О нравственности, патриотизме, культуре
и бескультурье (актуальный разговор на вечные темы)
От редакции. Предлагаем читателю журнальный вариант "круглого стола" по проблемам нравственности и духовности, организованного Санкт-Петербургским гуманитарным университетом профсоюзов. Состоявшаяся дискуссия интересна не только тем, что она носила межцисциплинарный характер. Не менее важно другое: в ней теоретические проблемы философии этики рассматривались в контексте реальных нравственных процессов, которые происходят сегодня в России и мире.
Участвовали:
Гранин Даниил Александрович - писатель, Герой Социалистического Труда, почетный гражданин Санкт-Петербурга, почетный доктор СПбГУП;
Гусейнов Абдусалам Абдулкеримович - директор Института философии РАН, заведующий кафедрой этики философского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, доктор философских наук, профессор, академик Российской академии наук, почетный доктор СПбГУП;
Запесоцкий Александр Сергеевич - ректор СПбГУП, заведующий кафедрой философии и культурологии, доктор культурологических наук, профессор, академик Российской академии образования, член Президиума РАО, заслуженный деятель науки РФ;
Капица Сергей Петрович - главный научный сотрудник Института физических проблем им. П.Л. Капицы, доктор физико-математических наук, профессор, действительный член Российской академии естественных наук, действительный член Европейской академии наук, заместитель председателя Российского Пагуошского комитета при Президиуме РАН;
Мамонтов Владимир Константинович - главный редактор газеты "Известия";
Резник Генри Маркович - президент Адвокатской палаты г. Москвы, заведующий кафедрой адвокатуры Академического правового университета при Институте государства и права РАН, член Общественной палаты РФ, кандидат юридических наук, заслуженный юрист РФ.
А.С. Запесоцкий: Провести сегодняшнюю встречу было идеей Даниила Александровича Гранина. Именно он предложил собраться в таком составе. И если я верно понимаю, он бьется над одной из величайших загадок: откуда, собственно, берется совесть. Возможно, откуда-то свыше... Начните беседу, Даниил Александрович.
Д.А. Гранин: Я произнесу свою "слезницу" по поводу того, что мне не дает покоя в последнее время. Начну с ближайшего примера. Несколько месяцев я наблюдал, как идет торговля вокруг кандидатуры замечательного футболиста Андрея Аршавина, который, ввиду своих успехов, хочет запродаться в европейскую футбольную команду. Он воспитанник команды "Зенит". "Зенит" - это гордость Петербурга, его слава и так далее. А речь идет для Аршавина о том, чтобы выторговать как можно более удобные и выгодные коммерческие условия, допустим, не 800 тысяч, а миллион. Или два.
Я подумал, когда это читал (а я очень Аршавина люблю, он мне нравится как спортсмен, и личность, по-моему, приятная), - так что же такое патриотизм, к которому мы привыкли, о котором мы так любим говорить? Тем более в отношении Петербурга, где горожане славятся особым патриотизмом. Это с одной стороны. С другой стороны - вроде все естественно: человек хочет выгодных условий. Карьера футболиста, да и каждого спортсмена короткая, и надо как-то стараться обеспечить себя и свою семью получше. Можно ли в этих условиях оставаться патриотом или нет? Или считаться патриотом?
Сегодня мы столкнулись с такой ситуацией, с такой жизнью, непривычной для нас, где ценности стали совершенно другими. Вопрос в том - свойственно это только нашему обществу или вообще миру? Все-таки попробуем начать с нашего общества. В советской жизни были неоспоримые ценности или, во всяком случае, были ценности, которые казались нам неоспоримыми. Строительство небывалого справедливого социалистического общества, к примеру. Ради такой цели стоило жить! Вся эта самобытность и масштабность сегодня исчезла. Нет крестьянства, нет рабочего класса с его трудовыми подвигами... Все подвергнуто сомнению и выкорчевано - вместе с корнями нашей жизни. Корни, исчезли корни! Плюс то, что происходит сегодня в образовании - школьном, а затем и институтском. Это ЕГЭ, компьютерная система обучения. Она настолько обезличена, она напрочь лишает ощущения идентичности или самоидентичности российской жизни. Все - плоды глобализма, все становится принадлежностью европейской или всемирной системы.
Я как человек литературы это особенно болезненно ощущаю, потому что в школах прекращается изучение литературы. А ведь она на протяжении более 100 лет создавала нашу русскую интеллигенцию. Я вижу, как угасает интерес к поэзии. Прекратились поэтические вечера, телевидение этим не занимается совершенно, уменьшается потребление художественной литературы вообще, а особенно русской. Эта цифровая, двоичная система - "да - нет", "плюс - минус" - не позволяет наслаждаться ни литературным языком, ни историей России, ни поэзией. Они становятся сегодня собственностью компьютерного обучения или экзаменов, которые уже не играют особенной роли ни для школьников, ни для студентов, потому что это все стало таг§тет, все - побочные системы. А что же остается от того, что составляло любовь к России, любовь к своей стране?
Вот я имел возможность как-то говорить с ребятами, которые идут в армию. А что они должны будут защищать в этой стране, что? Олигархов? Бюрократов? Возможность подзаработать? Ведь защищают сокровенный смысл жизни. А я все чаще задумываюсь - а в чем он для меня"? От деревни на Новгородчине, где прошло мое детство, ничего не осталось, ничего. Совершенно другая местность, печальная заброшенность. Поля заросли...
Боюсь, у нас теперь вся страна так заросла. Когда я был на фронте, в 1941-1942 гг. мы стояли в Шушарах, и позади нас был Петербург, Ленинград, виден был силуэт города, видно было, как его бомбят. Не только я один, мы все понимали, что это - Ленинград, Петербург. И это понимание, эту нашу великую историческую ценность мы защищали - как и в целом Родину. Знаете, Россия существовала, наверное, как каждая страна, реализовываясь в особых гуманитарных вещах - музыке, литературе, поэзии. Существовала даже независимо от того, как мы ее изучали в школе. Она с детства входила в человека неведомыми путями, составляла то духовное начало, которое поддерживало и во время войны, и после, несмотря на все лишения, и безобразия, и бедность, и скудость жизни. Что происходит сегодня? Я думаю, мы присутствуем при истреблении любви к Отечеству, гибели ее. Мне все труднее объяснить даже самому себе - за что сегодня любить свою страну? Что остается? И насколько прочно то, что остается?
С.П. Капица: То, что сказал Даниил Александрович, по-моему, более чем существенно. Понять, почему вот это происходит, может быть, и есть задача нашего сегодняшнего собеседования, как я понимаю. И вы, Даниил Александрович, нас озадачили.
Происходящее можно обозначать разными понятиями, выразить в различных формах, но одним словом это - кризис. Вернее, кризисы. Скажу об этом позже. Чем наш век отличается от предыдущего? Мы пьем кофе без кофеина, водку без алкоголя, занимаемся сексом без любви, курим табак без никотина. Вы говорите, что из жизни ускользает смысл и спрашиваете: что защищать? Это одна сторона дела. Теперь другая. Вы говорите о патриотизме. Когда я был совсем маленьким мальчиком и жил в Англии, я усвоил очень важный тезис английского патриотизма It's my country - right or wrong ("Это моя страна - права она или нет"). Что бы моя страна ни делала, даже оккупировала и сжигала, она априори права. Помню, я был на одной международной дискуссии очень высокого уровня. Чтобы как-то побороть противников, я сказал Генри Киссинджеру, что был воспитан в детстве на этом принципе. Он страшно разозлился и сказал: "Как Вы смеете апеллировать к таким формулам?!". Эта формула Британской империи была ему неудобна. Он мне ответил высказыванием английского философа и литератора Самуэля Джонсона, вроде Козьмы Пруткова нашего, который сказал: "Патриотизм - это последнее прибежище негодяев". Джонсон жил в XVIII в., это век Просвещения. Тогда уже стартовал тот процесс, о котором вы сказали. Так что все началось не сейчас и не у нас. Просто Россия, как обычно, действует по принципу: "если у них насморк - у нас холера". Но, может быть, нам просто так это кажется, потому что мы здесь живем. Наш насморк (а тем более холера) всегда кажется страшнее, чем их.
Но это не столь важно. Важнее другое: сейчас человечество переживает несколько жесточайших кризисов. Есть кризис более страшный, чем Вы сказали, - мало детей. Во всех развитых странах, упрощенно говоря, чтобы население страны было бы стабильным, требуется 2,2 ребенка на семью, без этого население будет убывать. Сейчас в России этот показатель составляет 1,4, на Украине - 1,09. Во всех развитых странах детей существенно меньше научной нормы. Грубо говоря, для всех развитых стран по одному ребенку на семью не хватает. Вы можете говорить, что это происходит из-за образования, системы ценностей, но такая ситуация складывается и в Японии, и в Корее, где другая система ценностей, и еще во многих странах. В такой сложной стране, как Китай, это еще регулируется, но там подобный процесс тоже идет - как следствие того, что произошел распад семьи: больше разводов, чем браков. А ценнейшие связи между поколениями, которые удерживали семью (бабушки заботились о внуках, все поколения были вместе), в значительной мере разрушены. Это объективный процесс. Повторяю, имеет место в самых развитых благополучных странах. Возьмите Европу, ее Север, Швецию - там демографическая ситуация не совсем плоха только благодаря замещению основного этноса "пришельцами", будь то алжирцы во Франции или турки в Германии. Самые разнообразные люди находят себе приют в Швеции. У нас, вы знаете, народонаселение поддерживается в основном за счет иммигрантов. Это дешевая рабочая сила. И они, простите за биологизм, быстро размножаются. Надо быть очень аккуратным, когда мы оцениваем, идеологизируем такие процессы. Но они, несомненно, происходят.
С моей точки зрения, а я данной проблемой занимался последние 10 лет, это связано с глобальным демографическим кризисом. Все человечество росло
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.