Н.Е. ПЕТРОВА, Е.Н. ШИРОКОВА
Нижний Новгород
Новые тенденции в русском языке начала XXI века
^г онография «Новые тенденции в [ русском языке начала XXI века» является плодотворной попыткой коллектива авторов представить в систематизированном виде явления и процессы, формирующие определенные тенденции в развитии русского языка. К важнейшим из них можно отнести демократизацию и интеллектуализацию языка, заимствование «чужого» и аккумуляцию «своего», экспрессивиза-цию разных уровней языка. Осмыслению сущности и перспективы этих, а также и многих других явлений посвящена рецензируемая монография, что свидетельствует о ее несомненной актуальности.
Монография состоит из пяти глав, каждая из которых посвящена отдельной проблеме, но первые три главы образуют особенно органичное единство. Их объединяет стремление авторов выявить серьезные изменения, про-
Под ред. Л.В. Рацибурской. - М.: Флинта; Наука, 2014.
петрова Наталия Евгеньевна, доктор фи-лол. наук, доцент Нижегородского государственного педагогического университета им. Козьмы Минина (Мининского университета). E-mail: Petrova_ngpu@mail.ru Широкова Елена Николаевна, доктор фи-лол. наук, доцент, профессор Нижегородского государственного педагогического университета им. Козьмы Минина (Мининского университета).
E-mail: shirokelena@yandex.ru
исходящие в русском языке в связи с глобализацией экономики, политики, культуры, а также средств и принципов социальной и межличностной коммуникации.
В главе «Национально-обусловленные модели языковой концептуализации мира в русском языке последних лет» (Т.Б. Радбиль) рассматриваются соответствующие речевые явления в лексике, словообразовании, морфологии и синтаксисе. Автор фиксирует ряд новых словообразовательных процессов, особенно ярко отражающих специфику русского языкового сознания. Это использование отглагольного существительного (догонялово, поилово, нажиралово, напряг и под.) для обозначения ситуации в целом или комплекса психических состояний человека, что свидетельствует об ориентации «русской языковой картины мира на динамическое осмысление мира» (с. 10). Это образование существительных, собирательных по своей структуре, но зачастую обозначающих дискретные предметы (цветьё, штаньё, шкафьё), которое отражает общее стремление современных носителей русского языка к экспрессивизации речи. Наконец, это участившиеся случаи окказионального флексийного образования существительных мужского рода на базе узуальных слов женского/среднего рода и р1игаНа 1апШт (машина -> машин, мясо -» мяс, штаны -» штан),
которые интерпретируются в работе как рефлекс андроцентричности русского языка.
Материал первой главы демонстрирует нам, с одной стороны, чрезвычайную восприимчивость русского сознания к разного рода «иноязычным» и «инокультурным» новациям (примером может служить словотворочество с использованием приставки анти-), а с другой стороны, почти инстинктивное сопротивление им. В частности, об этом свидетельствуют наблюдения автора за использованием метаязыково-го оператора в хорошем смысле слова, который ставит под сомнение положительную оценочность таких востребованных в политико-экономическом и образовательном дискурсе номинаций, как карьера, рассудительный, практичный, потребление, а вместе с ними - и ценность соответствующих реалий.
Особый интерес вызывает анализ конструкций с «неотрицающей» частицей не (Не передадите ли мне соль? Не хотите ли чаю? Не написать ли статью об этом?). Сопоставляя русские высказывания с аналогичными по смыслу английскими, Т.Б. Радбиль подчеркивает специфическую установку русского национального сознания на прогнозирование неудачи и высказывает предположение о том, что такая установка связана с особым «рефлексом» русского речевого поведения, «когда человек не уверен в возможности положительного для него исхода будущих событий, в том числе потому, что не в силах на это повлиять» (с. 31). Думается, что свою роль в формировании таких конструкций могла сыграть и традиционная для русских боязнь «сглазить». Во всяком случае в современной русскоязычной коммуникации утвердительные не-конструкции связаны скорее не с фатализмом или неуверенностью в своих силах, а с «ненавязчивой» вежливостью, подспудным стремлением проявить скромность или создать эффект непринужденного, игрового общения. Определенная часть таких конструкций призвана создать максимально комфортную ситуацию общения для собеседника, что свиде-
тельствует о неэгоцентричности русского языкового сознания.
Исследование Т.Б. Радбиля убедительно доказывает: нельзя однозначно утверждать, что в плане способов языковой концептуализации мира «русский язык окончательно подпал под влияние чуждых ему ментальных, социокультурных и поведенческих моделей». Многие процессы в сфере грамматики свидетельствуют о доминировании «именно традиционно русского способа концептуализировать действительность в слове» (с. 33). Наряду с этим в области лексики «иноменталь-ное» влияние на сознание носителей русского языка оказывается более заметным, хотя и носит, по мнению автора, относительно поверхностный характер.
Органичным продолжением является глава «Освоение новых заимствований и сопутствующие процессы в русском языке начала XXI века», в которой Е.В. Маринова рассматривает способы освоения заимствований и показывает влияние последних не только на лексическую систему языка, но и на его фонетику и грамматику. Многоаспект-ность данного исследования, а также объем привлеченного языкового материала позволили автору сделать ряд интересных и вполне обоснованных выводов о неоднородности процессов, протекающих в данной сфере. Так, если некоторые факты, связанные с освоением существительных с исходом на -с/-з < -в, позволяют говорить «о сильнейшем влиянии английского языка на языковое сознание носителей русского языка» (с. 85), то изменения в классе несклоняемых имен существительных свидетельствуют о том, что «с аналитическими тенденциями в современном русском языке на отдельных его участках конкурируют глубинные механизмы традиционного словоизменения» (с. 104). Анализируя специфику лексических заимствований последнего времени, Е.В. Маринова справедливо подчеркивает их профессионально востребованный характер и одновременное функционирование множества обозначений для одного и того же объ-
66
екта. Последнее автор связывает с потребностью в однословных номинациях, дифференцирующих разновидности предметов или явлений одного и того же класса, и рассматривает как общую тенденцию, действующую в русском языке наравне с тенденцией к интеллектуализации (с. 45). Полагаем, стремление к множественности наименований одного и того же объекта связано не только с тенденцией к интеллектуализации языка, но и с тенденцией к его демократизации и является частным проявлением этих более общих тенденций. В целом же, как последовательно показывает автор, ведущим принципом освоения заимствований в русском языке является закон аналогии, действующий в процессах как семантической, так и формальной адаптации.
Факты, которыми оперирует Е.В. Маринова, создают почти пугающую картину заимствования все нарастающего количества уже не отдельных слов, а, как отмечает исследователь, целых словообразовательных гнезд типа менеджмент, менеджеризм, топ-менеджер, тур-менеджер, о'фис-менед-жер и под. Не создает ли этот лавинообразный процесс угрозы русской идентичности? Определенный ответ на этот вопрос начинается в первой главе монографии, а продолжение его находим в третьей - «Новые тенденции в современном медийном словотворчестве», в которой подробно анализируются словообразовательные процессы, иллюстрирующие стремление языка современных СМИ к интернационализации, демократизации, экспрессивиза-ции. Авторы главы (Л.В. Рацибурская, Н.А. Самыличева, А.В. Шумилова) подчеркивают возросшую активность иноязычных деривационных морфем (приставок, суффиксов, аффиксоидов), которые свободно соединяются с основами различной этимологии и различной стилистической окраски, порождая новообразования, отличающиеся повышенной экспрессивностью (ретрокош-ка, бродскомания, экоподворье, У1Р-грех, симпатизанты}). В то же время в современной медийной речи широко используются типичные для русского
языка словообразовательные модели, порождающие, в том числе и на базе заимствованных основ, формы субъективной оценки (трепеток, шансок, бе-дища, страшноватистая), номинации лица (казиношник, галатеист, суверен-щик, бойфрендиха), универбаты (упро-щенка, предпродажка, праворулька), усеченные наименования (антиглобы, аудиал, неадекват). С одной стороны, эти явления свидетельствуют об экспансии в русскую речь «чужого» морфемного материала, а с другой - о достаточно глубокой его русификации.
Большое внимание авторы уделяют тенденции к экспрессивизации языка СМИ, справедливо отмечая, что именно эмоционально-оценочные средства словообразования дают представление о мировидении и мирочувствовании народа (с. 196). В этом ключе рассматриваются разновидности новообразований, использующиеся в языке СМИ для выражения оценки и привлечения внимания к тексту, в манипулятивных целях и в целях лаконичной передачи информации, как игровое средство и как средство речевой агрессии. Выводы авторов опираются на чрезвычайно репрезентативный фактический материал, свидетельствующий о многолетнем, тщательном изучении языка СМИ в аспекте его деривационной составляющей.
Точность и глубина анализа эмпирических данных в этом разделе монографии, тем не менее, оставляет место для некоторых замечаний частного характера. Выражения «социально-оценочное средство» (с. 169) и «социальная оценка» (с. 170), употребляемые по отношению к аффиксам, вызывают вопрос, что имеется в виду: аффиксы, выражающие оценку какого-либо общественного явления, или аффиксы, выражающие социальную оценку чего-либо. Последнее заставляет задуматься, каким образом можно разграничить социальную и индивидуальную оценку, выражаемую тем или иным аффиксом в производном слове. Сомнительно также отнесение префиксов анти- и контр- к пейоративным только на том основании, что они меняют «знак производящего на положи
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.