История
«Новая демократия» Мао Цзэдуна и новый авторитаризм Чан Кайши: две парадигмы общественного прогресса Китая середины XX века
© 2014 Д. Аринчева, А. Панцов
В статье анализируются модели будущего государственного устройства Китая: «новая демократия» Мао Цзэдуна и доктрина нового авторитаризма Чан Кайши, которые различались по своим целевым установкам. В то время как Мао Цзэдун твердил о необходимости немедленного перехода к «конституционному правлению», Чан Кайши, по существу, настаивал на незавершенности периода «политической опеки».
Ключевые слова: «новая демократия», Мао Цзэдун, Чан Кайши, конституционное правление.
За несколько лет до решающей схватки за власть в Китае, в период Антияпонской войны крупнейшие лидеры страны Мао Цзэдун и Чан Кайши выступили с различными концепциями развития страны, объявив о стремлении воплотить их в жизнь после разгрома японских агрессоров. В то время китайский народ вел затяжную войну с милитаристской Японией, но вожди двух политических партий, компартии и Гоминьдана, временно объединившиеся в 1937 г. для отражения японского нашествия, уже начали думать о новой схватке — на этот раз между собой.
Обе концепции проистекали из одного источника: общественно-политической теории Сунь Ятсена. Суть взглядов Сунь Ятсена заключалась в следующем: китайский народ должен осуществить антиимпериалистическую и антифеодальную революцию, в результате которой будет образовано государство равных возможностей со смешанной экономикой, находящееся под контролем государственных структур и осуществляющее политику протекционизма в интересах всего общества. В новом государстве основные средства производства (земля и ее недра, а также ведущие отрасли промышленности) будут поставлены под государственный контроль или национализированы, а иностранные инвестиции станут привлекаться лишь в той мере, в какой они смогут способствовать укреплению национальной экономики.
Аринчева Дарья Александровна — кандидат исторических наук, доцент Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».
Панцов Александр Вадимович — доктор исторических наук, профессор Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики». E-mail: alexander.pantsov@gmail.com.
Сунь Ятсен называл свою программу «социалистической» и иногда даже коммунистической, имея в виду, что будущее китайское государство будет не просто национальным, но и «социальным», то есть таким, в котором будет широко развита система социальной защиты населения.
При этом, правда, ни о каком уничтожении частной собственности Сунь Ятсен не помышлял, призывая к созданию в перспективе в Китае демократического государства, основанного на сотрудничестве всех классов. Суньятсеновский этатизм, то есть политический курс, обеспечивающий государственный приоритет в экономике, был направлен против олигархического капитализма, создававшего условия для исключительного обогащения властей предержащих. Истинной целью китайского революционера было использовать государственные рычаги, для того чтобы способствовать развитию в Китае среднего класса. Государство у Сунь Ятсена выступало как контролирующая и направляющая сила. Именно поэтому важную роль в государственной экономической политике должен был играть прогрессивный налог со стоимости земли. Сунь Ятсен стремился положить конец монополистической политике олигархических бюрократических структур, способствуя построению «справедливого общества» равных возможностей. «Поднебесная для всех!» — провозглашал он1.
Строительство такого государства, по мысли Сунь Ятсена, делилось на три этапа: «военного правления», «политической опеки» и «конституционного правления» .
В конце 1930-х — первой половине 1940-х гг. три народных принципа были официальной доктриной единого антияпонского фронта КПК и Гоминьдана, только Мао и Чан, вкладывая в это учение различное содержание, строили на его основе собственные парадигмы общественного развития на послевоенный период.
Первым свою общественно-политическую программу сформулировал Мао в конце 1939 — начале 1940 гг. Она была названа им «новой демократией». Суть ее заключалась в следующем. Исходя из того, что Китай — страна «колониальная, полуколониальная и полуфеодальная» (этот термин принадлежал тогдашнему соратнику Мао Цзэду-на — Генеральному секретарю ЦК КПК Ло Фу3), Мао обосновывал необходимость осуществления не социалистической, а так называемой «новодемократической» революции в своей стране, заявлял о необходимости социальных реформ. При этом Мао трактовал три народных принципа Сунь Ятсена довольно либерально, обещая после революции гарантировать права частных собственников, стимулировать национальное предпринимательство и привлекать иностранных инвесторов под строгим государственным контролем. Он призывал к снижению налогов, развитию многопартийной системы, организации коалиционного правительства и осуществлению демократических свобод. От «старой западной демократии» теория «новой демократии» отличалась, по словам Мао Цзэ-дуна, тем, что должна была проводиться в жизнь под руководством коммунистической партии. Однако последняя меняла свой имидж, выступая уже не как политическая организация рабочего класса, а как организация единого революционного фронта, стремившаяся к объединению «всех классов и слоев населения, которые способны быть революционными». Будущий Китай, утверждал Мао, будет не республикой пролетарской диктатуры, а республикой «объединенной диктатуры нескольких революционных классов»; в экономике новой страны будут сосуществовать как государственная и кооперативная, так и частнокапиталистическая собственность4.
Через некоторое время Чан Кайши в ответ на «новую демократию» дал свою, жестко этатистскую интерпретацию идей Сунь Ятсена. В 1943 г. он опубликовал две книги: «Судьба Китая» и «Китайская экономическая теория», в которых, по сути, выступил апологетом нового авторитаризма, объявив также в развитие идей Суня необходимым усиление в Китае государственного контроля над экономикой и частным предпринимательством в духе традиционной, присущей восточному деспотизму, системы государственной монополии, резкое ограничение иностранных инвестиций, осуществление
коллективизации сельского хозяйства, укрепление политической монополии Гоминьдана и искоренение диссидентов5.
Как видно, общественно-политические взгляды Мао и Чана коренным образом различались. Мао представал в образе демократа, в то время как Чан — диктатора. Во многом поэтому во время заключительной гражданской войны (1946-1949 гг.) КПК получила поддержку большинства китайского населения, равно как и многочисленных западных либералов, а Гоминьдан оказался по существу в изоляции.
Чан явно недооценил степень влияния демократических идей на китайскую общественность. А ведь Китай первой половины XX в. отнюдь не был страной, никогда не слышавшей о демократии. Многие факторы в то время стимулировали существенное обновление китайской политической культуры. Среди них была и победа Синьхайской революции 1911 г., провозглашение республики, принятие Конституции 1912 г., выборы в первый парламент и парламентские дебаты, борьба Сунь Ятсена с Юань Шикаем и его планами реставрации монархии, движение за новую культуру 1915 г., антияпонское движение 4 мая 1919 г., сотрудничество и противоборство КПК и ГМД в период первого единого фронта 1924-1927 гг. и многое другое. Все эти события усиливали демократические настроения китайской интеллигенции, и именно эта часть общества первой с энтузиазмом приняла «новую демократию». (Не случайно в декабре 1939 г., работая над концепцией «новой демократии», Мао от имени ЦК подготовил даже специальное решение о привлечении интеллигенции на сторону партии)6.
Просчет Чан Кайши в немалой степени обеспечил успех коммунистов, полно -стью разгромивших гоминьдановцев в ходе гражданской войны, после чего объявивших захваченный ими Китай государством «новой демократии». Казалось, маоистская парадигма общественного прогресса восторжествовала, и китайский народ под руководством партии коммунистов принялся строить демократическое общество. Однако, избавившись от конкурента в лице Гоминьдана, КПК в скором времени свернула «новую демократию», открыто перейдя к еще более жесткой, чем в Китае при Чан Кайши, не только политической, но и экономической диктатуре.
Как же так получилось? Почему парадигма Мао Цзэдуна не оказалась в полной мере реализована? Может быть, не была жизнеспособной? Но тогда почему в период гражданской войны именно она получила широкую поддержку народа, а парадигма Чана нет? А может быть, Мао никогда и не собирался реализовывать «новодемократический» проект? И выдвинул его ради достижения сиюминутных военных целей? В самом деле, разве был коммунист Мао в конце 1930-х — 1940-е гг. демократом?
Зачем Мао Цзэдуну нужна была «новая демократия»?
Документальные источники свидетельствуют, что Мао приступил к разработке «новодемократической» теории за два года до ее обнародования, в конце 1937 г. Связано это было с возвращением в Китай из Москвы 29 ноября 1937 г. руководителя делегации КПК в Коминтерне Ван Мина, который привез ему последние указания И.В. Сталина относительно тактики КПК в антияпонской войне. Кремлевский диктатор, пристально следил за драматическим развитием событий на китайских фронтах, где японские агрессоры, развернувшие полномасштабные боевые действия 7 июля 1937 г., стремительно наступали. Летом—осенью 1937 г. под ударами войск микадо гоминьдановская армия терпела одно катастрофическое поражение за другим. 22 августа 1937 г. Сталин, опасавшийся того, что японцы превратят Китай в военный плацдарм для будущего нападения на СССР, заключил договор с Чан Кайши, которому стал оказывать значительную помощь, посылать советников, давать деньги, снабжать вооружением. Но армия Чан Кайши все равно отступала. Единственное, чего Сталин достиг, — так это заверения Чана в том, что тот не заключит мира с японцами. Лидер Китая был готов вести затяжную войну.
В этих условиях Сталин и сформулировал новые указания КПК. Сделал он это 11 ноября 1937 г. в беседе с членам
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.