ВОПРОСЫ ЯЗЫКОЗНАНИЯ
№ 4
2013
© 2013 г. Д.А. РОМАНОВ
О СУДЬБЕ ПРОИЗВОДНЫХ ФРАНЦУЗСКОГО КОРНЯ FLANC- В РУССКОМ ЯЗЫКЕ
В статье представлена функциональная история одного из иноязычных корней, заимствованных русским языком в XVIII в. Французский корень flanc- дал начало развитию в русском языке словообразовательных гнезд фланг- и фланк-. На материале динамики их лексикографических фиксаций, изменения характера словоупотребления статья показывает закономерности семантического развития членов названных словообразовательных гнезд на фоне общих языковых процессов в области лексики более чем за 200-летний период. Декорреляция разнооформленных заимствований, мозаичность структуры их словообразовательных гнезд с точки зрения актуальности для носителей языка, спорадическое оживление архаизированных значений благодаря языковым контактам и билингвизму делают судьбу корня flanc- показательной для русского языка. Подобная судьба далеко не единична.
Ключевые слова: заимствование, специальная лексика, языки-посредники, фонетико-гра-фические варианты, словообразовательное гнездо, дериваты, продуктивность, частотность, лексикографическая фиксация, семантика, архаизация, актуальность
The article presents the functional history of one of the foreign-language roots borrowed by Russian in the XVIII century. The French root flanc- gave rise to a group of words derived from фланг- and фланк- in Russian. Using the material of the dictionaries and the changes in word usage some regular properties of the semantic development is shown for this derivational group against the background of the general language processes in the field of lexicon for a more than 200-year period. The history of the borrowed root flanc- in Russian is marked by discrepancies between differently formed loan-words, heterogeneity of their derivational sources from the point of view of relevance for native speakers, and a sporadic revival of the archaized meanings in the context of language contacts and bilingualism. The similar destiny is far from being single.
Keywords: loan-word, special lexicon, intermediate languages, phono-graphic variants, family of words, derivatives, productivity, usage rate, lexicographic fixing, semantics, archaizing features, relevance
Французский корень flanc- пришел в русский язык через посредство других европейских языков (немецкого, голландского и польского) в начале XVIII в. Н.А. Смирнов в своей известной работе «Западное влияние на русский язык в Петровскую эпоху» отмечал, что в формах женского рода фланка и флянка этот корень зафиксирован с 1704 г. (очевидно, как заимствование из польского языка), а в формах мужского рода фланк и флянк (как немецкое или голландское заимствование) - с 1716 г. («Устав воинский» Петра I) [Смирнов 1910: 309].
Корень принадлежит к тематической группе армейской военной лексики, которая в Петровскую эпоху пополнялась иноязычными словами очень интенсивно, уступая в этом процессе, по наблюдениям Н.А. Смирнова, только административной и военно-морской лексике. По подсчетам лексикографов, армейская лексика заимствовала в Петровское время около 450 слов, от которых было образовано свыше 160 дериватов [Бир-жакова и др. 1972: 172]. Масштабная реорганизация армии, предпринятая Петром I, не могла не отразиться в лексическом составе языка. Словарь военного дела интенсивно пополнялся за счет заимствований. «Это были названия военных соединений и родов
войск, военных укреплений, разных видов орудий, названия лиц по должности, званию, принадлежности к определенным видам и родам войск, наименования военных действий и состояний, предметов обмундирования и т.п.» [История лексики 1981: 62-63].
Французский корень flanc- и его производные имеют интересную функциональную судьбу в русском языке. Эта судьба показательна для определенной группы фонетически модифицированных заимствований. Эволюция словообразовательных гнезд с двумя русифицированными вариантами корня flanc- (фланг- и фланк-) отражает все важнейшие формальные (фонетические, морфологические, деривационные) и семантические изменения, которые претерпевали в русском языке заимствования XVIII в.
На примере производных корня flanc- отчетливо видна амбивалентность языковых связей заимствований, определяющая их нелинейные судьбы в принимающем языке. С одной стороны, перед нами типичное для слов специальной лексики семантическое расхождение словообразовательных ветвей этимологически одного корня в заимствующем языке и их параллельное существование и развитие. С другой стороны, эти разные ветви обретают такой статус лишь на последнем этапе освоения русским языком (спустя более полутора веков), а до того воспринимаются как родственные между собой и генетически связанные с родным (французским) языком, причем во всем этимологически первичном своеобразии. «Для большинства слов, заимствованных в ту (или непосредственно предшествующую) эпоху, живые связи между значениями, восходящие к языку-источнику, достаточно отчетливо осознавались современниками заимствования (что в значительной мере объясняется распространением дву- и многоязычия в русском обществе того времени)» [Биржакова и др. 1972: 265].
Укажем узловые аспекты судьбы подобных слов в русском языке.
Во-первых, следует отметить, что заимствованиям научно-технического, военного и подобного характера (типа flanc-) характерно то, что они приходят в язык сразу в составе нескольких слов, то есть заимствуется не только вершина гнезда, а одновременно и вершина, и несколько ее производных, что весьма специфично для языковой ситуации Петровской эпохи. Затем к заимствованным однокоренным словам добавляется еще ряд производных, образованных уже внутри принимающего языка с помощью русских или переводных словообразовательных формантов по продуктивным в русском языке деривационным моделям.
Во-вторых, корень при заимствовании получает два разных фонетико-графических варианта и в русском языке дает формально разные словообразовательные производные, которые воспринимаются первоначально как семантически связанные (а иногда и дублетные), но все более расходящиеся по мере усвоения их русским языком. Фонетические различия одного и того же корня связаны с возможным в Петровское время одновременным множественным его заимствованием: как из языка-источника, так и через посредство нескольких разных языков. Известно, что в первой четверти XVIII в. существенно изменилась роль языков-посредников. «Рядом с прежними языками-посредниками (в первую очередь польским. - Д.Р.) появляются новые - голландский (для ряда французских и немецких слов), английский и шведский (для ряда французских слов), датский, немецкий» [История лексики 1981: 62]. Как отмечает Н.А. Мещерский, «военная лексика заимствуется главным образом из немецкого, частично из французского языков» [Мещерский 1981: 147]. Медленный характер семантического обособления объясняется тем, что «живая связь с языком-источником, которая активно поддерживалась билингвами в течение всего XVIII в., могла на более или менее длительный срок задержать уединение и даже изоляцию подобных значений. С другой стороны, такой изоляции могло препятствовать хоть и ограниченное (временем, функциональной сферой, социально-групповыми рамками и т. п.), но живое употребление в русском языке таких значений иноязычного слова, которые связывали между собой его другие, уже прочно вошедшие в широкий языковой обиход значения» [Биржакова и др. 1972: 265].
В-третьих, русскоязычные словообразовательные гнезда с подобным корнем изначально носят специальный, то есть узкий по сфере распространения характер. Основное развитие гнезда происходит в послепетровскую эпоху (в 1740-1790-е гг. и даже позд-
нее), когда военная и морская лексика пополняется уже незначительно и в основном за счет слов сугубо специальных. Обозначая явления из быстро развивающейся сферы человеческой деятельности, члены подобных словообразовательных гнезд склонны к скорому устареванию в основных значениях, развитию вторичных значений как специального, так и общеупотребительного характера. В современном русском языке подобные параллельные словообразовательные гнезда выглядят мозаичными структурами, включающими, с одной стороны, актуальные и высокочастотные компоненты, c другой - явные историзмы. При этом деривационная связь гнезд и их этимологическое родство носителями современного русского языка не ощущаются.
Остановимся подробнее на выделенных выше особенностях функционирования в русском языке производных французского корня flanc-.
Сам по себе французский корень известен с XI в. (текст «Песни о Роланде», 1080 г.) и имеет франкское происхождение; его праформа *hlanka обозначает 'бедро' [Dauzat et al. 1963: 308; Picoche 1983: 297]. По мнению М.Р. Фасмера (со ссылкой на E. Гальмише-га и Ф. Клюге), французский корень восходит к др.-в.-нем. hlanka, что означает 'бедро, ляжка', а сам французский корень обозначает 'пах, утроба, бок' [Фасмер 1996: 198].
В значениях 'бок, боковая сторона чего-либо', 'боковая поверхность, откос, склон', 'чрево, утроба' этот корень активно функционировал во французском языке. Развив новые дополнительные значения, он перешел в том числе в специальную (военную) сферу использования (по данным Ж. Пикоше, в начале XVI в.), где стал обозначать боковые стороны воинского соединения, строя, шеренги, а также боковые пристройки укреплений, бастионов и крепостей, предназначенные для артиллерийского огня, перпендикулярного линии фронта (т. е. для дополнительной защиты укреплений). Слово flanc с уже разветвленной во французском языке полисемией было заимствовано другими европейскими языками, в частности немецким и голландским, откуда в Петровскую эпоху (возможно, через посредство польского flanka, как отмечает Фасмер) пришло в русский язык в качестве принадлежности воинского дискурса.
В голландском и польском языках корень flank- до сих пор сохраняет только пространственное ('боковая сторона') или военное ('крыло воинского построения') значения. Этим они ближе русскому языку, чем немецкий, так как в последнем у корня flank- значение '
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.