С.Г. КАРА-МУРЗА профессор, главный научный сотрудник ИСПИ РАН*
Несоизмеримость ценностей: проблема социологии
кризиса
Институт социологии РАН опубликовал в январе 2015 г. резюме по итогам общенационального исследования «Российское общество в контексте новых реалий». Исследование выполнено под руководством академика РАН М.К. Горшкова. Резюме изложено в 13 тезисах с пояснениями и презентации таблиц1.
Тезисы и поясняющие утверждения вызывают много вопросов и сомнений. Эти сомнения касаются принципиальных методологических положений, которые обнаруживаются именно в кризисном обществе, когда происходит его дезинтеграция и разные социокультурные группы расходятся и в сфере интересов, и в ценностной сфере. Эти расхождения нельзя игнорировать, их надо обсудить.
Рассмотрим главные утверждения ряда тезисов (1 и 3-5). В них говорится об обобщенном представлении граждан о положении страны к концу 2014 г.
Тезис 1:
«Большинство населения оценивает ситуацию в стране как напряженную, кризисную, а треть воспринимает ее как нормальную, спокойную.
К концу 2014 г. произошел заметный рост (с 43% до 53%) доли населения, считающего ситуацию в стране напряженной, кризисной...
Противоречивые оценки, которые россияне дают происходящим сегодня социальным переменам, свидетельствуют о сложившейся в массовом сознании неопределенности видения тенденций и перспектив развития страны».
Понятно, что оценки ситуации - это субъективные мнения опрошенных. Но последний абзац содержит вывод, сделанный социологами. Здесь возникает вопрос: каковы методологические основания для такого вывода? Если 53% населения считают ситуацию в стране кризисной, а треть считает ситуацию нормальной, почему эти оценки трактуются социологами как противоречивые? Ответы респондентов излагают вполне четко выраженные мнения групп, занимающих разные позиции в общественных противоречиях. Почему расхождение мнений разных групп названо в исследовании свидетельством неопределенности массового сознания? Возможно, есть какая-то теория, позволяющая рассматривать различия в
* Кара-Мурза Сергей Георгиевич, e-mail: skaramur@rambler.ru
1 Информационно-аналитическое резюме по итогам общенационального исследования «Российское общество в контексте новых реалий (тезисы о главном)». М., 2015.
восприятии признаком неопределенности, но никаких ссылок на нее не дано.
В пояснениях сказано: «Оценивая направления социальных перемен в стране за последний год, россияне разделились на две сопоставимые по численности группы, отмечающие перемены к лучшему (45%) или к худшему (43%). При этом при сопоставлении результатов опросов разных лет наблюдается все большая поляризация мнений по данному вопросу среди населения, что свидетельствует о растущем различии реального положения представителей различных социальных групп...
Что касается ожиданий населения относительно будущего страны, они могут быть охарактеризованы как сдержанно тревожные: почти половина респондентов сходится во мнении, что страну ожидают трудные времена, четверть россиян считают, что страна будет развиваться успешно, и аналогичная доля не ожидает никаких принципиальных изменений в развитии страны».
Кажется логичным считать, что когда наблюдается все большая поляризация мнений (т.е. углубляются расколы в обществе), расхождение мнений свидетельствует как раз о росте в массовом сознании определенности восприятия тенденций и перспектив развития страны. Было бы важно разобраться с этой нестыковкой.
Надо обратить внимание на тот критерий, который в исследовании был принят за основание оценки положения страны. В тезисе 1 сказано:
«Оценки общественной ситуации дифференцируются по ряду параметров, ключевым из которых выступает самооценка индивидом своего материального положения» (выделено мной. - С. К-М).
«Самооценка индивидом своего материального положения» опирается на параметры и индикаторы, лежащие в системе координат инструментальных ценностей. Между тем, подавляющее большинство населения явно чувствует фундаментальную угрозу для системы именно терминальных ценностей. Страна столкнулась с угрозой, масштабы которой еще трудно оценить - на Украине идет гражданская война, за которой стоит Запад. Люди гибнут в боях с применением тяжелой техники, а социологи принижают масштаб этой экзистенциальной катастрофы до «самооценки материального положения». Это ведет к взаимному непониманию смысла вопросов и ответов.
На мой взгляд, именно это стало причиной несоизмеримости ответов опрошенных и вывода социологов в тезисах 3, 4 и 5. Совместим ряд ответов с выводом: «Осенью 2014 г. ... 40% работающих россиян считали вполне или очень вероятным то, что уже в ближайший год они смогут оказаться без работы. ... Наиболее неуверенно чувствуют себя жители средних городов с численностью населения от 250 до 500 тыс. человек - половина из них считает потерю работы в ближайший год возможной. Наибольшую обеспокоенность перспективами своей
занятости проявляют работники торговли и сферы бытового обслуживания, а также технический персонал офисов и прочие служащие без высшего образования.
В условиях потребительского бума, с одной стороны, и ощущения нестабильности своего положения - с другой, россияне работают на пределе своих физических возможностей. В итоге половина работающего населения страны «перерабатывает», средняя продолжительность рабочего дня составляет в современной России 9,5 часов, а каждый седьмой имеет рабочий день в 12 и более часов.
По ряду позиций картина в течение 2014 г. ухудшилась, особенно существенно - по ситуации на работе, возможностям отдыха в период отпуска, возможностям проведения досуга.
С другой стороны, позитивные оценки россиян продолжают доминировать по степени распространенности над негативными -причем по большинству аспектов их жизни. Важно подчеркнуть -показатели удовлетворённости населения своей жизнью в последние годы достаточно устойчивы» (выделено мной. - С. К-М).
Возникает ощущение разрыва в логике. Как после того, что сказано в первых трех абзацах, можно утверждать, что «позитивные оценки доминируют по большинству аспектов жизни»? Как социологи сумели получить эти «позитивные оценки жизни»?
Можно предположить, что в вопросах и ответах кроется неосознанная подмена понятий. Может быть, вообще просить у людей дать гласную «оценку своей жизни» - прием сомнительный. Возможно даже, что это - неосознанное табу. Ведь сам перечень «аспектов», составленный из инструментальных ценностей, даже не касается главного в жизни человека.
В конце сказано: «О локализации удовлетворенности или, напротив, неудовлетворенности своей жизнью в выделенных на основе формальных признаков социальных группах можно говорить с большой долей условности».
Это неубедительное оправдание. Что значит «можно говорить с большой долей условности»? Социологи могут неверно понять ответы на вопросы, которых не смогли понять респонденты? Зачем тогда задаются такие вопросы? Ведь вывод вовсе не условный, он весьма многозначительный и ответственный.
В порядке гипотезы можно высказать такое суждение. В опросах, которые требуют дать оценку жизни человека, терминальные и инструментальные ценности переплетаются. Более того, поскольку терминальные ценности трудно формализовать («значение есть - найти не могу»), респонденты в своих ответах опираются на инструментальные ценности, которые, как кажется, заменяют трансцендентные понятия. При этом трудно избежать подмены понятий. Так и получается: с работой плохо, квартиру не купить, доступ к врачу усложняется и требует денег -и при этом жизнь прекрасна!
Большинству людей присущ антропологический оптимизм. Несмотря на социальные невзгоды и даже удары судьбы люди верят, что «терпение и труд все перетрут». Поэтому, когда разговор касается не каждодневной суеты и потерь, а жизни, человек в норме верит в лучшее будущее и знает, что в выполнении жизненного долга ему есть чем гордиться. Он следует голосу «естественного религиозного органа», ощущению святости бытия и красоты мироздания. Но этот оптимизм нельзя смешивать с оценками «земных» социальных условий - эти два образа лежат в разных плоскостях. А получается, что социологи эти оценки смешивают, и возникает некогерентность. Это ведет к ошибочному выводу, который чреват риском дезинформации. Так бывает, когда «земные» невзгоды достигают порога, за которым инструментальные ценности преобразуются в терминальные. Терпимые невзгоды становятся оскорблением - покладистые терпеливые люди, которые с оптимизмом отвечали, что «слава Богу, жить можно», срываются в бунт.
Я считаю, такая некогерентность стала системным дефектом интерпретации эмпирических данных значительной части исследований в российской социологии. Это наблюдается с конца 80-х гг., причем в исследованиях очень важных и исключительно ценных.
В качестве наглядного примера рассмотрим одну из ключевых тем социологии реформ - отношение населения к приватизации промышленности в 90-е гг. За отправную точку возьмем большое
А
Всероссийское исследование (май 2006 г.)1. Вот главный вывод исследования: «Несмотря на расхождения в оценках приватизации, следует признать, что ее экономические результаты и последствия оцениваются обществом во многом положительно. В значительной степени, как считают опрошенные, те цели и задачи, которые она преследовала, удалось решить».
Но если, как выразился Дж. Александер, «события - это одно дело, представление этих событий - совсем другое», то к чему относится положительная оценка общества? Индикатором чего является выраженная в пропорции ответов оценка? Как разделить веса двух разных величин, которые совместно определяют оценку - вес реальной «групповой боли» и вес качества «продукта культуральной и социологической работы» идеологических служб реформаторов2.
Какого-то одного надежного метода нет, но полезно построить временной ряд оценок, т.е. измерить сходные параметры в разные моменты «культуральной и социологической работы». В обзоре «Новая Россия: десять лет реформ» говорится:«Проведение ваучерной приватизации в 1992-1993 гг. положительным событием назвали 6,8%
и
опрошенных,
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.