Марии Кюсевой, Дарьи Рыжовой и Тимофея Архангельского «Схемы многозначности у русских прилагательных и наречий: корпусно-ориентированная база данных» (с. 313-322), по сути, является презентацией семантической базы данных многозначных единиц, над созданием которой работают авторы. Как утверждается в статье, эта база данных имеет не только практическое значение для частных исследований полисемии, она также содержит важные теоретические импликации. Во-первых, подтверждается идея о системной организации лексики. Во-вторых, в базе встречаются такие семантические переходы, которые не предсказываются существующими лингвистическими моделями. Следовательно, современные теории лексических процессов нуждаются в уточнении.
Сведения об авторе:
Мария Борисовна Коношенко Российский государственный гуманитарный университет / Институт языкознания РАН / Московский государственный гуманитарный университет им. М.А. Шолохова eleiteria@gmail. сот
Рецензируемый сборник, несомненно, будет интересен широкому кругу читателей, в первую очередь славистам и синтаксистам.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Veyrenc 1979 - Veyrenc J. Structure de la proposition infinitive impersonelle (en russe contemporain). Revue des etudes slaves. 1979. T. 49.
Yang 1983 - Yang D.-W. The extended binding theory of anaphors. Language research. 1983. Vol. 19.
Say 2005 - Say S. The pragmatic motivation of antipassive in Russian. Pragmatics today. Piotr Cap (ed.). Frankfurt am Main, 2005.
М.Б. Коношенко Information about the author:
Mariya B. Konoshenko
Russian state university for humanities /
Institute of linguistics (RAS) /
Sholokhov Moscow state university for
the humanities
eleiteria@gmail. com
Moscow / Russia
O. Inkova, P. Hadermann (éds). La corrélation: Aspects syntaxiques et sémantiques. Genève: Librairie Droz S. A., 2013. 384 p. (Recherches et rencontres 32). ISBN 978-2-600-01754-1.
Рецензируемый сборник статей посвящен особому классу конструкций сложного предложения, в современной литературе называемых коррелятивными1. В самом общем смысле коррелятивной считают любую полипредикативную конструкцию, в которой некоторый элемент зависимой клаузы формально соотносится с другим элементом главной клаузы; при этом оба элемента являются не вершинами, а полноценными составляющими (именными группами, группами наречий и т.п.), возможно выраженными местоименными формами. Часто считают, что зависимая клауза при этом должна примыкать к главной, а не к
1 Эти конструкции, точнее те из них, которые используются как относительные, известны также под некоторыми другими названиями: «местоименно-соотносительные» [Белошап-кова 1989: 758]; «архаический тип» релятивизации [Зализняк, Падучева 1975]; «диптих» («diptyque» [Haudry 1973]); «примыкающие относительные предложения» («angeschlossene Relativsatz» [Lehmann 1984: 122], «adjoined relative clauses» [Hale 1976]) и др.
коррелятивному элементу внутри последней («корреляту»). Примеры конструкций, однозначно рассматриваемых в современной литературе как коррелятивные, приведены ниже:
(1) Кто не работает, тот не ест.
(2) The more you read, the less you understand.
(3) Цо 1эгЫ vэha кьэп
которая девушка там стоящая
hs], уо 1этЫ hs
есть она высокая есть
'Девушка, которая там стоит, - высокая'. (букв. 'Которая девушка там стоит, она высокая.')
(хинди, [МсСа-^еу 2004: 291])
(4) gà màg ya [ko yi
иди рис с 1+2du спала
le é plà] à leg
женщина def у 3sg к
'Отнеси риса женщине, у которой мы
спали'.
(уан, [Nikitina 2012: 320])
Эти предложения хорошо иллюстрируют основные типы коррелятивов. Коррелятивы
различаются функционально: в (1) и (3)-(4) приведены конструкции, функционирующие как относительные, но способные также выполнять и другие роли (ср. русск. когда... тогда), тогда как конструкция в (2) ограничена функцией сравнения (в литературе такие кор-релятивы принято называть «сравнительными коррелятивами» - «comparative correlatives»). Кроме того, имеются и формальные различия: если в (1) и (3) присутствуют вопросительные или относительные местоимения, в норме не употребляющиеся в независимых предложениях и тем самым сообщающие одной из клауз зависимый статус, то в (2) и (4) в обеих клаузах используются показатели, не маркирующие подчиненный статус предложения (определенные ИГ, личные и указательные местоимения). Кроме того, если в русских предложениях типа (1) и в английских предложениях типа (2) зависимая клауза не может быть вложена в главную, что делает конструкции близкими к паратаксису, то такое вложение допустимо в хинди [Bhatt 2003: 504] и проиллюстрировано для уан в самом примере (4).
Эти и многие другие параметры варьирования коррелятивов в языках мира и в рамках отдельных языков отмечались в литературе начиная с классических работ [Minard 1936; Haudry 1973]. В этих работах были рассмотрены коррелятивные конструкции в санскрите и латыни, обслуживающие релятивизацию и смежные функции; именно подобные конструкции обычно считают «каноническими» корреляти-вами, или коррелятивами «в узком смысле». При этом как формальное, так и функциональное разнообразие конструкций, схожих с примерами (1)-(4) в языках мира, приводит к тому, что чрезвычайно затруднительно предложить непротиворечивое определение коррелятивов, в результате чего границы этого класса конструкций оказываются весьма зыбкими. Авторы и редакторы рецензируемого сборника статей ставят перед собой задачу решить проблему определения и классификации коррелятивных конструкций путем использования многофакторного подхода, сочетающего синтаксические и семантические критерии.
В последние годы коррелятивные конструкции, благодаря своим отличиям от канонических относительных предложений и во многом промежуточному статусу между сочинением и подчинением, привлекают большое внимание исследователей, работающих в различных парадигмах. Однако из недавних обобщающих работ, посвященных коррелятивам, можно отметить лишь сборник [Liptak 2009]. Несмотря на то что появилось уже достаточно много исследований, посвященных этим конструкциям в различных языках, типология и теория кор-
релятивов сегодня продолжают основываться преимущественно на данных индоарийских языков (прежде всего, хинди), в меньшей степени - славянских, а также венгерского. Парадоксальным образом, данные латинского языка, где коррелятивы были, пожалуй, впервые после санскрита описаны подробно, практически не фигурируют в теоретических работах. Кроме того, остаются малоизученными корре-лятивы в современных романских языках, где они присутствуют в качестве маргинальной, но вполне живой конструкции. Наконец, работы, посвященные русскому языку, где коррелятивы употребляются весьма широко, исчисляются единицами. Поэтому появление настоящего сборника, где подробно рассматриваются в числе прочего данные французского, латинского и русского языков, является важным шагом вперед для типологии коррелятивных конструкций, существенно обогащающим ее эмпирическую базу.
Введение за авторством редакторов сборника, О.Ю. Иньковой и П. Адерманн, содержит краткий обзор общей структуры книги и каждой из вошедших в нее статей, а также включает в себя обсуждение некоторых важных общих вопросов, связанных с синтаксисом и семантикой коррелятивов. Так, наряду с перечислением ряда признаков, которые однозначно относят конструкцию к коррелятивам (таких, например, как наличие лексических пар, в том числе соответствий вида «антецедент - анафорическое выражение»; синтаксическая «созависимость» элементов конструкции), ставится также вопрос о границах коррелятивной конструкции. Так, остро стоит проблема «факультативных» коррелятов: можно ли считать конструкции с опущением одного из элементов коррелятивными (с. 14)? Исходя из строго формального определения коррелятивов, предполагающего наличие двух явно выраженных элементов, мы вынуждены исключать из этого класса все случаи «опущения» коррелята. Во многих случаях такой анализ оправдан: так, в бесермянском диалекте удмуртского языка коррелят может отсутствовать только при совпадении его падежа с падежом относительной группы [Беляев 2012], что является типичным требованием для так называемых безвершинных относительных (free relatives), но не ожидаемо для корреляти-вов. В осетинском языке опущение коррелята допустимо только в случае, если зависимая клауза выполняет роль целевого придаточного или сентенциального актанта и находится в конце предложения [Belyaev in print], при том, что в осетинском нулевые местоимения в норме допустимы только в позиции субъекта. Однако в некоторых языках, например в тибетском, «опущение» коррелята допустимо тогда
и только тогда, когда язык в целом допускает нулевую анафору [Cable 2009: 200-204], и для таких конструкций анализ в терминах «нулевого» коррелята представляется оправданным. Общий вывод состоит лишь в том, что данная проблема не имеет универсального решения и определение границ коррелятивов должно производиться в каждом языке на основании внутриязыковых критериев; большую роль также играют теоретические предпосылки, из которых исходит конкретный анализ. Как мы увидим ниже, статьи, вошедшие в рецензируемый сборник, полностью подтверждают этот вывод: как границы коррелятивной конструкции, так и критерии их выделения в разных работах существенно различаются даже в тех случаях, когда речь идет об одном и том же языке.
Первый раздел книги, «De la co-rélation à la corrélation», посвящен общим вопросам синтаксиса и семантики коррелятивов, проблеме определения коррелятивной конструкции и обозначения ее границ. В частности, рассматриваются проблемы классификации конструкций, схожих с «каноническими» коррелятива-ми в таких языках, как латинский или санскрит (ср. (1) и (3)-(4)), но не обладающих всеми характерными для них свойствами.
Статья К. Мюллера «Corrélation et complementation dans les comparatives du français dans une perspective typologique» посвящена рассмотрению французских сравнительных конструкций с позиций типологии коррелятивов и их классификации с точки зрения концепции Л. Стассена. Статья интересна прежде всего подробным рассмотрением языковых
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.