ВЕСТНИК РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК, 2014, том 84, № 7, с. 638-646
ЭТЮДЫ ОБ УЧЁНЫХ
DOI: 10.7868/S0869587314070068
НЕСТАНДАРТНОСТЬ ВО ВСЁМ
К 90-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ АКАДЕМИКА Н.П. БЕХТЕРЕВОЙ
Н.П. Бехтерева (1924-2008)
Наверное, я знаю свою мать, Наталью Петровну Бехтереву (ближайшие коллеги и друзья звали её между собой Н.П.), лучше всех, ведь почти ежедневное общение с ней длилось на протяжении полувека. Одно из отличительных качеств Н.П. — нестандартность во всём — и в быту, и в науке...
Не буду рассказывать о её детстве (после ареста родителей тринадцатилетняя Наташа попала в детский дом) и юности (эвакуация в Иваново, учёба в 1-м Ленинградском медицинском институте) — об этом она писала сама. Начну с того времени, с которого я помню своих родителей. Тогда оба они были кандидатами наук и буквально жили работой. Родители и познакомились-то в аспирантуре, у них был общий руководитель Андрей Владимирович Лебединский. Я появился на
свет в 1949 г., как раз, когда каждый из них работал над диссертацией. Приблизительно с 1955 г. я становился всё более осведомлённым о том, чем занимается мама. А как же иначе, если до одиннадцати вечера я находился в возглавляемой ею электрофизиологической лаборатории Нейрохирургического института им. А.Л. Поленова. В краткие минуты перерывов она рассказывала мне сказки о красных и белых кровяных телах. Белые были сильные и защищали меня от микробов. Рассказывала сказки и о приборах. В них разрешалось играть. Если я что-то ломал, то она принималась чинить прибор сама.
Скоро Н.П., молодого учёного, назначили заместителем директора института, и тогда часть времени я проводил в приёмной. Здесь было уже не так интересно, как в лаборатории. Тогда Наталья Петровна в основном занималась проблемой диагностики заболеваний головного мозга по электроэнцефалограмме (ЭЭГ). В то время всё оценивалось с помощью самого мощного в природе анализатора — глаза и мозга исследователя. Эта работа была не столько методом, сколько искусством. Я помню, с какой гордостью мама поздно вечером говорила (не мне, конечно, но я слышал), что на операции опухоль оказалась именно там, где она предполагала. (Кстати, ей неоднократно предлагали возглавить Нейрохирургический институт, но она отказывалась, думаю, правильно, он был просто мал для неё.)
По результатам исследований Н.П. Бехтерева написала свою первую монографию "Биопотенциалы больших полушарий при супратенальных опухолях", которая сразу же стала популярной. Её главное достоинство заключалось в обосновании того, что диагностика с помощью ЭЭГ всё меньше походила на искусство и всё больше становилась методом. Кроме того, монография содержала теоретические предположения и гипотезы, которые опять же превращали электроэнцефалографию из феноменологии в физиологию, из набора правил — в науку. Например, была выдвинута гипотеза о защитной роли медленных колебаний.
Интенсивнейшая научная работа и талант позволили Н.П. защитить докторскую в 1959 г., в
35 лет. Это очень рано и для врача, и для женщины, а уж тем более в те годы. Тогда защита была действительно защитой, и результат не был предопределён.
Наталья Петровна была по-настоящему красивой. Фотографии не передают эту красоту в полной мере, поскольку очень многое определяла манера поведения. В семье она получила прекрасное воспитание. К счастью, тринадцати лет жизни в родительской семье хватило на всю жизнь.
В 1960 г. Н.П. провела три летних месяца на стажировке в Англии, где её называли "леди Бехтерева". Кардинально изменила её жизнь встреча в Бристоле с Греем Уолтером — пожалуй, крупнейшим исследователем человеческого мозга, одним из очень немногих, кто действительно понимал, что такое мозг. Вероятно, именно после общения с ним она прониклась идеей заниматься не диагностикой мозга, а изучать сам мозг как наисложнейший объект во Вселенной. Грей Уолтер открыл в работе мозга массу феноменов: это и волна ожидания, и альфа-ритм (кстати, учёный гордился тем, что у него самого этого ритма не было), и многое другое. Он был одним из первых кибернетиков и пионером робототехники (хорошо известна его "черепашка", обходящая препятствия), начал применять для диагностики и лечения различных заболеваний мозга метод долгосрочных имплантированных электродов. Именно этот метод наиболее впечатлил Наталью Петровну, и она начала "поход" за вживлённые электроды. Вообще "походы" были её страстью. Те, кто хорошо её знал, шутили: "Идея, овладевшая Н.П., становится материальной силой". И почти все "походы" заканчивались победой.
Даже сейчас, говоря о вживлённых электродах, многие испытывают трепет, хотя их имплантация и стимуляция подкорковых ядер при паркинсонизме сегодня — рутинная операция. А тогда об этом и упоминать было страшно. К тому же первыми этот метод разработали и применили фашисты в концлагерях. Я помню высказывания об "этих канадцах" (имелись в виду величайшие учёные Г. Джаспер и У. Пенфилд), которые "забивают в голову живому человеку золотой гвоздь и проводят свои человеконенавистнические эксперименты".
Но Бехтерева всё преодолела. Было получено разрешение Минздрава СССР, и в 1962 г. в ЛНХИ — Ленинградском нейрохирургическом институте им. А.Л. Поленова — прошла первая операция по имплантации электродов больной, страдающей болезнью Паркинсона. Важно, что эта операция не была слепым копированием метода гениального Уолтера — были сделаны принципиальные усовершенствования. Самое главное — у него электроды вводились веером, и потом уже проверялось, куда они попали, а Н.П. указала, куда надо вводить, используя стереотаксический метод.
Н.П. Бехтерева с сыном. 1959 г.
Именно на этом и была позднее основана её сотрудником и одним из моих учителей Владимиром Михайловичем Смирновым наука под названием "стереотаксическая неврология".
Первую операцию начали утром, а закончили после полуночи. Оперировала блестящий нейрохирург Антонина Николаевна Орлова. Длительность операции объяснялась тем, что необходимо было провести расчёты для стереотаксического введения, а в распоряжении медиков были тогда только арифмометр и логарифмическая линейка, и поэтому расчёты неоднократно проверялись.
Н.П. Бехтерева и Грей Уолтер. 1961 г.
Н.П. Бехтерева с мужем В.И. Медведевым, впоследствии членом-корреспондентом АН и АМН СССР
Многое было поставлено на карту. Требовались огромная личная смелость и умение увлечь сотрудников, ведь "крайним" стал бы нейрохирург, да и отвечала бы вся команда. Конечно, мать получила бы по максимуму. К счастью, больная почувствовала себя лучше уже на операционном столе.
Для первой операции была выбрана тяжелейшая больная — прикованный к постели инвалид, которой не помогало никакое лечение. Учительница математики, она не могла отличить круг от треугольника. И вот через несколько недель я вижу, как по коридору ЛНХИ несётся с огромным тюком в руках (помогала медсестре) молодая привлекательная женщина. Конечно, полностью паркинсонизм не ушёл, это системное заболевание, через 20 лет женщина опять поступила в клинику. Но 20 лет нормальной жизни дорогого стоят.
Эти работы стали настоящим прорывом в исследовании мозга. Впервые врач мог очень щадя-ще и вместе с тем эффективно вмешиваться в функционирование сложнейших мозговых систем. Особенно важно, что исследователь получал не только традиционную электроэнцефалограм-
му с поверхности головы, а разнообразные сигналы изнутри мозга, вплоть до импульсов отдельных нейронов из коры и подкорковых ядер.
Говорят, что сегодня электростимуляцией мозга не занимается только ленивый. Более того, серийно производятся имплантируемые стимуляторы, словом, это уже рутина. А тогда Бехтерева столкнулась с неприятием, доходившим до яростного сопротивления. Подобное не раз случалось на протяжении всей её жизни. Прорыв, успех, резкая критика, потом — множество людей, которые "всегда это знали", а через несколько лет — рутинный метод исследования или лечения и порой прямое заимствование результатов.
Практически в то же время, в 1962 г., Наталью Петровну вызвали в ЦК КПСС. Её принял А.Н. Шелепин — член Президиума и секретарь ЦК, один из самых влиятельных людей. Н.П. вспоминала, что беседовали несколько часов и разговор был неформальным: "вообще" о науке, о жизни, о её планах. Она увлечённо рассказывала о том, как мозг мыслит, как в нём организованы процессы, обеспечивающие эмоции, речь, и о многом другом.
Дальнейшее было полной неожиданностью. Шелепин заявил, что принято решение (а решение ЦК сильнее закона) назначить Бехтереву заведующей Отделом науки ЦК. Это был очень высокий пост, но тупиковая должность для исследователя. Однако Шелепин понял, что отрывать сильного учёного от науки нецелесообразно, и сделал предложение: любой институт или в любой институт на любую должность, плюс материальная поддержка. Своё обещание он выполнил. Наталья Петровна выбрала Институт экспериментальной медицины, в котором намеревалась организовать отдел.
Название отдела было вызывающим — отдел прикладной нейрофизиологии человека. Вызывающим, потому что в то время нейрофизиология считалась наукой исключительно экспериментальной, на кроликах и крысах. А чего стоило слово "прикладной"! Уже в самом названии был вызов. Декларировалось исследование мозгового субстрата мысли, мозговых кодов, того, как работают клетки мозга, когда человек занимается какой-то деятельностью, и применение полученных знаний для лечения больных. Словом, предлагалась программа изучения мозга на десятилетия вперёд.
Одна из проблем, возникающих при создании новой организации, — кадры, особенно руководители среднего звена, завлабы и старшие научные сотрудники. Наталье Петровне удалось найти и заинтересовать людей. Ей это всегда удавалось. Приходили и её старые знакомые, и те, кого она знала по научным работам.
Ещё одна проблема — оборудование. Приборы дорогие, да к тому же фондируемые. В то время надо было быть включённым в план поставок.
Всё — от бумаги для пишущей машинки до любого дорогого прибора — приходилось "выбивать". Много времени, как уже говорилось, требовали стереотаксические расчёты, из-за чего в течение нескольких часов б
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.