РОССИЙСКАЯ АРХЕОЛОГИЯ, 2004, № 1, с. 120-125
ДИСКУССИИ
О ПРОБЛЕМЕ СОХРАНЕНИЯ АРХЕОЛОГИЧЕСКОГО НАСЛЕДИЯ
© 2004 г. Г. Ю. Стародубцев, А. В. Зорин, А. Г. Шпилев
Курский государственный областной музей археологии
Возникшая в начале 1990-х годов проблема незаконных раскопок за десятилетний период своего бурного становления и развития приобрела масштабы национальной трагедии. Основными причинами расцвета незаконных раскопок можно назвать несовершенство законодательства, доступность поискового оборудования, сложение слоя обеспеченных людей интересующихся древними предметами и, как это ни странно звучит, возросший интерес к отечественной истории. Большую роль сыграло также и то, что кладоис-кательское движение складывалось на базе клубов коллекционеров, изначально используя их организационные структуры и разветвленные связи.
О серьезности ситуации свидетельствуют материалы круглого стола, опубликованные в журнале "Российская археология" № 4 за 2002 г. К сожалению, о положении дел в Курской обл. там свидетельствовал материал, представленной С.П. Щавелевым, человеком, в общем-то далеким от проблем сохранения историко-археологи-ческого наследия, часто по-своему трактующим публикации в местной прессе.
Курская обл., в силу своего пограничного положения, оказалась в зоне внимания не только российских (Москва, Тула, Воронеж), но и украинских (Сумы) "специалистов" по несанкционированным раскопкам. К центрам местного кладо-искательства можно отнести Курск, Курчатов и Рыльск, группы из которых не только активно "работают" на местных археологических памятниках, но и выезжают в соседние Брянскую, Белгородскую и Воронежские области. Администрация Курского государственного областного музея археологии неоднократно обращалась за помощью в УФСБ, УВД, Курскую таможню, ставила в известность областную администрацию, обращая их внимание на безостановочное разграбление памятников, называя имена руководителей и участников этих групп. Но, как правило, все это оставалось гласом вопиющего в пустыне.
Полнейшая безнаказанность приводит к тому, что курские кладоискатели становятся все более и более беззастенчивыми в своих действиях. Они приходят в музей с предложениями совместного исследования курских памятников на долевой основе. Получив же отказ, заявляют ученым: "Пока вы, нищие археологи, изыщете средства на рас-
копки хотя бы одного памятника, мы раскопаем всю Курскую область". Об амбициях этих людей свидетельствует и созданный ими сайт "Кладоискатель Черноземья", в котором демонстрируются "археологические, нумизматические, и другие находки, сделанные частными лицами на территории Курской области; их детальное описание, фото- и другая информация, медная и бронзовая пластика IX-XVII вв., продажа жителями Курска и области предметов коллекционирования". О том, что сайт рассчитан не только на жителей области, говорит такая услуга, как "бесплатная доставка в Москву или Санкт-Петербург, в другие города по договоренности". Интересно отметить, что названный в сайте контактный телефон принадлежит вполне официально действующему объединению - Курскому областному клубу нумизматов. Демонстрируются на сайте и предметы, фотографии которых вызывают у местных археологов настоящий шок. Среди них сребреник Владимира Святославича (1 тип, штемпель № 39), обнаруженный кладоискателями у д. Банищи (Льговский р-н), в "привычном для себя окружении брактеаподоб-ных подвесок и подражаний куфическим дирхемам", а также сребреник Святополка, место находки которого неизвестно.
Следы еще одного сребреника из Курской обл. обнаружились недавно уже в Москве: 11 ноября 2002 г. через посредство Сберегательного банка РФ, ГИМ приобрел сребреник Владимира (Вестник ГИМ. 2002. № 4). Ранее эту монету предлагали для приобретения Курскому музею археологии за 1700 долл. Мы отказались от подобной сделки - и результат? В данном случае монету удалось приобрести ГИМу. Но с тем же успехом (и даже с большим) она могла уйти на сторону и пропасть без следа.
A.A. Формозов в своем выступлении на Круглом столе приводит пример с покупкой уникальной античной коллекции Эрмитажем: "под тем предлогом, что в противном случае все продадут за границу. Пусть лучше хорошие вещи останутся у нас. Доля смысла в этом есть, безусловно, но вот как вести себя в таких ситуациях - нужно подумать и какие-то рекомендации дать" (Незаконные раскопки... С. 79). Там же приводится и ряд других аналогичных случаев: "В результате разъяснительной работы среди коллекционеров два
клада были безвозмездно переданы в ГИМ и МГУ, еще один приобретен закупочной комиссией ГИМа" (Незаконные раскопки..., 2002. С. 84). Правильно ли это? Подобные случаи ведь не единичны, с ними сталкиваются многие.
В 2000 г. фондово-закупочной комиссией Курского музея археологии была приобретена коллекция арабских и джучидских монет, собранных на поселении, прилегающем к известному Рат-скому городищу. К коллекции прилагалась схема памятника с нанесенными на нее местами находок каждой из монет. К слову сказать, владелец данной коллекции был вовсе не "некто господин Катышев", как утверждает С.П. Щавелев (Незаконные раскопки., 2002. С. 86), почему-то полагая, будто курские археологи буквально состоят на службе у этого зловещего "профессора Мори-арти" "черного" рынка древностей области", выполняя для него "экспертизу его добычи с курских городищ" и экспонируя "ее у себя для широкой публики на временной выставке "Старинные монеты России" в 1999 г.". Такая выставка, правда, действительно проходила тогда в музее, но экспонировалась на ней отнюдь не грабительская добыча "торговца антиквариатом", а обычная нумизматическая коллекция из 147 медных российских монет XVIII - начала XX в. Вряд ли это следует считать явлением более криминальным, чем ежегодные выставки коллекций курских филателистов, которые проходят в его же стенах.
Впрочем, речь сейчас не о том. Следовало ли отказаться и в данном случае? Где бы после этого "всплыли" эти 88 монет и 2 раковины каури? Следует ли вообще отказываться, если в руки музейных сотрудников хотя бы на время попадают редкие и просто уникальные предметы, если появляется возможность зарисовать и сфотографировать их? Или же лучше гордо "не заметить" этих вещей, отдав их судьбу целиком на откуп черному рынку? Или вызвать милицию и выслушать все, что может сказать разгневанный законопослушный гражданин, которого вдруг клеветнически обвиняют в неслыханных грехах, а он-то всего-навсего нашел какие-то вещицы у себя на огороде и принес их показать в музей? Или же, наконец, следует напасть на попавшегося под руку "кладоискателя", отобрать находки (если хватит сил!) и ... оказаться самому обвиненным в разбойном нападении с целью грабежа? Ничуть не утрируя, можно сказать, что других вариантов поведения в данной ситуации пока придумать сложно.
Встречи с грабителями "в полевых условиях" разнообразием вариантов также не блещут. Стоит вспомнить прозвучавшее выступление на Круглом столе: "Даже их [археологов] присутствие в Гнез-дове в разгар "черного сезона" (май-июнь) не может предотвратить разграбления ценностей: хорошо экипированные "черные археологи" с автомо-
билями, мобильными телефонами и оружием легко избавляются от назойливого внимания ученых. Мы чувствуем себя рядом с ними просто беззащитными" (Незаконные раскопки., 2002. С. 84).
Аналогичная ситуация прослеживается не только в Гнездово. Ведь грабители в большинстве случаев ничуть не скрываются. Их имена, адреса и номера автомобилей зачастую известны, но что это дает? Даже в случаях задержания их во время сбора материала прямо на памятнике они через час-другой оказываются на свободе со своей добычей - милиция не находит в их действиях состава преступления и в лучшем случае штрафует за неуважение к представителям власти. В Курской обл. так происходило и на Липинском, и на Ратском археологических комплексах. Дело в том, что неоднократно высказываемое пожелание привлекать кладоискателей к судебной ответственности не укладывается, к глубокому сожалению, в нормы современного отечественного законодательства. Кладоискательство фактически легализовано ст. 233 Гражданского кодекса РФ, согласно которой собственниками клада являются лицо, "которому принадлежит имущество (земельный участок, строение и т.п.), где клад был сокрыт" и лицо, обнаружившее клад. Среди последних могут быть не только случайные люди, но и лица, целенаправленно "производящие раскопки или поиск ценностей". Под эту формулировку вполне попадают не только археологи, но и обычные грабители-кладоискатели. Правда, в этой же статье содержится пункт, согласно которому клад, содержащий "вещи, относящиеся к памятникам истории или культуры", подлежит передаче в государственную собственность за вознаграждение в размере 50% его стоимости. Однако это можно рассматривать скорее лишь как благое пожелание, поскольку такие клады, как правило, бесследно растворяются в бездне "черного" антикварного рынка.
Правда, необходимо отметить, что за уничтожение или повреждение памятников истории и культуры, взятых под охрану государства, ст. 243 УК РФ предусматривает наказание в виде штрафа в размере "от двухсот до пятисот минимальных размеров оплаты труда ... либо лишением свободы на срок до двух лет. Те же деяния, совершенные в отношении особо ценных объектов или памятников общероссийского значения, наказываются штрафом в размере от семисот до одной тысячи минимальных размеров оплаты труда ... либо лишением свободы на срок до пяти лет". Но эта статья может быть применена лишь в случае предоставления неопровержимых улик. Сделать же это весьма затруднительно, а подчас практически невозможно. Еще одной проблемой является ограбление кладоискателями невыявленных археологических памятников, на которые не распространяется действие этой статьи.
Правомерно провести сравнение: что будет с человеком, который занимается охотой в заповеднике? Общеизвестно - его объявят браконьером и поступят с ним соответственно. На то есть специальный закон, где предусмотрены меры наказания его нарушителей. А есть ли подобный закон относительно памятников археологии?
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.