О деятельности Панчен-ламы IX во Внутренней Монголии и Маньчжурии
© 2014 С. Кузьмин
Обсуждаются малоизвестные данные о деятельности Панчен-ламы IX (18831937) после его бегства из Тибета, в частности, его контакты с Внутренней Монголией, МНР, Маньчжурией, Японией и правительством Китая (преимущественно на материале архивов России и Монголии).
Ключевые слова: Панчен-лама, бегство из Тибета, Внутренняя Монголия.
В 1924 г. Панчен-лама IX Тубтен Чокьи Нима (1883-1937) бежал из Тибета. Причиной были высокие налоги, введенные правительством Далай-ламы XIII1. В своих письмах к Далай-ламе после своего отъезда Панчен выражал претензии не к нему лично, а к его чиновникам. Он указывал, что уезжает на короткое время и будет собирать подношения среди буддистов Кама и Монголии2. С тех пор обращает на себя внимание его деятельность среди монголов, в том числе в связи с тем, что его считают причастным к организации восстаний в МНР в 1930-х годах.3 Участники этих восстаний декларировали, что он их поддерживает, что он связан с Японией, скоро придет с армией и освободит страну от власти МНРП. Однако в пользу этого не опубликовано никаких материалов, кроме лозунгов и заявлений повстанцев.
Поэтому особый интерес представляют данные до сих пор не изученных донесений о деятельности Панчен-ламы в этот период в сопоставлении с фрагментарными сведениями, которые можно почерпнуть из публикаций того времени.
Больше всего сохранилось сообщений, касающихся слухов о прибытии Панчен-ламы (монг. Банчин Богд, Панчен-Богдо) в ту или иную местность, трактовавшихся в зависимости от текущего момента. Такие слухи стали появляться задолго до бегства Панчен-ламы IX из Тибета. Истоки этого могли быть в представлениях о священной Шамба-линской войне против врагов буддизма, довольно широко распространенных в Тибете и Монголии начала XX века. Согласно им, Панчен-Богдо родился будущим 25-м царем Шамбалы Рэгдэндагвой, а монгольский первоиерарх Богдо-гэгэн — полководцем Шамбалы Ханумандой4 «Учение о Шамбалинской войне очень сильно привилось в Монголии и в связи с верой в Панчена является самым сильным агитационным средством для мобилизации воинственных настроений в массах. Очень сильным покровителем Калача-кры был последний ургинский Богдо-гэгэн»5 — последний великий хан Монголии.
Еще при постройке дацана в Петербурге (1909-1915 гг.) среди лам были слухи: он строится с тем расчетом, что туда когда-нибудь приедет Панчен-Богдо, который возьмет 5 стран под свое покровительство6. Уход Панчена из Тибета в 1924 г. мог рассматриваться как подтверждение таких предсказаний.
Кузьмин Сергей Львович, старший научный сотрудник Института востоковедения. Тел.: 8 (495) 628-35-66
Весной 1924 г. Панчен добрался до монастыря Гумбум в Амдо, где прожил до осени. К нему из Урги был послан делегат, чтобы уговорить избрать местопребыванием Ургу. «Насколько известно, эта миссия была выполнена вполне успешно, но китайское правительство, узнав об этом, заставило Баньчена немедленно выехать в Пекин, угрожая в противном случае прибегнуть к силе». Зимой 1925 г. он находился на священной горе Утай-Шань в провинции Шаньси. Оттуда он должен был прибыть в Пекин в марте — апреле 1925 г.7
Слухи о возможности приезда Панчена в Ургу появились еще до того, как он остановился в Китае. Обсуждалась возможная польза от такого приезда для красных8. В октябре 1924 г. представитель Далай-ламы в СССР — А. Доржиев ездил в Пекин из Урги под видом закупки лекарств для монгольского населения, а на самом деле — чтобы «побудить Банчен-Богдо поехать в Ургу и не допустить его поездки в Пекин, которая, по мнению тибетцев, грозит посылкой карательной экспедиции против Далай-ламы в Тибет. В Пекине Доржиев был в постоянных отношениях с Далай-ламскими представителями перед китайским правительством — 4 хамбо-ламами, проживающими в тибетском подворье в монастыре Юнхэгун и с негласным представителем того же Далай-ламы — Джимби Догмидом. Увидав всю бесплодность своих попыток, Доржиев выехал обратно в Ургу, а оттуда должен был отправиться в Забайкалье»9.
В начале декабря 1924 г. в Китай выехал министр народного просвещения МНР О. Жамьян-гун, чтобы приобрести 120-томный канон «Данджур». Он имел и конспиративное поручение: попытаться пригласить Панчена в Ургу. Но, согласно английским и китайским газетам, китайское Бюро по делам Монголии и Тибета обещало приложить все усилия, чтобы Панчен уехал в Пекин. Монгольское правительство исходило из того, что приезд Панчена в Ургу улучшит образ жизни лам, ослабит авторитет реакционного ламства, укрепит позиции народного правительства и повысит его престиж среди буддистов. Может быть, удастся его «обработать» в антиимпериалистическом и антианглийском направлениях и сделать авторитетным сторонником сближения Тибета с СССР. Однако зам. советского полпреда Юдин считал, что этот приезд даст отрицательный результат, так как укрепит позиции духовенства10.
Примерно в 1924 г. состоялось совещание Панчена с Дуань Цижуем. Они говорили о том, что необходимо в ближайшее время послать войска во Внешнюю Монголию (т.е. МНР) — иначе трудно решить монгольский вопрос11.
Уполномоченный 1-го отдела ОГПУ Амагаев докладывал, что лично Панчен намеревался из Тибета уехать в Монголию, но его приближенный Лунсан устроил так, что Панчен поехал в Пекин. «Приехав в Пекин раньше Панчен-Богдо, Лунсан успел вручить пекинскому правительству грамоту с печатью Панчен-Богдо о том, что половина населения Тибета добровольно признала себя подданными Китайской республики». После этого Панчена встретили там весьма торжественно12.
В феврале 1925 г. Панчен-Богдо прибыл в Пекин и разместился в бывшем императорском дворце Чжуннаньхай. Дуань Цижуй — теперь китайский президент — принимал Панчена с почетом, присвоил ему ряд титулов и т.д. 11 марта 1925 г., узнав о выводе советских войск из МНР, Панчен-Богдо сказал Дуань Цижую, что Внешняя Монголия — территория Китая, теперь наступило подходящее время овладеть ею, и надо об этом вес-
13
ти переговоры .
Согласно донесению в ОГПУ из Пекина 18 сентября 1925 г., Панчен, бежав из Тибета, «собирался направиться во Внешнюю Монголию, а затем во Внутреннюю Монголию по приглашению монгольских князей. Этой поездке препятствовал Чжан Цзолинь. Фэн (Юйсян. — Ред.) предполагал предложить ему выехать в Долоннор и приставить к нему охрану в виде монгольского кавалерийского отряда, который должен будет следить за самим ламой, дабы он не связался с Чжан Цзолинем. Поводом для переезда в Долоннор может быть наличие там двух знаменитых кумирен, а затем как ближайший пункт к
населению Внутренней Монголии»14. Таким образом, Панчена пытались использовать китайские милитаристы Чжан Цзолинь и Фэн Юйсян, находившиеся в конфликте друг с другом.
Вокруг резиденции Панчена в Пекине была китайская охрана, ему шла широкая материальная поддержка; в день туда приходило 200-300 паломников. Хубилган из Монголии — Ламала «подтвердил, что Панчен-лама еще недавно определенно высказывался о скором наступлении времени обновления Будды (время Шамбалы). Сейчас Ламала живет в подворье Ташилхунпо в Урге »15.
В апреле-мае 1925 г А. Доржиев командировал к Панчену в Пекин доромбу Аца-гатского дацана Чойнжура Аюшиева с письмом и подарками. Содержание письма неизвестно; предположительно в нем содержалось приглашение прибыть в Улан-Батор. Ведь такое приглашение монгольское правительство посылало Панчену через Доржиева, еще когда он ездил в Пекин в 1924 г.16
В 1925 г. делегаты МНР, посланные на переговоры с китайцами, встретились в Пекине с Панчен-Богдо. Представитель Коминтерна Т.Рыскулов, вначале тоже собиравшийся пойти «на поклон», потом «счел это неудобным перед довольно искренно религиозными моими монголами». А.Амар, Цэцэн-хан и другие делегаты говорили Панчену о желании населения Монголии, чтобы он приехал, об отрицательном отношении к китайцам. Делегация привезла в ЦК МНРП письмо Панчена, где он писал о давнем желании побывать в Монголии. Хатан-Батор Максаржав и некоторые другие верующие из руководства высказались «за», Джадамба, Хаянхярва, Дамбадорж и другие из «молодого крыла» — «против». Вопрос остался открытым. Все переговоры проходили под контролем
"17
советских представителей .
Гражданам МНР в то время иногда разрешалось ездить на поклон к Панчену. Согласно донесениям некоего И. Г. Салтыкова в ОГПУ, инструктор снабжения МНРА Шпильман с шоферами-монголами военного гаража был в Калгане. Он хотел возвратиться, но шоферы требовали поездки в Пекин на поклон к Панчен-Богдо. Они послали телеграмму в военное министерство, и поездку им разрешили18.
В сентябре 1925 г. Фэн Юйсян для установления контактов с Панченом попытался использовать ордосского гэгэна Ванданниму — одного из основателей народно-революционной партии Внутренней Монголии (НРПВМ). «Фэн имеет в виду использовать его для посылки в пров. Шаньси и Утай-Шань на предмет привлечения ламы Банчэнь Эрдэни в Долоннор на постоянное жительство». Ванданнима прибыл из Пекина в Калган и должен был задержаться там для встречи с Фэном19 Однако Фэн не смог реализовать этот план. Панчен наладил контакты с Чжан Цзолинем и уехал в его столицу Мукден.
Причина отъезда из Пекина была следующая. Китайское Бюро по монголо-тибетским делам отпустило на Панчен-Богдо недостаточно средств. Поэтому в один из приездов Чжан Цзолиня в Пекин Панчен обратился к нему с жалобой на бюро. Чжан сделал выговор его главе Гун-вану (князю Гунсэннорову. — Ред.)]. Отношения Панчена с бюро обострились. Тогда Панчен обратился за помощью в Мукден. Его приезду туда китайские чиновные круги придавали большое значение20.
Чжан Цзолинь предоставил императорский монастырь Хуансы в Мукдене под резиденцию Панчена21. Для него была создана монгольская типография22. В Мукдене полиции был отдан строгий приказ об охране Панчена, о наблюдении за приезжающими монголами и недопущении красной пропаганды. По агентурным сведениям, он хотел созвать широкое совещание монголов, чтобы обсудить, на кого должна ориентироваться Монголия. Приток паломников в день был 300-500 человек, в основном из Внутренней Монгол
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.