Mitchell J.C. Case and situation analysis // The Sociological Review. 1983. Vol. 31. Issue 2. P. 187-211. Naville P. L'automation et le travail humain. Rapport d'Enquete (France 1957-1959): Travaux du Centre
d'Etudes Sociologiques. Paris, Centre National de la Recherche Scientifique, 1961. Platt J. "Case study" in American Methodological Thought // Current Sociology. 1992. Vol. 40. № 1. P. 17-48.
Portis L. Les classes socilales en France. Un débat inachvé (1789-1989). Paris: Editions ouvrières, 1989.
Ragin C., Becker H. What Is a Case? Exploring the Foundations of Social Inquiry. New York: Cambridge University Press, 1992.
Sainsaulieu R. L'identité au travail. Les effets culturels de l'organisation. Paris: Presses de la FNSP, 1977.
Simons H. Case study research in practice. London, SAGE Publications Ltd, 2009. Stake R. The art of case study research. Thousand Oaks, CA: Sage Publications, 1995. Thuderoz C., Tournon M. Négocier le temps de travail dans les PME. Des processus d'apprentissage. ANACT, 2001.
Touraine A. L'evolution du travail ouvrier aux usines Renault. Paris: Centre National de la Recherche Scientifique, 1955.
VanWynsberghe R., Khan S. (2007) Redefining case study // International Journal of Qualitative Methods.
2007. № 6 (2). P. 80-94. Yin R. Case study research: design and methods. 5nd ed. US: Sage, 2014.
© 2015 г. П.М. ФЕДОРОВ
О СРАВНИМОСТИ РЕЗУЛЬТАТОВ КРОССКУЛЬТУРНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ (на примере измерения установок в отношении мигрантов)
ФЕДОРОВ Петр Михайлович - кандидат социологических наук, доцент кафедры социальных коммуникаций Поволжского института управления им. П.А. Столыпина (Саратов) (E-mail: 263816@mail.ru).
Аннотация. Проводится вторичный анализ данных международных социологических исследований, Европейского социального исследования и Всемирного исследования ценностей, касающихся измерения социальных установок в отношении мигрантов. Анализируется понятийный аппарат этих исследований с целью выявления расхождений в трактовке содержательного смысла базовых понятий представителями различных культур. С применением факторного анализа доказывается наличие различий в структурах установок россиян и жителей европейских стран. Выдвигаются предположения относительно причин установленных различий.
Ключевые слова:мигрант • социальная установка • кросскультурное исследование • Европейское социальное исследование • Всемирное исследование ценностей • вторичный анализ • факторный анализ
Постановка исследовательской задачи. Глобальные вызовы расширяющихся миграционных потоков с каждым годом оказывают все больше влияния на локальные ситуации внутри отдельных государств, что, в свою очередь, способствует повышению значимости компаративных исследований. Широкие возможности для проведения межстрановых сравнений открывают крупномасштабные международные проекты: Европейское социальное исследование1 (European Social Survey, ESS) и Всемирное
Статья подготовлена в рамках гранта "Коммуникационные механизмы формирования и развития межкультурной толерантности в контексте миграционных процессов евразийского пространства" Поволжского института управления им. П.А. Столыпина.
1 Европейское социальное исследование - социологический опрос, проводящийся раз в два года в более чем 30 европейских странах. Первая волна исследований прошла в 2002/2003 гг., пятая волна - в 2010/2011 гг. В Российской Федерации проведены третья, четвертая и пятая волны исследований.
исследование ценностей2 (World Values Survey, WVS), данные которых находятся в открытом доступе и используются отечественными социологами (см.: [Грязнова, Магун, 2012; Савельев, 2013]). Однако, используя результаты ESS и WVS, ученые не всегда задаются вопросом об их сопоставимости. А ведь такого рода исследования имеют "эвристический смысл, когда сопоставляемые структуры или процессы находятся в рамках одной и той же социокультурной матрицы" [Яницкий, 2012]3. Другими словами, буквальный перенос концептуальных моделей, "работающих" в рамках одной культуры, на иные культуры некорректен и с теоретической, и с методологической точек зрения. Учитывая актуальность проблемы, постараемся на примере измерения социальных установок в отношении мигрантов оценить возможности и ограничения международных социологических исследований и заодно проверить гипотезу о наличии различий в факторах, обусловливающих отношение к мигрантам у европейцев и россиян.
Трактовка понятий "этничность", "национальность" и "соседство" россиянами и европейцами: теоретический анализ. Для выявления отношения населения к мигрантам в методике Европейского социального исследования используются понятия "национальность", "этническая группа": "Следует ли позволить людям той же расы или национальности, что и большинство населения страны, переезжать жить в нашу страну? А как насчет людей, которые по национальности или расовой принадлежности [different race or ethnic group] отличаются от большинства населения страны?". Только при условии единообразной трактовки этничности (национальности) всеми респондентами из всех стран, участвовавших в опросе, межкультурный сравнительный анализ ответов на этот вопрос даст достоверный результат. В противном случае мы получим артефакт. Однако уже на примере Франции и России видно, что вышеупомянутое условие не выполняется.
Во Франции, где на протяжении столетия целенаправленно проводилась политика формирования гражданской, а не этнической идентичности, существует четкое разделение населения на французских граждан и иностранцев. Выделение этнических групп юридически допустимо только среди последних, в то время как разделение первых по этническому признаку и обработка информации об их этнической принадлежности законодательно запрещены [NAT1, 2010]. "Француз" - это не национальность, а гражданство, это тот, кто говорит по-французски, живет и работает в стране, соблюдает законы и уважает окружающих. Особенность именно французского понимания национальности продемонстрировала Е.И. Филиппова: "События осени 2005 года, когда в пригородах многих французских городов вспыхнули беспорядки, большинство французских аналитиков расценили именно как протест "детей иммигрантов", требующих, наконец, признать их французами со всеми вытекающими отсюда последствиями, в отличие от большинства авторов публикаций в российских... СМИ, увидевших в произошедшем "этнический" или религиозный конфликт и отказ иммигрантов от интеграции в принимающее общество" (курсив мой - П.Ф.) [Филиппова, 2010].
Иное понимание этничности (национальности) свойственно россиянам. В этом отношении показательны ответы на вопросы о том, с какими группами идентифицируют себя жители России. Так, опрос Института социологии РАН 2011 г.4 выявил: наши соотечественники не смешивают этническую и гражданскую идентичности. При этом обе для них весьма значимы: 95% предпочли альтернативу "с гражданами России" и 90% - "с людьми своей национальности" (разрешалось выбрать несколько вариантов ответа) [Двадцать лет реформ, 2011: 215]. В отличие от гражданской этническая (национальная) принадлежность понимается у нас в стране по большей части как нечто
2 Одна из волн Всемирного исследования ценностей прошла в том числе и в Российской Федерации (февраль-март 2006 г.). Объем выборки для нашей страны составил 2033 чел. В качестве метода полевого исследования применялось интервью "лицом к лицу".
3 Та же проблема сопоставимости результатов компаративных и кросс-культурных исследований обсуждалась в феврале 2014 г. на IV Международной социологической конференции "Продолжая Грушина".
4 Исследование проводилось в апреле 2011 г. Выборка составила 1750 чел.
неизменное, передающееся по наследству. По данным ВЦИОМ5, русскими, например, респонденты склонны считать тех, "кто вырос в России и воспитывался в традициях русской культуры" (35%), а также тех, "кто русский по происхождению, по крови" (16%) (допускался один вариант ответа) [Вандышева, 2013]. Несмотря на проводимую в последнее десятилетие властями политику, направленную на формирование гражданской (общенациональной) идентичности6, задача замещения ею идентичности этнической не ставится. Официальный дискурс способствует воспроизводству их сосуществования в сознании граждан, в результате чего национальность (этническая группа) оказывается для россиян более значимым инструментом построения идентичности, нежели для европейцев.
Как и в случае с ESS, методика WVS также включает понятия, содержательное наполнение которых может отличаться для респондентов из разных культур. Один из вопросов, используемых для измерения социальной дистанции в отношении мигрантов и иностранных рабочих, звучит следующим образом: "Назовите группы, с представителями которых вы не хотели бы жить по соседству". Проблема заключается в том, что соседи воспринимаются по-разному и играют различные роли в странах, где значительная часть населения проживает в многоквартирных домах, и в странах, где более распространены отдельные домовладения. Снова обратимся к сравнению Франции и России. В 2011 г. 56% французских домохозяйств имели отдельный дом [Parc de résidences principales, 2012], у нас же таковых насчитывалось только 26% [Российский статистический ежегодник, 2012]. Следовательно, попытка измерить социальную дистанцию и социальные установки в отношении мигрантов посредством вопроса о "нежелательных соседях" накладывает существенные ограничения при решении задачи межстранового сравнения. Средством преодоления подобных ограничений может стать комплексный "etic-emic-etic" подход, предложенный Г. Триандисом, когда для измерения универсальных (etic) категорий применяются культурно-специфичные (emic) способы [Triandis, Suh, 2002].
Выявление латентной структуры установок в отношении мигрантов: факторный анализ. При проведении компаративного исследования, кроме обеспечения единообразия в трактовке ключевых понятий респондентами разных стран, для получения достоверных результатов также важна сравнимость значений переменных. Базовым допущением компаративного анализа доминирующих в общественном сознании социальных установок в
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.