ОБЩЕСТВО И ЭКОНОМИКА, № 6, 2014
© 2014 г.
Владимир Папава
академик НАН Грузии
доктор экономических наук, профессор
ректор Тбилисского государственного университета
имени Иванэ Джавахишвили
(e-mail: rector@tsu.ge)
О «НЕКРОЭКОНОМИЧЕСКОМ ПОСТИНДУСТРИАЛИЗМЕ» НА ПОСТСОВЕТСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ (НА ПРИМЕРЕ ГРУЗИИ И РОССИИ)
В статье рассматриваются особенности постсоветской экономики, приобретшей черты «некроэкономики» прежде всего под влиянием наследия советской командной экономической системы. И в Грузии, и в России к настоящему времени сложились по сущности одинаковые потребительские модели развития бедной страны. Для перехода к инновационной модели экономического развития необходима политика стимулирования предложения, но эта задача в Грузии и в России может быть решена различными путями.
Ключевые слова: некроэкономика, постсоветский постиндустриализм, потребительская модель развития, бедность, стимулирование предложения, инновационная экономика.
Современная глобальная экономика, к сожалению, все больше приобретает черты стагнационного состояния, что в равной мере касается как развитых, так и развивающихся стран мира1. В этой ситуации проблема выбора модели, которая смогла бы обеспечить стабильный экономический рост и устойчивое экономическое развитие, является одной из наиболее актуальных как для экономической науки, так и для экономической политики. К сожалению, приходится констатировать, что общепризнанная как наиболее приемлемая с данной точки зрения модель экономического развития, основанная на инновационной экономике, на деле постепенно была
1 См., например, Стиглиц Дж. Е. Запланированная стагнация // Project Syndicate, 6 февраля, 2014, http://www.project-syndicate.org/commentary/joseph-e--stiglitz-aigues-that-bad-policies-in-rich-countries--not-economic-inevitability--have-caused-most-people-s-standard-of-living-to-decline/russian; Рубини Н. Проблемы на рынках развивающихся стран // Project Syndicate, 31 января, 2014, http://www.project-syndicate.org/commentary/nouriel-roubini-explains-why-ma-ny-previously-fast-growing-economies-suddenly-find-themselves-facing-strong-headwinds/russian.
вытеснена моделью финансовой экономики1, что в итоге и привело к глобальному финансовому кризису, переросшему в экономический кризис. Как следствие, современный мир, особенно после глобального финансового и экономического кризиса, находится в поиске новой модели экономического развития2.
Эта проблема не в меньшей степени волнует и постсоветские страны, для которых ориентация на такую экономическую модель, которая обеспечила бы устойчивое развитие, была одной из наиболее острых в процессе перехода к рыночной экономике и по сей день остается таковой3.
Помимо общих, у посткоммунистических стран есть и специфические сложности, не только препятствующие достижению стабильного экономического роста, но и обусловливающие выбор модели экономического развития. При изучении главных особенностей экономики постсоветских стран и основных характеристик моделей их экономического развития мы рассмотрим в качестве примеров экономические модели России и Грузии. Несмотря на очевидные различия между этими странами (размеры экономики, ориентация экономики на экспорт энергетических ресурсов для России и ориентация экономики на внешнюю финансовую помощь и на прямые иностранные инвестиции для Грузии), эти страны «объединяет» общее советское прошлое, общность задач, решаемых при переходе к рыночной экономике, и осуществленных шагов в этом направлении. Особую актуальность такому сравнительному анализу моделей экономического развития России и Грузии придают сложившиеся экономические взаимоотношения между этими странами в постсоветское время, эволюция этих взаимоотношений, особенно на фоне возникшего в последние годы российско-грузинского конфликта.
Прежде чем приступить к анализу моделей экономического развития России и Грузии, необходимо охарактеризовать то посткоммунистическое экономическое наследие, от которого по сей день в большей или меньше степени страдают эти страны.
Некроэкономика «постсоветского постиндустриализма». В отличие от общепринятого содержания (ставшего уже классическим) понятия
1 Городецкий А.Е. Антикризисное регулирование и модели посткризисного развития России // Экономика Украины, № 5, 2013, с. 67.
2 См., например, Модели посткризисного развития: глобальная война или новый консенсус. М.: Фонд «Посткризисный мир», 2009-2010, http://www.postcrisisworld.org/files/finan-cial_report_ru_2010_ok.pdf.
3 См., например, Будкин В. Современная экономическая ситуация в регионе СНГ: между кризисами? // Центральная Азия и Каваказ, Т. 16, Вып. 3, 2013.
6 Общество и экономика, № 6
«постиндустриальное общество»1, деиндустриализацию и научно-техническую деградацию2 посткоммунистических стран с некоторой долей иронии можно квалифицировать как уродливый «постсоветский постиндустриализм»3. Снижение доли промышленности в экономике этих стран было обусловлено не ростом высококачественных и, в том числе, инновационных услуг, а непосредственно спадом промышленного производства, в некоторых случаях даже при отсутствии сколько-нибудь значительного развития таких услуг.
Как известно, после развала СССР произошла широкомасштабная деиндустриализация российской (как и всей постсоветской) экономики, в результате чего многие отрасли и предприятия промышленности, которые создавали основу экономики СССР, были потеряны4. Возник феномен «некроэкономики», которая объединяет предприятия, не способные производить конкурентоспособную продукцию5. Их существование является посткоммунистическим результатом отрицания конкуренции в командной экономике. В условиях же здоровой системы рыночной экономики некроэ-кономики как таковой не существует, т. к. функционирование неконкурентоспособных предприятий приводит к невозможности сбыта произведенной ими продукции, что обусловливает неплатежеспособность этих предприятий, что в итоге приводит к их банкротству.
Некроэкономика зарождалась в недрах командной экономики, а специфика постсоветского перехода к рыночной экономике привела к тому, что экономика не избавилась от «мертвых» предприятий. Возникшую специфическую экономическую систему можно квалифицировать как посткоммунистический капитализм6. Экономический спад, наблюдавшийся после развала СССР и в России, и в Грузии, во многом был следствием суще-
1 См., например, Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. М.: Academia, 1999; Иноземцев В. Л. (ред.). Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология. М.: Academia, 1999; Block F. Postindustrial Possibilities: A Critique of Economic Discourse. Berkley: University of California Press, 1990.
2 См., например, Князев Ю. Перспективы российской экономики: шанс на ускорение // Общество и экономика, № 2-3, 2014, с. 28.
3 Городецкий А.Е. Антикризисное регулирование и модели посткризисного развития России, № 5, с. 68.
4 Городецкий А.Е. Антикризисное регулирование и модели посткризисного развития России // Экономика Украины, № 4, 2013, с. 72.
5 Папава В. Некроэкономика - феномен посткоммунистического переходного периода // Общество и экономика, № 5, 2001; Papava V Necroeconomics - the Theory of Post-Communist Transformation of an Economy // International Journal of Social Economics, Vol. 29, №. 9-10, 2002.
6 Папава В., Беридзе Т. Очерки политической экономии посткоммунистического капитализма (опыт Грузии). М.: Дело и Сервис, 2005.
ствования потенциально «мертвых» предприятий, продолжающих функционировать во многом применительно к уже не существующему режиму командной экономики. Высокая доля сохраняющегося изношенного, устарелого производственного оборудования и низкий уровень обновляемости производственных мощностей1 является той почвой, на которой и «процветает» некроэкономика.
Сохранение некроэкономики во многом обусловливается наличием так называемой «технологической ловушки», когда фирма предпочитает оставаться в рамках старой, менее эффективной технологии, нежели переходить на более современную производственную технологию, даже при наличии такой возможности2.
Главной причиной возникновения технологической ловушки является доминирование краткосрочных интересов фирм над долгосрочными, возникающее прежде всего из-за слабого доверия (а порой, и явного недоверия) экономических агентов к государственной власти, к проводимой ею экономической политике, что вызвано политической, правовой и макроэкономической нестабильностью стран посткоммунистического капи-тализма3. Неудивительно, что в трансформационном обществе наиболее чувствительным является соотношение экономического оптимизма и пессимизма среди различных групп населения. При этом следует помнить, что в отличие от оптимиста, который максимизирует выгоду при высокой терпимости к риску, пессимист минимизирует риск при некоторой приемлемой, но гарантированной выгоде4.
Технологическая отсталость производства обусловливает его низкую рентабельность, что, в свою очередь, не может обеспечить должный уровень собственных инвестиций для замены основного капитала. В итоге деградация производственной базы усугубляется5.
Немаловажным фактором, определяющим стабильность технологической ловушки, является отсутствие бурного экономического роста из-за технологической отсталости, что приводит к сохранению этой отсталости, т. к.
1 Балацкий Е.В. Постсоциалистический российский бизнес: противоречия развития и результаты функционирования // Общество и экономика, № 7-8, 2005, сс. 99-103.
2 Балацкий Е.В. Экономический рост и технологические ловушки // Общество и экономика, № 11, 2003.
3 Балацкий Е.В. Институциональные и технологические ловушки // Журнал экономической теории, № 2, 2012, сс. 56-57.
4 Кесельман Л.Е., Мацкевич М.Г. Экономический оптимизм/пессимизм в трансформирующемся обществе, 1998, http://www.nir.ru/sj/sj/12kesel.htm.; Балацкий Е. В. Роль оптимизма в инновационном развитии экономики // Общество и экономика, № 1, 2010, с. 17.
5 Сорокин Д.Е., Сухарев О. С. Структурно-инвестиционные задачи развития экономики России // Экономика. Н
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.