МИХАИЛ ОПЕНКОВ
Носорог
I Щ
и скорость
Производство знания в ку
Технократическое мышление настроено на восприятие мира через призму индустриализма, с его категориями ресурсной и энергозатратной экономики. Оно неадекватно «обществу знания», обращено в прошлое и не в состоянии реагировать на стремительные изменения реальности, основной чертой объектов которой является скорость.
Михаил Юрьевич Опенков, доктор философских наук, профессор Поморского государственного университета им. М. В. Ломоносова, г. Архангельск
ВНАЧАЛЕ обозначим исходные утверждения. Во-первых, вслед за Мануэлем Кастельсом следует определить суть так называемого «инфор-мационализма». При индустриальном способе развития главный источник производительности заключается во введении новых энергетических источников и в способности децентрализовать использование энергии в процессах производства и распределения.
В новом, информациональном способе развития источник производительности заключается в технологии генерирования знаний, обработки информации и символической коммуникации. Конечно, знания и информация являются критически важными элементами во всех способах развития, так как процесс производства всегда основан на некотором уровне знаний и обработке информации. Однако специфическим для ин-формационального способа развития является воздействие знания на само знание как главный источник производительности.
Информационализм ориентирован на технологическое развитие, т. е. на накопление знаний и более высокий уровень сложности в обработке информации. Именно погоня за знаниями и информацией характеризует технологическую производственную функцию при информационализме. В информациональном способе развития возникает особо тесная связь между культурой и производительными силами, между духом и материей. Здесь следует ожидать возникновения исторически новых форм социального взаимодействия, социального контроля и значительных социальных изменений.1
Во-вторых, следует провести четкое различие между знанием и информацией, которое создается исключительно благодаря присутствию человека. Человек всегда извлекает из информации нечто большее, чем в ней
непосредственно содержится. В противном случае для человека это - вообще не информация. Еще Н. Винер обратил внимание на междисциплинарный характер научной информации. Каждый исследователь значим в той мере, насколько он далеко проник за пределы своей непосредственной специализации. Тогда представитель науки становится способным воспринимать идеи своих коллег и использовать их при составлении эффективного плана мышления. В любом виде творчества ограниченность кругозора делает человека бесплодным. Такое бесплодие прямо противоположно интеллектуальной оригинальности. В более специальном смысле различие между знанием и информацией связывают с различением человека и компьютера.
В качестве материала для размышления можно предложить следующие определения, которые, естественно не претендуют на исчерпывающую полноту. Первое принадлежит современному немецкому философу Ральфу Капурро. Он утверждает: «Компьютер — это тот, кто вечно сомневается по поводу предоставляемых ему решений». Американский писатель Д. Лодж в романе «Думают...» заметил, между прочим: «У компьютеров, как иуаутистов, феноменальная память, но нет здравого смысла и эмоций, они не умеют лгать, не могут отличить правду от вымысла и т. д.»
Чтобы следовать этической норме, нужна осведомленность в обстоятельствах, определяющих данную конкретную ситуацию. Это необходимо не только для того, чтобы верно наметить цель, но и найти для ее достижения адекватные средства. Нужна информация, которая позволила бы человеку или группе людей иметь самостоятельное суждение обо всех обстоятельствах дела. Однако критическому суждению часто препят-
Бнтшнгн'чтн' Д ЛО
ствует избыток информации. Знание предполагает личный опыт, информация—чаще всего не предполагает такого опыта. Информация передает человеку вторичный опыт до того, как он вообще получил свой собственный. Человеку что-то объясняется раньше, чем он успел это пережить. П. П. Гайден-ко предлагает следующую формулу: информация - это знание минус личный опыт.2
Известный социолог Н. Луман придерживается сходной точки зрения. По Луману, информацию производит знание, но ее следует отличать от переносимого знания. Информация является различением между тем, что могло бы быть и тем, что происходит или сообщается. В качестве различения информация не имеет ни измерений, в пределах которых она могла бы варьировать, ни местоположения, где ее можно было бы обнаружить. Возможно лишь выделить систему, которая занимается ее обработкой. Человеческий интерес к информации связан со стремлением к неожиданному. В этом качестве информация становится эффективной. Так резкий скачок безработицы вызывает широкий резонанс в обществе и СМИ. Это -новость, информационный повод. Но дальнейший, стабильный рост безработицы в гораздо больших значениях такого эффекта не производит. В шоке новизны, в информации, содержатся неявные элементы, связанные с моментом времени, в который они актуально возникли и исчезли. Информация приводит в движение саму систему познания. Информация не может быть представлена и вспомнена в ее темпоральном аспекте. Можно лишь вновь и вновь возвращаться к смыслу информации.
Информация становится таковой только при ее запросе. Информациональное общество в структурном и операциональном отношении состоит из результатов запросов знания. Знание, чтобы стать знанием, должно прежде превратиться в информацию. Информация воспроизводит знание в форме неожиданности. Все, что она определяет, могло бы быть определено и по-другому.
Особую роль играет такое качество информации, как ее избирательность. Приобретение информации и номинальное владение ею не означает возможности ее использования. Это требует от человека специальных умений и навыков. Исследователи приходят к выводу, что информация обладает характеристиками общественного блага, если понимать под ним нечто такое, чем дополнительно может воспользоваться человек, не
увеличивая издержек производства. В то же время информация должна рассматриваться как благо уникальное. Ведь из информации можно получить знание, которое является сугубо персонализированным. Затраты на производство знания оказываются несопоставимыми с результатами его применения. Иногда весьма незначительные инвестиции могут привести к появлению огромного объема знания, а попытки получить новые знания с помощью крупных капиталовложений заканчиваются полным провалом. Если ясно выраженное знание кодифицируется в письменной форме, то знание неявное, подразумеваемое, невыраженное остается достоянием индивида и не может быть до конца объяснено.
Информация есть наиболее демократичный источник власти — все имеют к ней доступ, а монополия на нее практически невозможна. Однако в то же самое время информация является и наименее демократичным фактором производства, т. к. доступ к ней отнюдь не означает обладания ею. В отличие от всех прочих ресурсов, информация не характеризуется ни конечностью, ни истощи-мостью, ни потребляемостью в их традиционном понимании. Ей присуща избирательность - уникальность такого уровня, который и наделяет владельца этого ресурса властью высшего качества. Все то, что называют интеллектом и что служит самой формой существования знаний, - является главным фактором, лимитирующим возможности приобщения к данному ресурсу. Поэтому значимые знания сосредоточены в относительно узком круге людей, не имеющих от-
ношения к традиционным институтам власти. В. Л. Иноземцев утверждает, что впервые в истории условием принадлежности к господствующему классу становится не право распоряжаться благом, а способность им воспользоваться.3
В то же время люди, не имеющие соответствующего образования и знаний, в целом пытаются решить лишь задачи выживания, ограниченные экономическими целями. Становление и функционирование ин-формационального общества невозможно без максимальной мобилизации творческих сил, но именно это порождает социальную напряженность и имущественное неравенство. Итак, в-третьих, формируется основа нового социального конфликта, который окончательно разрушает иллюзию, будто равенство является спутником свободы. Знание воспринимается в информациональном обществе как главная постэкономическая ценность. В романе Брюса Стерлинга «Распад» об этом говорит главная героиня: «Знание — изначально дорогая вещь... Даже, если его нельзя использовать. Знание — это абсолютное добро. Искать истину означает жить. Это главный путь цивилизации. Мы будем нуждаться в знании, даже если наша экономика и правительство скатятся в тартарары»? Кризис традиционных институтов власти -вовсе не помеха для развития информацио-нального общества. С моей точки зрения, Стерлинг - один из главных, после Филиппа Дика, диагностов и провидцев современной цивилизации. Достаточно интересны рассуждения Стерлинга о новом политическом статусе науки. Рискну привести некоторые из них.
«Ученый внутри сообщества не имел ни армии, ни полиции, ни фонда для подкупа, но при этом в своем спокойном и чертовски научном стиле, он мог постоянно контролировать основные ресурсы его сообщества...
Деньги сами по себе имели вторичное значение. Ученые, которые слишком открыто охотились за деньгами соответствующих фондов или унижались, чтобы получить грант, становились вроде прокаженных, аналогично тому, как это происходит с кандидатами на выборах, открыто идущих на подкуп. Это была вполне работающая система.<...>
В мире не нашлось бы достаточно денег, чтобы оплатить обычным людям подобную тяжелую работу, на которую соглашались ученые. Без живительного элемента идеализма, свойственного этой обособленной демографической группе, научное предпринимательст-
Бибяиотечнш Д ЬЛО
во исчезло бы еще столетия назад».4 Что ж, действительно, давно пора определить научные сообщества как совокупность субкультур и социальных стратов.
«Наука в самом деле должна измениться. Это будет все еще Наука. Она будет такой же интеллектуальной, но ее политическая структура изменится. Вм
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.