих общих тенденций могут, конечно, воспрепятствовать какие-либо внешние обстоятельства (о них см. ниже). Но «тенденция»19 отнюдь не уничтожается, - как не уничтожается закон тяготения для тела, остановленного в своем падении.
Признание наличности общих тенденций развития человеческих обществ, тенденций, сближающих русский исторический процесс с другими процессами, не встретившими препятствий к развитию этих тенденций, и было положено мною в основу моих «Очерков по истории русской культуры». Первые их издания появились уже 40 лет тому назад; но я не думаю, чтобы ход социологической или исторический мысли заставил меня отказаться от понятия об основных тенденциях эволюции культурных народов.
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.